Старая крепость

– Вольно! – бросает он нашему обер-фельдфебелю, осматривая строй.

– Вольно! – эхом повторяет Рауш.

– Итак, господа! Ваша задача, – максимально быстро разгрузить и освободить вагон! Далее, форсированным маршем, в составе роты выдвинуться в пункт временной дислокации. Времени на подготовку к маршу – 10 минут. С рассветом ни нас, ни эшелона тут быть не должно. Для сдачи вагона, а также разгрузки имущества и лошадей, – оставляете двух человек. Они прибудут позже, в составе тылового обоза. Старший от тыловиков, – штабсфельдфебель Лёр, он будет находиться у штабного вагона. Вопросы? Вопросов нет. Командуйте, господин обер-фельдфебель! – с этими словами, Гренц козырнул и зашагал в сторону третьего взвода.

Рауш, сложив руки за спиной, задумчиво оглядел наш строй и, наконец, произнёс:

– Все слышали? Повторять никому не нужно?

Поскольку мы молчали, взводный удовлетворённо кивнул и продолжил:

– С обозом пойдут Рюдигер и Кепке! Кепке, – старший. Остальным: пять минут на оправиться, потом пять минут на сборы. Кто что забудет, – пеняйте на себя! Командирам подразделений проверить. Рразойдись!

Строй распался: кто кинулся орошать ближайшие кустики, кто набирать из огромной бочки в кружки воды, чтобы почистить зубы… Я решил начать с зубов, потому что всё остальное можно сделать попозже и без очереди, что самое главное.

Времени хватило на всё, и уже через 10 минут мы стояли в полной боевой выкладке, готовые к маршу. Рауш что-то втолковывал остающимся Отто и Кепке. Если Рюдигер не проявлял никаких эмоций, то наш ездовой, гефрайтер Адольф Кепке, постоянно кивал головой на слова обер-фельдфебеля. Со стороны он был ну очень похож на китайского болванчика. У меня Кепке вызывал неприязнь, причём не столько из-за своего внешнего вида, – низенький, толстенький, кривоногий, с мелкими острыми зубами, – сколько из-за своего сволочного характера. Он считал себя очень крутым гефрайтером, практически ровней унтер-офицерам, а с нами, обычными солдатами, общался очень высокомерно. Это вообще была нормальная практика для группы управления, к которой он имел счастье принадлежать. Попав не в обычное строевое подразделение и находясь в особых отношениях с начальством, такие индивидуумы быстро начинали считать себя выше других солдат. Но Кепке бил все рекорды по чрезмерному чувству собственного величия. Естественно, ездовой был самой презираемой фигурой из всей группы управления. В неё входили, помимо него, ещё денщик командира взвода, посыльный и горнист. Командовал этим подразделением раньше замкомвзвода, – обер-фельдфебель Рауш, но сейчас он замещал вакантную должность непосредственно командира взвода, поэтому группа управления осталась без твёрдой руки командира. Нормальным парнем в этом гадюшнике был только посыльный, – рядовой Герхард Штубе, недоучившийся студент-историк Венского университета. Компанейский, весёлый, жизнерадостный, – он единственный, кто не ставил себя выше остальных солдат. Штубе со всеми был в хороших отношениях: даже с Кепке посыльный находил общий язык. Прозвище у Герхарда, естественно, было «Студент». Денщик же и горнист были земляками из Линца. Оба маленькие и неказистые, – словно близнецы-братья. У них даже фамилии были одинаковые – Вебер. Имена разные, конечно, но по именам их мало кто звал, – в основном, по фамилиям или по прозвищам: денщик был у нас Гензель, а горнист, – Гретхен. Их это жутко бесило, но поделать с этим они ничего не могли. Впрочем, и мы старались прозвищами не злоупотреблять и пользовались ими, в основном, только в своём кругу.

Итак, со стороны головы эшелона раздался долгожданный свисток, – колонна тронулась в темноту. Оглядываюсь на наш вагон, – Отто достал платок и машет нам вслед, фальшиво вытирая несуществующие слёзы. Вот клоун! Толкаю Райзингера в бок:

– Смотри, как Отто по нам скучает. Не успели уйти – уже слёзы рекой.

Оборачиваясь, Эмиль усмехается:

– Вот придурок! Как его вообще в армию взяли?

Шагающий слева от меня Викинг тоже оглядывается, но ничего не говорит, – только качает головой. Пройдя вдоль всего эшелона, сворачиваем на грунтовку.

Мы идём по этой лесной дороге уже около часа, и сколько ещё так топать, – неизвестно. Солнце показалось из-за горизонта, но припекать ещё не начало, – температура пока вполне комфортная. Не холодно, но и не жарко. Пахнет лесом, где-то в его глубине поют птицы. Красота! Почти идиллическую картину портят только вездесущие комары, которые атакуют нас с упорством, достойным лучшего применения. Коробка с лентами и запасной ствол напоминают о себе всё чаще и весят с каждым пройденным десятком шагов всё больше. Кроме оружия и боеприпасов, каждый из нас несёт за плечами ранец «торнистер» с притороченной к нему плащ-палаткой и одеялом, газбак, лопатку, сухарную сумку, флягу и прочее положенное имущество. Хорошо ещё, что каски разрешили снять и на голову ничего, кроме пилотки, не давит. Викинг рядом каждые сто шагов перекладывает свой MG-34 с плеча на плечо. Эмиль тоже тащит свои коробки с лентами на пределе сил. Всем тяжело, все устали. Давно смолкли разговоры и шуточки, – слышен только топот множества ног, тяжёлое дыхание соседей, да редкое чертыхание сбившего ногу солдата. И вот, когда казалось, что мы никогда уже не дойдём до казарм или чего ещё там для нас приготовлено, – раздался глас с небес:

– Веселей, парни! Осталось каких-то жалких полтора километра, – и мы дома!

Я сначала даже и не понял, почему голос обер-лейтенанта Гренца слышится вроде как сверху и даже мельком взглянул в светлеющий небосвод, но потом увидел ротного, проезжающего вдоль нашего растянувшегося строя на лошади. Викинг хмыкнул и тягуче сплюнул себе под ноги:

– Да уж, сидеть на лошади всяко веселее…

– Кто на что учился, Йенс! Был бы ты ротным, – тоже сейчас гарцевал перед нами! – подмигнул обернувшийся к Лерману обер-гефрайтер Модель, – старший стрелок нашего отделения.

– Будь я ротным, – вы бы у меня вообще бегом бежали, – тяжело отдуваясь, произнёс Викинг, – Для профилактики.

– К счастью, бодливой корове господь рогов не даёт…

– Отставить разговоры в строю! – вмешивается в диалог Рауш, – Раз силы языком молоть есть, – то и вправду сейчас побежите у меня!

Тем временем, мы подтянулись к какому-то перекрестку: вернее, – к отходящей влево, вглубь леса, неприметной дорожке. Группа управления и первый взвод уже свернули на неё, теперь настала и наша очередь. Оглянувшись, я увидел колонну третьего взвода и пародию на строй наших ротных тыловиков, идущих замыкающими. Несмотря на то, что было уже довольно светло, следующих за ними 11-й и 12-й рот, не увидел: видимо, их скрывал изгиб дороги.

Лес расступился, и нашему взору открылась большая поляна с парой одноэтажных построек. Судя по запаху свежего дерева и нескольким огромным кучам стружки, – это лесопилка. По периметру поляны, в 10-15 метрах от опушки, видны большие палатки, расставленные среди деревьев. Ага, похоже, наш лагерь будет находиться именно здесь.

– А это ещё кто такие? – вытянув шею, спрашивает Эмиль.

Смотрю по направлению его взгляда и вижу какое-то подразделение, которое стоит напротив одного из домиков.

– А это, господин Райзингер, наши гостеприимные хозяева из 9-й роты! – раздаётся сбоку голос Рауша, – Они тут уже неделю находятся, – готовят лагерь для всего батальона. Вон, палатки на всех поставили. Построили столовую, уборные, облагородили территорию к нашему прибытию.

Колонна подходит ближе, уже можно разглядеть знакомые лица парней из 9-й роты. Нельзя сказать, что при виде нас их лица светятся от счастья, но мы их прекрасно понимаем. В сложившейся ситуации, другого ожидать было бы странно: впахивать тут неделю за весь батальон, а потом встречать «халявщиков», пришедших на всё готовенькое, да ещё и построившись в 4 утра, – так себе радость. Тем временем, батальон выстраивается по фронту. Посматриваем на прибывающие вслед за нами из леса роты: 11-я и 12-я подошли, больше никого. Интересно, а где остальные? В Варшаве в наш эшелон грузились ещё и два артиллерийских полковых подразделения: 13-я рота пехотных орудий и 14-я рота противотанковых орудий. Мы видели, как они в предрассветной темноте покидали состав, и думали, что «боги войны» следуют прямо за нами. Но нет, – видимо, отстали по дороге. Или вообще будут в другом месте дислоцироваться.

– Интересно, а где наши пушкари? – спрашиваю я у Викинга.

– Не знаю, – отмахивается Лерман. Видно, что он дико устал и всё пытается как-нибудь половчее перехватить свой MG-34, что, однако, ему не очень удаётся.

– Может, позже подойдут? – это Райзингер подал сзади голос.

– Конечно, попозже – им ведь ещё свои пушки разгружать! Это не мы: винтовочку подхватил, – и иди куда хочешь налегке… Да, Лерман? Викинг не даст соврать, – обращаясь к нам, со смешком произносит Модель.

Он пытается поддеть Лермана, намекая на его вовсе не лёгкий одиннадцатикилограмовый пулемёт, но тот не настроен на веселье, поэтому просто игнорирует слова обер-гефрайтера. Модель, кстати, тоже ветеран, – воевал и в Польше, и во Франции. Он – единственный в нашем отделении, кто награждён «Железным крестом 2-го класса». Помимо этого, на груди старшего стрелка красуется, как и у Викинга, «Нагрудный пехотный штурмовой знак». К тому же, они с Лерманом давно знакомы и состоят в приятельских отношениях. Любой другой бы поостерёгся подшучивать над пулемётчиком.

Наконец, перед батальоном вышел его командир, – гауптман Пракса, и произнёс короткую, но пламенную речь о том, что жить нам предстоит в этом лесочке. Светомаскировку не нарушать, распорядок дня соблюдать, расположение без приказа не покидать. Передал слово командирам рот и откланялся. Обычные общие фразы, – ничего более. Зачем мы здесь, надолго ли, – гауптман не сказал. Надеюсь, выступление следующего оратора будет более информативным.

Далее вышел наш командир роты, обер-лейтенант Гренц, и вкратце пересказал нам только что слышанную речь Праксы. В конце добавил, что подробно всё доведут командиры взводов и тоже ушёл. Ну что же, – делать нечего, послушаем взводного.

Обер-фельдфебель Рауш прошёлся перед строем, встал перед нами, как обычно заложив руки за спину, и сообщил, что размещаться мы будем в одной из палаток, – там, дескать, всё готово. Где уборные, кухня, столовая и вообще что где находится в этом лесу, – разбираться придётся самим. Пока же взводный может показать только место нашего расположения. Поскольку полевые кухни 9-й роты накормить горячей пищей весь батальон не смогут, а наши ещё в пути с обозом, – то на завтрак будем есть свой сухпай. Но это будет ещё только через два часа. А пока, – идём заселяться, назначаем дежурную службу и занимаемся личной гигиеной. Справа, в колонну по одному, за взводным, шагом! – марш! И мы побрели к палатке…

Глава 3

Наше парусиновое жилище оказалось симпатичным только снаружи. Внутри палатки не было ни полов, ни нар, ни пирамиды для оружия, – только голые стены. Так что, после завтрака, нам предстояло заниматься плотницким делом, – благо материала вокруг хватало. А пока, мы сложили ранцы и оружие на землю рядом с палаткой, под охрану суточного наряда. Мой напарник, Отто, ещё не вернулся, поэтому Рауш выделил в качестве временной замены рядового Михаэля Кляйна, – стрелка из моего отделения. Он парень спокойный и покладистый, так что проблем с ним не ожидалось. Оставив его на охране имущества и оружия, я решил последовать совету обер-фельдфебеля и заняться личной гигиеной. Метрах в пятидесяти от палатки находился дощатый сарай уборной, чуть ближе располагались умывальники. Как я понял, для каждой роты эти сооружения были свои.

Приведя себя в порядок, решил немного пройтись по лагерю и посмотреть что где. Пока ходил среди деревьев, – чуть не потерялся, но, на удачу, встретил своего знакомого из 1-го взвода: Ганса Тойчлера. Мы с ним жили в Линце в одном дворе до армии и учились в одной школе. Он всего на два года меня старше, но уже гефрайтер и командир отделения. Боевой опыт тоже имеется: Тойчлер повоевал под Олешице в Польше и форсировал Эну во Франции. Мы оба обрадовались встрече, но поговорить толком не удалось, – времени не было. Так, перекинулись парой фраз. Узнав, что я понятия не имею в какую сторону идти, чтобы добраться до своего взвода, Ганс рассмеялся:

– Ну и солдат из тебя, Макс! Заблудился в трёх соснах!

– Да тут ориентиров никаких: везде деревья да палатки одинаковые! – оправдываюсь я.

– Ладно, не заливай мне про географический кретинизм, – всё равно не поверю. Вон, там твои камрады стоят, сразу за расположением второго взвода, – вытянул руку, указывая направление, Тойчлер.

– Спасибо, Ганс! До встречи!

– Давай, Макс! Увидимся!

Распрощавшись с гефрайтером, я бодро зашагал в нужную сторону. Не успел пройти и пары десятков метров, как наткнулся на обер-фельдфебеля Рауша:

– Ланге?! Что это ты шатаешься по лагерю? Я же тебя лично назначил дневальным! Что ты делаешь здесь, если твоё место в палатке?

– Виноват, господин обер-фельдфебель! Шёл из уборной и заблудился! – бодро соврал я.

– Как можно заблудиться, если уборная находится вообще в другой стороне???

– Господин обер-фельдфебель, – сам не понимаю! Я – житель городской, к лесу не привык…

– Что за бред ты несёшь?