Мастер снов

– О, прошу прощения, – из-за деревянной створки вынырнула полуодетая девушка, – я тебя не ушибла?

Лазоревый хитон сползал с ее плеча, покрытого ровным загаром, и распахивался на длинном, гладком бедре. В ее широко расставленных серых с золотистыми крапинками глазах дрожал смех.

– Нет, – улыбнулся я в ответ, убирая обувь на нижнюю полку шкафа. – Но даже если бы задела, затылок у меня крепкий.

Она рассмеялась и принялась туже затягивать свои легкие одежды.

Мимо к соседней стойке прошла компания молодых мужчин и женщин, покидающих центр. Он излучали свежий запах мяты, разгоряченных тел и розового масла.

– И сегодня я получаю от него сообщение, – громко рассказывал темноволосый юноша с фигурой легкоатлета, стягивая влажный хитон. – «Я не умею петь, не играю ни на одном инструменте, ничего не знаю о теории гармонии, в ближайшее время не планирую начать учиться музыке и стихосложению, но все равно считаю себя служителем музы – Эвтерпы».

Его слушатели дружно рассмеялись. А женщина, открывающая соседний с ним шкафчик, откинула со лба влажные кудрявые пряди красивого золотистого оттенка и произнесла с невозмутимой серьезностью:

– Во мне шестьдесят килограмм, полное отсутствие пластики, музыкального слуха, и на шпагат опущусь, только если мне на плечи сядут два атлета. Можно я буду считать себя танцовщицей?

Новый взрыв смеха прозвучал в ответ. Она подала проходящему мимо мужчине из их же компании свой хитон, поблагодарила его кивком и заметила мой оценивающий взгляд, скользящий по ее фигуре с длинными сильными ногами и высокой грудью. Мимолетно улыбнулась и вновь повернулась к своим собеседникам.

А я опять подумал, как же люблю реальный мир. Он не мог надоесть в своем бесконечном разнообразии встреч, разговоров, взглядов, запахов и звуков.

Я переоделся, закрыл шкафчик и вышел в общий зал. Тот представлял собой реконструкцию форума прошлого тысячелетия, с высокими потолками, колоннами и портиками. Мраморные полы подогревались, чтобы по ним легко можно было ходить босиком в любое время года.

Разноцветные хитоны довольных горожан мелькали в кафе, выстроенных в виде открытых беседок, увитых живыми цветами. Девушки в коротких розовых туниках, открывающих бедра до середины, сами похожие на нимф, фотографировались на фоне танцующих над источником наяд. Поймав мой заинтересованный взгляд, они тут же попросили меня сделать пару снимков, вручив крошечную камеру, что я и выполнил с большим удовольствием, получив в качестве благодарности веселый смех.

Еще несколько молодых людей в облегающих экзомисах – хитонах, заложенных складкой на одном плече, участвовали в любимом состязании древности – стрельбе из лука. Я бы с удовольствием присоединился к ним. Каменная стела с именами победителей, набравшими больше всего очков, возвышалась на зеленой лужайке – и мое имя все еще стояло среди них.

Несколько женщин сидели на скамьях у фонтана и обсуждали недавний массаж.

Слышались звуки флейты сиринги – символа идиллии и безмятежной радости. Глухие удары стрел о мишень и радостные или огорченные восклицания стрелков. Негромкое журчание разговоров, к которым я всегда с удовольствием прислушивался.

– …Пропускная способность визуального канала человека около шестидесяти террабит в секунду, при этом обрабатывать видеопоток он может со скоростью меньше десяти мегабит, – зазвучал рядом довольный, звучный голос, полный самоиронии. – То есть мы можем обработать всего одну шестнадцатимиллионную часть того, что видим. Это 0,000000016 процента от того, что мы могли бы видеть. Теперь представьте себе состояние человека, который всю свою сознательную жизнь обрабатывает и воспринимает целых десять процентов от общего потока? Вы можете себе это вообразить?!

Я невольно заинтересовался, что действительно мог бы ощущать подобный человек, когда на него обрушится такой огромный поток разнообразной информации – в тысячи раз больше цветов, света, форм и связанных с ними тактильных ощущений, – и оглянулся.

В сторону бассейнов с горячими источниками, пройдя мимо меня, направлялась компания из трех человек. Впереди шел молодой мужчина с решительным, волевым лицом, в полушаге позади, легко положив руку ему на плечо, следовал другой – его широко открытые, неподвижные глаза были слепы, по загорелому лицу блуждала беззаботная улыбка, мокрые волосы липли ко лбу. Это он рассуждал о скорости восприятия информации.

– И что, такие разработки действительно ведутся? – спросил у него шагающий рядом светловолосый юноша.

– Да. И уже есть результаты первых экспериментов.

Слепец улыбнулся, поворачивая лицо в сторону собеседника, и тот кивнул одобрительно, словно забыв, что беседует с незрячим. Они прошли мимо, и я с сожалением подумал, что стоять и наблюдать за людьми больше у меня не осталось времени.

Быстро миновав форум, я вышел в один из просторных внутренних двориков. Здесь среди деревьев тек, причудливо изгибаясь, ручей с горячей водой. Вдоль его рукотворного русла были уложены камни разной формы – под разными углами и с разным расстоянием между ними. Идеальный тренажер для массажа ступней и тренировки равновесия. Десяток подростков в коротких туниках брели сейчас по нему, хохоча, размахивая руками, чтобы не упасть на неровностях, и цепляясь друг за друга. Облака ароматного пара витали в прохладном воздухе.

В стороне, под навесом, закапывали в целебный теплый песок всех желающих.

Я пересек двор по переброшенным над водным потоком мостикам, приблизился к белому зданию, спрятанному за деревьями, открыл неприметную дверку и оказался в длинном коридоре. Он вывел меня к широкой арке, за которой виднелась «арена» небольшого амфитеатра. Ощущая себя древним воином, выходящим на арену битвы, я направился туда, где изгибались зрительские ряды. Это место чем-то напоминало одеон в мире сновидений, где я побывал недавно, и было создано для той же цели – сбора Пятиглава.

Двадцать пять каменных ступеней из серого песчаника поднимались широкими кругами надо мной.

На ступенях виднелись фигуры, сидящие в непринужденно-расслабленных позах. Две женщины, трое мужчин. Пятиглав в полном составе. Есть от чего насторожиться. Хотя я прекрасно знал, зачем меня вызвали.

Я остановился в центре полукруглой сцены, готовый выслушивать наставления мастеров сна.

Девушка, сидящая на самом первом ряду в центре, поднялась и легкой летящей походкой направилась ко мне. Ее белоснежный хитон мягко сверкал на солнце не хуже самого дорогого мрамора, длинные волосы шелковисто блестели.

Она подошла, сияя нежной улыбкой, положила ладони мне на плечи, поцеловала в щеку.

– Здравствуй, Аметил. Как давно тебя не было среди нас.

– Рад тебя видеть, Клио.

– Как твои дела? – Ее светло-зеленые глаза были наполнены участием, искренним вниманием. Конечно, она знала, как обстоят мои дела, но не могла не поинтересоваться.

– Прекрасно.

Теплые ладони соскользнули с моих плеч. Аонида с именем божественной покровительницы истории еще раз улыбнулась, пожала мою руку и вернулась на свое место.

Больше никто не спешил столь тепло приветствовать меня. Несколько сдержанных кивков, настороженные взгляды. Это все, чего я удостоился.

– Ты вновь вошел в мир снов. – Сидящая на втором ряду, выше Клио, смотрела на меня с неодобрением и даже, пожалуй, легкой неприязнью.

Я ей не нравился. Никогда. С самого первого дня знакомства. Но это было неприятие с одной стороны. Мне всегда доставляло огромное удовольствие любоваться ею и говорить с ней, даже если в мой адрес звучали сухие, как осенняя трава, колючие фразы и взгляды обдавали холодом, словно дуновения пронизывающего Киркия – северо-западного ветра.

Харита. Олицетворение изящества, привлекательности, радости жизни. Ее имя Талия, означающее «цветущая», говорило само за себя. Невысокая, тонкая, изысканная девушка. Безупречная. Лицо изумительной красоты, озаренное янтарными глазами. К ней, как ни к кому из других женщин-сновидящих, подходило прозвище прекрасных богинь – Эосфор – зареносная. Нежно-рыжая, с мраморно-розовой кожей и короткой стрижкой, подчеркивающей красоту беззащитной шеи.

Хотел бы я, чтобы именно она как-нибудь создала мне пару утешительных или развлекающих видений. Но это было так же реально для меня, как силену поймать океаниду.

В первые дни знакомства меня одолевало недоумение – что делает создательница снов наслаждения в Пятиглаве? Сначала я решил, она всего лишь представляет орден харит и числится в совете номинально. Но затем очень быстро понял – эта прекрасная хрупкая девушка обладает поистине безграничным воображением, словно дарованным ей самим гением, Мойрагетом. И оно помогает ей находить ответы на самые парадоксальные вопросы, а также выдвигать огромное количество вероятностных версий, что сильно облегчало работу Пятиглава по предупреждению и нейтрализации преступлений. Большей незашоренности сознания я в жизни не видел. Она могла дать фору любому дэймосу. Кроме того, она прекрасно разбиралась в психологии людей и сновидящих.

– Счастлив, что ты меня все еще помнишь, Талия.

Она лишь легко повела плечом и не ответила.

– Мы удивлены, – сказал мужчина, расположившийся на том же ряду, что и Клио. – Десять лет добровольного изгнания, и вдруг столь внезапное и активное появление. Нам уже стоит насторожиться?

Это сказал Геспер. Немолодой, сухощавый человек с коротко стриженными темными волосами, в которых поблескивала седина. Лицо очень запоминающееся – увидишь один раз, не забудешь. Черты его словно отполированы временем, как прибрежные камни прибоем или ствол дерева, подсушенный ветром. Заостренный нос, впалые щеки, резко выступающие скулы и подбородок. Глаза цвета разбитого бутылочного стекла – зеленоватые, прозрачные, ярко блестящие. И взгляд такой же, как острейший осколок, наткнешься на него и тут же порежешься.

В отличие от хариты, с этим у нас было абсолютное, полное, единодушное, взаимное отвращение.

– Протащил с собой необученную сновидящую, – начал перечислять мои прегрешения Геспер, – устраивал шоковую терапию пациенту… Accidit in puncto, quod non contigit in anno, – произнес он задумчиво и тут же перевел для общественности: – В один миг случается то, на что не надеешься и годами.

Он не изменился за те десять лет, что меня не было. Застыв на кромке прибоя и не замечая, что время продолжает подтачивать его.

Великий целитель и выдающийся корректировщик снов.

Лучше него я не знал никого. Эйсона, на которого мы с Хэленой потратили столько сил, он вылечил бы одним взглядом или движением пальцев.

Но и способности эпиоса являлись не самым главным достоинством этого мастера. В Пятиглаве он исполнял роль наблюдателя за всеми создателями кошмаров. Давно перевоспитанными, только становящимися на путь исправления и уже почти забывшими о своей истинной сути. А его помощник, по-моему, обладал способностью раздваиваться и троиться, перемещаясь сразу в несколько снов, контролируя и докладывая Гесперу обо всем, что происходит с его подопечными.