Проклятый горн

– Яд оружие трусов, – мягко начал он.

– Не надо банальностей, Проповедник, – поморщился я. – Трус, женщина, клирик… Это все шаблоны, которые с жизнью имеют мало общего. Яд это оружие. И частенько очень эффективное. Некто хотел заткнуть рот Шуко, и у него это получилось. А я жив лишь благодаря Софии. Иначе бы вместо одного мертвого стража было двое.

Свиристель сорвалась с места, устремилась через сад к Часовой башне, и мы проследили за ее полетом.

– Вот он! – оживился Проповедник.

Я увидел лопоухого мальчишку, спешащего к воротам школы, и, сунув пальцы в рот, громко свистнул. Звук рванул вверх и вперед, отразился от крыла Гнезда Соловья, разнесся над садом и привлек внимание не только паренька, но и слуг, садовника и трех гвардейцев, обходивших по периметру площадь.

Ребенок остановился, прищурился, узнал меня и улыбнулся.

– Людвиг, я так рад, что ты приехал! Привет, Проповедник.

Я с серьезным видом пожал ему руку:

– Здравствуй, Эрик.

– А где Пугало?

– Где-то бродит. Думаю, вы увидитесь и сыграете на щелбаны. Как твое обучение?

– Идет, но со скрипом, – серьезно ответил тот. – Гертруда говорит, что я потерял не один год и сильно отстаю от других. Они-то учатся быть стражами с шести лет.

Я представляю, о чем он говорит. Вне всякого сомнения, Эрик многое знал и многое умел, но все его знания получены в Ордене, а не в Братстве. У него сильнейший дар и несомненный талант, но научиться вязать фигуры силой мысли не так-то просто. Поэтому магистры назначили ему дополнительные занятия, и он тренировался с утра до ночи и с ночи до утра.

– Учиться нравится?

– Конечно. Хотя не так весело, как летать на волшебном петухе. – Он ухмыльнулся, посмотрел на часы. – У меня сейчас теория знаков.

– Придется пропустить. Тебя вызывает Мириам.

Эрик с подозрением нахмурился:

– Если я не появлюсь, госпожа Юдит открутит мне голову.

Я помнил Юдит. Невысокая, черноволосая, зеленоглазая. Она была младше меня на один курс и всегда больше хотела учить других, чем сражаться с душами.

– Не открутит. Магистр с ней договорилась.

– Мне нравится госпожа Мириам. Ну не так, как ты или Гертруда, но с ней интересно. Она внимательно слушает и много знает.

Это было нечто новенькое. В разноплановости Мириам, разумеется. Обычно она никогда никому не нравится. Когда магистр предложила мне стать ее учеником, то дала время для принятия решения лишь до вечера. Львенок и Ганс, узнав об этом, покрутили пальцем у виска.

– Сожрет тебя лучше любого окулла, приятель, – предупредил меня Вильгельм.

Ганс серьезно кивнул:

– У нее уже месяц учится девчонка с параллельного курса. Ты помнишь ее? Кристина. Говорят, она ночами плачет от того, как эта стерва с ней обращается. Уверен, что хочешь попасть к такому чудовищу? Любой другой старший возьмет тебя к себе.

– Она лучшая, – подумав, ответил я. – А значит, и научит меня лучше других. А дурной характер я как-нибудь переживу.

Тогда я даже не знал, на что соглашаюсь, хотя теперь вспоминать это забавно.

Мы вдвоем пошли по садовой дорожке. На ходу Эрик обернулся к оставшемуся сидеть Проповеднику:

– А ты?

– Идите, – махнул он. – Я тут погуляю. Не хочу без причин лезть на глаза магистрам и законникам.

Мальчишка посмотрел на меня с подозрением:

– Законникам? Ты ведешь меня к ним?

– Да, – не стал я отрицать, «благодаря» про себя старого пеликана. – Представитель Ордена сейчас в Арденау. У него письмо с разрешением из Риапано. Ему позволено убедиться, что с тобой все в порядке и ты находишься здесь по доброй воле.

– Почему Церковь приказывает вам?

– Потому, что это Церковь. – Это был самый простой ответ.

– Этот представитель… он думает, что вы съели меня? – ворчливо спросил Эрик, делая широкие шаги, чтобы не отставать.

– Нет. Но они не теряют надежды на то, что ты передумаешь и захочешь вернуться.

– Не передумаю, – с ожесточением ответил мой спутник. – Ведь магистры не отдадут меня обратно, правда?

– У них и мыслей таких нет, – успокоил я его, хотя, если честно, не мог с уверенностью говорить о том, что в головах у большинства магистров. – Никто тебя никому не отдаст. Не нервничай.

Он спрятал руки в карманы:

– Жаль, что Гертруда уехала.

– Поверь, приятель, я жалею об этом не меньше тебя.

Эрик хихикнул и сменил тему:

– Жду не дождусь, когда мне дадут мой собственный кинжал. Только после этого законники наконец-то успокоятся из-за того, что я от них сбежал. Ведь так?

Я глянул на него сверху вниз:

– Хочешь правду?

– Было бы неплохо. Для разнообразия. Большинство стражей считают меня маленьким ребенком.

– Они никогда не успокоятся, Эрик. За все сотни лет своей истории Орден еще ни разу не упускал никого из воспитанников. И они не переходили в лагерь… – Я хотел сказать «врагов», но в последний момент подобрал более подходящее слово. – Конкурентов.

Он снова шмыгнул носом и сказал серьезно:

– Я смогу это преодолеть. Стражи ведь часто сталкиваются с трудностями.