Ветер и искры (сборник)

Блазгов достаточно часто считают странными и глупыми. В основном потому, что человеческая речь для них очень сложна. Ну и по некоторым поступкам, которые обычному человеку могут показаться безумными. Впрочем, редко кто пытался сказать болотному жителю в лицо, что он – тупица. Учитывая силу и проворство блазгов, при всей их внешней нелепости, подобная неосторожность чревата достаточно неприятными последствиями. Лично я бы с Ктатаком не связывался. В особенности, когда в его лапах два топора или сабли. Как-то я видел партнера Йуолы в работе. Он накрошил трех опытных грабителей, жадных до бесплатного шелка, в мелкую капусту прежде, чем они успели оказать мало-мальски приличное сопротивление. С тех пор воры обходили эту лавку за три квартала.

– Рад тебя видеть живым, Серый. Скважу по секрету, мы немного расстроились, квагда наша хибара в Гавани превратилась в уголья. Вы с Лаской, кванечно, рыбьи дети, но не таквак плохи, квак думаете. Даже старушка Йуола погоревала, квагда нашли ваши останки.

– Не говори чепухи, – пробурчала йе-арре. – Я горевала по хорошему дому, который мы по глупости уступили этой парочке.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – поспешил уверить я. – Со времени нашей последней встречи ты нисколько не изменился, Ктатак.

– Страшный и ужасный? – хохотнул блазг.

Сколько я его помнил, он всегда был большим весельчаком.

– Рано мне стареть. Всего лишь седьмой десятоквак пошел.

– Вот, вот. А все еще силен. До сих пор забавляешься на боях?

– Изредка, – скромно ответил он, и ореховые глаза на миг закрыли прозрачные веки. – Теперь это дело в руквак Йоха. А я с ним не слишком дружен.

– Как он, жив-здоров?

– Квак вашему несчастью и жив и здоров. Ну, хватит стоять. Идем. Провожу.

Он направился вперед нарочито медлительной и косолапой походкой. Ступеньки под ним жалобно скрипели. Для блазга Ктатак был очень здоров. В плечах шире меня, а уж в весе я ему проигрывал вчистую.

– Йуола сегодня не в духе, – сказал я, когда мы оказались наверху.

Он хмыкнул, распахнул дверь, пригласил войти.

– Она всегда не в духе. Будто ты ее не знаешь.

– Как идут дела?

– Хреново. Особенно в последние два дня.

– Случилось что-то, о чем я должен знать? – Я оглядел комнату.

Большую, уютную, с дорогой мебелью, широкой кроватью и занавешенными полосками плотной ткани окнами. Ктатак не скрывал усмешки, когда я подошел к окну и оглядел внутренний двор. Что поделать. Старая привычка. Слишком часто приходится уходить, не прощаясь.

– Возможно. Заметил, что творится в Птичьем городе?

– Летуны не стремятся дышать свежим воздухом.

– Во-во. – Он протяжно зевнул, распахнув огромную пасть с редкими желтыми зубами. – Вчера до Альсгары дошквла новость, что йе-арре в Обетованном кварае пе-ре-мет-ну-лись на сторону Набатора и Сдиса.

Я присвистнул.

– Им, видишь ли, надоело, что Империя хочет забрать у них земли и отправить на север, поближе квак северянам. Родичи Йуолы посчитали пер-спе-ква-тиву морозить задницу очень незаманчивой и… впрочем, чего от них ждать? Это племя переменчиво, квак ветер, кваторый их носит.

– Лучше бы он их уронил. Удивлен, что тем, кто живет в городе, не оторвали крылья.

– Уже. Вчера вечеркваком мстители поймали двоих Сынов Неба и отрезали им головы. Могли бы и больше гадостей совершить, но жаждущую квакрови толпу разогнали гвардейцы Наместниква. Поква все споквойно.

– Ненадолго.

– Знаю, – поморщился Ктатак, и вся его морда покрылась смешными складками. – Не пройдет и недели, как Наместниквак попросит всех йе-арре покинуть город. Это в лучшем случае. В худшем отправит на плаху. Кваквак предателей.

– Его не остановит даже то, что благодаря таким как Йуола городская казна жиреет год от года?

– Квагда речь идет о том, что во время осады квакая-нибудь птаха может распахнуть ворота, о деньгах забывают.

– Ой ли? Чтобы Высокий город забыл о соренах?

– Ну, скважем, таквак. Они могут согквагласиться на меньшее зло. Если город падет, потеряют все деньги. А таквак только часть.

– Достаточно разумный подход, как мне кажется. Что Йуола?

– Многие ее родичи уже поквакинули Альсгару. Остаются или самые упрямые, или самые глупые. Вот уж не знаю, квак кваким из них отнести нашу старушку. Не хочет поквакидать лавкваку, дождется, пока ей ощиплют перья.

– Уверен, что ты о ней позаботишься.

Ктатак ухмыльнулся:

– Уже. Товар сегодня уходит в Золотую Маркваку. Денежкваки припрятаны. Меня здесь ничего не держит. Если запахнет жареным, схвачу глупую квакурицу в охапкваку и уплывем в далеквакие дали, даже если она будет со-про-тив-ля-ться и квакудахтать.

– Корабль найти можно? – тут же ухватился я.

Он вновь сморщился:

– Поква да. Но цены взлетели о-очень высоко. Собираетесь сделать ноги?

– После беседы с Йохом.

Блазг хихикнул:

– Ты с ним никвагда не ладил.

– Да. Он помеха.

– А Молс?

– Молс меня никогда не трогал.

– Он в отличие от Йоха слишквам осторожен и не очень жаден. Но советую поспешить. Дней через семь-восемь здесь будет не слишком вольготно.

– С чего такая уверенность?

– Во-первых, половина города спит и видит, как бы поквавитаться с йе-арре. Поква их сдерживают гвардия и стража, но рано или поздно они наберутся наглости и учинят погром. Не знаю, слышал ты или нет, но Набатор ведет переговоры с Золотой Маркой, чтобы те открыли им проход через Горло. Если квапцы уступят, город осадят с моря, и уже никвакуда из Империи не денешься. На юге Самшитовые горы, на севере Кватугсквакие. Альсквагару рано или поздно возьмут в квальцо.

– Наши вроде держатся.