Carved Rocks. Пригород

Когда работа была закончена, Аскольд не занял оставленное ему место, а вышел на улицу. Он был уже далеко от шатра, и снова начался дождь, да такой, что никакая шляпа не упасёт. Убежище нашлось быстро. Это был полуразвалившийся фургончик фокусника.

Дождь всё яростнее бил по крыше. Свободный художник на ощупь продвигался в тесном помещении. Он ударился головой о что-то выпирающее и выругался как истинный человек искусства.

Тщательно пощупав предмет, Щебеталкин убедился, что это якорь.

«Какого чёрта он здесь делает?» – мужчина начал двигаться по его цепи вглубь фургона. Так он шёл, пока не добрался до рыхлого дерева.

«Они и корабль сюда запихнули? Оригинально, ничего не скажешь», – его мрачный настрой уступил место любопытству.

Моргнув очередной раз, Аскольд не поверил своим глазам: вокруг светились…

– Звёзды?! Отлично, я врезался сильнее, чем думал. Лежу сейчас в старом фургоне, истекаю кровью и вижу галлюцинации. Зато в бреду не хочется есть. Наверное.

Желудок по-партизански молчал.

Света звёзд хватало, чтобы разглядеть догнивающее судно и воду, казавшуюся бесконечной. Берег ничем не отличался от всех других, разве что был почище, а точнее – совсем без мусора. Песок и камни – вот и всё, что здесь было.

– Тут хотя бы прибрано. А то Лёва говорит, что у меня в голове настоящая свалка, а нет! Красота-а, – он посмотрел на волны и улыбнулся впервые за неделю.

– Итак, начнём с… – мужчина заметил огни позади себя. – Вот к ним и пойдём, – художник бодро зашагал к далёкому свету, а после побежал изо всех сил.

У одного из домов стоял одинокий велосипед, темноволосый поправил шляпу и залез на него верхом. На улицах горели фонари, освещая двухэтажные дома и клумбы. Машин на улицах не было, как и людей. Щебеталкин решил, что всё так и должно быть: он несильно любил людей, а точнее не переносил большинство из них, так что им не было места в его голове.

Покатавшись по городу, Аскольд решил всё же перекусить. Дверь кофейни была не заперта. Хоть внутри также никого не оказалось, зёрна терпеливо ждали на полке. Он прекрасно готовил кофе и потому справился со всем сам. Напиток получился что надо: ароматный, насыщенный, бодрящий.

– Остаться бы здесь навсегда! Вот он рай. И никаких тебе богов.

Свободный художник заглянул в пустынный бар и выбрал себе алкоголь покрепче. На закуску пошли бутерброды с сыром и колбасой.

– Сюда бы Лёву. Вот он – настоящий друг. Никого больше не надо, чтобы быть счастливым. Разве что девушку… Вот ты, – он обратился к полупустой бутылке, которую поставил напротив себя, – знаешь, что такое любовь? Я вот, – он икнул, – знаю. Это взаимоуважение, это поддержка. Это помощь друг другу. Идеальная жена – красивая домохозяйка с фигурой модели. Вот как, друг мой, – он снова икнул и откупорил молчаливого собеседника.

– Если подумать, человеку для счастья надо совсем мало. Я хочу быть знаменитым. Хочу, чтобы меня любили и уважали – ик! Да, сам я не люблю людей, но ведь я неплохой, правда? – теперь он беседовал со стулом. – Если бы мне чуть-чуть подфартило, я был бы самым счастливым на свете! Да, – с этими словами он опустошил третью бутылку и заснул прямо за столом.

Во сне к нему приходила бездомная кошка, оставшаяся в обычном мире.

Глава 2

Телефонный разговор

Проснулся деятель искусства от телефонного звонка.

– Кто там трезвонит? – он кое-как раскрыл глаза и сонный поплёлся на звук. По дороге нашёл графин с водой, который тут же опустошил.

– Алло, – пробормотал он, едва сдерживая зевоту. Но ему никто не ответил: в трубке уже слышались короткие гудки. – Вот сволочи. Опохмелиться бы, – Аскольд отыскал холодильник с холодным пивом.

Придя в себя после ночной попойки в компании мебели, Щебеталкин стал размышлять вслух. При этом он расхаживал по бару, то и дело присаживаясь на стулья.

– Если это всё и правда из-за обморока, то почему меня до сих пор не откачали? Или я так врезался, что впал в настоящую кому? – он почесал затылок, тот ответил болью. – Допустим, черепу и правда не поздоровилось, – художник помолчал.

– Тогда почему я смог напиться? Если это мой собственный мир в моей же голове, то я как его хозяин должен сам делать законы. Так? – Аскольд обратился к стойке. – А я бы точно не стал создавать похмелье. Кому же оно нужно? Получается, что это не мой мир? Тогда я в другом мире?! Чёрт побери! – свободный художник снова выругался и вышел из помещения.

Он хотел ещё пораздумывать о своей беде, но желудок активно запротестовал. Пришлось отложить печальные мысли и отправиться на поиски завтрака. На улочках по-прежнему никого не было, но мужчина этого даже не заметил. В первом же магазинчике он нашёл хлеб, бутилированную воду, консервы и, конечно, кошачий корм. Касса тоже пустовала, но Аскольд Валерьянович – порядочный гражданин, поэтому он прикинул стоимость продуктов и полез в карман. Денег там хватало разве что на хлеб с водой.

– Раз я здесь первый посетитель, мне положена скидка, не правда ли? – он говорил со своим товаром. – И она будет составлять… девяносто процентов от покупки, – художник оставил мелочь на монетнице и бодро вышел наружу.

Он устроил трапезу прямо на траве. С небольшого возвышения открывался вид на поблёскивавшее море.

– Как странно. Здесь совсем нет голубей, – Щебеталкин питал особую любовь к уличным созданиям вроде птиц и бездомных животных.

Он доел завтрак и уже собрался уходить, но тут заметил движение на воде. Приглядевшись, мужчина смог разобрать белый паром, плывший к берегу.

Любопытство одержало верх, и любитель животных пошёл к водному транспорту. Он подошёл поближе и заметил тонкий мост, соединяющий землю с крупным городом. Ещё на море виднелись острова.

Паром не стал подплывать близко, вместо этого – сменил курс в противоположную сторону. Спустя некоторое время он вернулся и в точности повторил маршрут.

– Что за ерунда? Зачем плавать туда-сюда? – он разозлился оттого, что ничего не понимал, и решил вернуться в бар.

Откупорил вино и вспомнил о телефоне. На этот раз аппарат молчал. Щебеталкин поднял трубку – гудки. Он стал набирать номер лучшего друга.

Долго не отвечали, но наконец послышался женский голос.

– Алло, слушаю вас.

– Я звоню Льву Александровичу. Он близко?

– Львёнок работает, – Аскольду показалось, что он знает эту девушку. – Ему что-нибудь передать, когда он вернётся?

«Красноносая из цирка! Так вот почему меня взяли гримёром. Теперь понятно».

– Вы меня слышите? Не молчите.

– Да-да, слышу. Передайте ему, что я… чтобы он почаще кормил кошку у моего дома.

– А кто звонит?

– Неважно, он сам поймёт.

– Больше ничего не нужно?

– Ничего. Заранее благодарю, – он раздосадованно повесил трубку и закурил впервые за утро.

– М-да, теперь ему не до меня. Ладно, звонить всё равно больше некому, поищем-ка людей. Должен же здесь кто-то быть, кроме меня.

Но никого не было ни в соседних домах, ни в отдалённых. Настроение портилось сильнее с каждым пройденным километром. Наконец он вымотался и уселся под деревом.

– Ни людей, ни животных, ни транспорта, кроме одного велика. Если меня не найдут, будет очень фигово. Но вообще-то я всегда был одиночкой, ненормальным, как меня звали. Так что по сути ничего нового. Но моя рыженькая Мари… Наши прогулки всегда грели мою израненную душу…

Аскольд нашёл художественный магазин со всем необходимым и отдался творчеству. Природа очаровывала, а отсутствие людей создавало таинственную атмосферу с ноткой жутковатости. Рисуя, он всегда отвлекался от реальности, сбегал от неё, создавал свои собственные миры. Вот и в этот раз каждый мазок был пропитан отрицанием.