Ветер и искры (сборник)

А имперцы злые – живыми не ушли. Капитан из деревни прискакал на помощь со своими воинами. И каждый воин вез с собой еще по лучнику. Те с лошадей спрыгнули и как начали палить! Ого-го! А еще тот, что на вышке сидел, – помог. Ух, как они их стрелами всех обсыпали! Многих поубивали. Ага. А тех, кого не смогли, всадники набаторские порубили. Ну и правильно. Так им и надо! А деревенские их еще друзьями считали. Ну не дураки ли?..

Потом Порк смотрел, как набаторцы осматривают тела мертвецов. Забирают их лошадей, оружие, деньги, красивые сапоги. Много-много всего интересного. Он тоже хотел. Вот только к покойникам его никто не подпустил. Так что все досталось не ему.

И в этот самый момент Порк вспомнил о других мертвецах. Тех самых, в лесу, на поляне. Которых убил страшный плотник. Должны же у них были остаться всякие там деньги и другие красивые и нужные штуки. Их можно себе оставить или поменять на вкусняшки. Ага. А с виду этот Парс таким добрым казался, а убил неизвестных дядек так же быстро, как и набаторцы летучий отряд имперских солдат. Хорошо, что Порк не догадался никому рассказать о том, что случилось. А то бы всех покойников себе другие разобрали, а он опять с носом остался. Какой все же он умный!

У дурачка появилась цель. Он решил завладеть имуществом мертвецов, а потому, оставив коров на попечение Мелота (старательно помолившись ему), отправился в лес. Идти пришлось далеко, через всю деревню. Порк боялся, что попадется на глаза отцу, и тогда точно несдобровать. Но повезло. Никто не остановил.

В лесу Порк начал сомневаться.

А вдруг славных мертвецов нашел кто-то другой и обобрал? Что тогда? Зря перся. Не будет у него полезных вещей и всяких вкусняшечек. А вдруг покойники куда-то делись?

Чем ближе он подходил, тем страшнее ему становилось. Так некстати вспомнились истории, которые прошлым летом рассказывал сын мельника. Про мертвяков, которые оживают, вылезают с кладбищ и жрут всех, кто мимо них ночью ходит. А тех, кто не ходит, а бегает, вначале догоняют, а потом уж жрут. Во время одной особо страшной истории подкравшийся Льон схватил Порка за плечи и гавкнул. Дурачок со страху испачкал штаны и неделю заикался. А все смеялись и звали его тухлой репой.

В нос ударил неприятный запах, и дурак понял, что покойные никуда не делись. Он увидел поляну, человеческие тела, порядком объеденные хищниками и вороньем, и чужака, внимательно осматривающего трупы. Смердящий воздух и тысячи мух, слетевшихся на мертвечину, того нисколько не волновали.

Порк от разочарования едва не заплакал! Опоздал! Теперь все заберет этот! Этот! Все деньги и другие вещи. Пропали его вкусняшки и богатство! Мерзкий гад!

Человек стоял к Порку спиной. Высокий. Широкоплечий. В руках посох черного цвета со странным набалдашником, но дурачок никак не мог понять, что в нем не так. Человек оказался одет в длинный белый плащ с капюшоном, подпоясанный широким черным поясом, на котором висел страшный кривой меч.

Да. С ним не поспоришь. У него оружие. Как достанет, как срубит голову, если начнешь просить, чтобы поделился находками.

Расстроенный Порк тихонько заскулил, кулаками размазывая слезы по грязным щекам.

Неизвестный обладал отличным слухом. Он тут же оторвался от изучения покойников, резко обернулся и посмотрел на кусты, в которых прятался пастух. Лицо «конкурента» скрывал капюшон, и Порк видел лишь темный провал. Когда пастух «наткнулся» на тьму под капюшоном и ощутил пронизывающий до костей взгляд, то испытал новый приступ страха. Вжался в землю, затаил дыхание, надеясь, что незнакомец его не увидит.

Но тот и не думал отворачиваться. Все так же стоял и смотрел. Сердце Порка готово было вырваться из груди от страха. Он уже пожалел, что вообще пришел сюда. Лучше бы пас коров. Ну их, эти сокровища. Жил без них и еще сто лет проживет. Сейчас дурачок хотел лишь одного – чтобы жуткий человек ушел.

Он медленно стал отползать назад, и тут «белый» быстро направился в его сторону. Теперь Порк видел, что набалдашник посоха вырезан из цельного куска черного камня, которому придали вид черепа. Пастух замер, пораженный ужасом.

– Выходи, – приказал «капюшон», останавливаясь перед зарослями. – Я не причиню тебе вреда.

Порк не посмел ослушаться. Попискивая от страха, стараясь не смотреть на заговорившего с ним, выбрался на поляну. Какую-то долю уны человек рассматривал его, а затем снял с головы капюшон.

Теперь он перестал казаться ужасающим и зловещим. Ненамного старше Порка. Загорелый, черноволосый, с высокими скулами, тонкими чертами лица, красивыми карими глазами и аккуратно подстриженной бородкой.

На дурачка незнакомец смотрел с любопытством, но без всякой враждебности.

– Ты из деревни?

Порк поспешно кивнул, стараясь показать, какой он хороший.

– Знаешь, что тут произошло?

Вновь кивок. Он не собирался врать.

– Кто их убил?

– Парс, плотник.

– А этих двоих тоже он? – Человек указал на два ближайших к ним тела.

Пастух наморщил лоб, пытаясь вспомнить. Затем отрицательно покачал головой:

– Не-е. Эти уже были мертвые, когда Парс прибежал жену выручать.

– Жену? Это она сожгла им головы?!

– Не знаю, – не стал обманывать Порк. – Я не видал.

– Интересно, – пробормотал неизвестный и задумчиво перебрал пальцами по посоху. – Знаешь, где живет эта женщина?

– Ага. Здесь. Неподалеку.

– Проводишь меня?

Порк согласно кивнул и икнул от удивления. Дурачку показалось, что череп на посохе ему улыбнулся.

В день, когда в мой дом завалилась четверка людей Молса, уйти из Песьей Травки не получилось. Набаторцы при всем своем дружелюбии за выходами из деревни следили бдительно. Предпринятая нами с Лаэн ночная попытка прорваться к лесу едва не окончилась провалом. Два секрета, плюс частота патрулей, плюс смотровые на вышках и освещенные кострами поля. Пришлось вернуться несолоно хлебавши. Во дворе мы нарвались на Кнута. Тот не удивился возвращению вооруженных и по-походному одетых хозяев. Лишь многозначительно хмыкнул, дожевал репу и, так ничего и не сказав, тихонько насвистывая, ушел в отведенную «гостям» половину.

Все последующие дни я ходил хмурый и злой. И только Лаэн, давно привыкшая к подобным всплескам дурного настроения, могла меня успокоить. Я был готов кидаться волком на любого. Ничегонеделанье выводило из себя. К тому же я чуял грядущие неприятности и ощущал себя загнанным в ловушку зверем.

Кнут старался лишний раз на глаза нам не попадаться. Остальные также вели себя тише воды ниже травы. Даже Шен и Гнус перестали цапаться, хотя в первый вечер только этим и занимались. Сейчас они заключили нечто вроде временного перемирия, «не замечая» присутствия друг друга. Гости видели нас дважды в день – за обедом и ужином. Все молчали, быстро съедали предложенную снедь и уходили восвояси. Правда, Гнус ни с того ни с сего взял себе за правило наполнять огромную бочку у сарая водой из колодца. Впрочем, никто против такой самодеятельности не возражал.

Спустя неделю после появления набаторцев Кнут решился на разговор:

– Мы через пару дней уходим.

Я в этот момент мрачно ковырялся ложкой в похлебке и насмешливо поинтересовался:

– Планируешь за это время подготовиться?

– Да. Надо уточнить маршруты патрулей, смену постов.

– Это я могу тебе рассказать и сейчас.

– Тогда что вас останавливает?

– Желание жить долго и счастливо.

– Ясно, – процедил он и надолго задумался. Затем, почему-то посмотрев на Гнуса, спросил:

– Никаких шансов?

– Ну… шансы есть всегда. – Я оставался ехидно-насмешлив. – Но тихо слинять не удастся. Это я гарантирую. А с боем прорываться не очень разумно. Во всяком случае, на данный момент.

– Неужели до леса не добраться? – изумился Шен.

– И что потом? Здесь единственная дорога до Альсгары. Леса на лиги вокруг. А дальше топи. Блазги со своими плотинами постарались. Не пройти. Единственный приемлемый путь – тракт. А за ним наблюдают.