Старатель. Книга 2

Да, слова излишни – в паре, ну тройке шагов от остатков полотна лежит разорванный картечью наблюдатель – старший брат тех, что я видел на АТП. Почему старший? Да потому, что из этого, облепившего себя камушками и травинками на манер ручейника, можно выкроить трёх, а то и четырёх АТПешных.

– Спасибо, Дэн! – Киваю заике кажется Ампер говорил, что его так зовут.

– Не-не-незачто! Па-па-пашли.

Ну пошли, так пошли, пристраиваюсь рядом, но Дэн машет рукой назад:

– За-за-замной ид-ид…

– Понял. Иду за тобой, – спешу ему на помощь: – Дистанция какая?

Он поднимает три пальца, а затем, словно что-то вспомнив, присоединяет к ним ещё один.

– Понял, – киваю ему и продолжаю, громко и чётко выговаривая слова: – Иду. За. Тобой. Дистанция три! Четыре! Метра!

– Я-я-я не-не-неглухой!

– Извини, – упс. Мой косяк. Взяв ствол наперевес киваю Дэну и он, покачав головой, отворачивается, начиная движение.

Почти до самого болота мы дошли без проблем. Обошли пару Гравконов, отмеченных воткнутыми в дорогу палками, на которых ветерок играл с обрывками полосатых лент, передохнули в тени дерева, раскинувшего густые ветви над остатками полотна, и спустя, примерно, час, вышли к болоту, над поверхностью которого поднимались хорошо заметные днём облачка зеленоватых испарений. Ещё немного, и впереди, сквозь дымку, уже начали проступать очертания противоположного берега, на котором просматривались контуры зданий – того самого лагеря лесорубов, о котором говорил Ампер, как Дэн, всё так и шедший впереди, вдруг замер, а секундой спустя, опустился на одно колено, стаскивая с плеча короткую трубку гранатомёта.

– Шшш… – не оборачиваясь, он махнул рукой, но особой нужды в этом не было – стоило ему присесть, как впереди, в каких-то пятидесяти-шестидесяти метрах, я увидел крупного зверя, устроившего себе обед прямо на дороге. Главным блюдом трапезы был пещерный паук, причём, судя по размаху лап, из числа матёрых, на которых я вдоволь насмотрелся ещё Мёртвой Лесу. Вот только этот, бывший примерно мне по грудь, сейчас на фоне победителя, выглядел не особенно-то и большим зарождая в моей голове крамольное удивление монстром, польстившимся сравнительно скромной добычей.

– Кро-к-кодл, – пояснил Дэн, но и в этом случае его пояснения были излишни. Да, это был именно крокодил, или аллигатор, или ещё что-то из этой серии. Сори – но я не биолог, в тонкостях различий одной твари от другой разбираться.

Большой, бронированный и зубастый – этих фактов мне более чем достаточно, чтобы немедленно захотеть убраться куда подальше – ясно же, что от моей картечи толку здесь как от гороха, которым мальчишки плюются из трубочек. Можно, конечно попробовать бить по глазам, можно дождаться, когда он откроет пасть – чтобы влепить в неё свинцовый град, но вот знаете – я не герой, а потому – в тот момент, когда эта тварь откроет свой ротик, спеша продемонстрировать зубки, меня просто телепортирует куда подальше. Стаскиваю ружьё с плеча, понимая всю бесполезность моих действий, но так, выцеливая монстра, чувствую себя хоть малость, но увереннее.

– Я-я, – начал он было шептать, но тряхнув головой, смолк, перейдя к пантомиме и первым участником его шоу стала граната, которую Дэн, продемонстрировав мне, быстро засунул в переломленный ствол. Короткая пауза и его рука, только что касавшаяся ствола гранатомёта, уже указывает на бок крокодила.

Киваю – по нему бить будет. Хорошо – граната должна справиться с бронированным боком, пробив в ней солидную дыру. Да, всё верно – рука, указывавшая на зверя, сжимается в кулак, а затем ладонь резко раскрывается, изображая взрыв.

Снова киваю, и он продолжает, хотя мне и так понятен его замысел. Пальцы Дэна смыкаются в кольцо, а другая рука указывает на мой Вепрь, принимаясь соединять дырку в боку крокодила и оружие.

Ясно – бить в дыру, надеясь, что картечь сможет пробить себе путь к жизненно важным органам.

Молча снимаю ствол с предохранителя и навожу прицел на зверя, всем своим видом показывая готовность открыть огонь.

Понял. Подняв вверх большой палец, Дэн вытаскивает из разгрузки ещё пару гранат, ставя их на землю. Короткий кивок, скорее адресованный крокодилу, а не мне, и гранатомёт рявкает, окутывая стрелка облачком белёсого дыма.

Вот хорошо, что я, уже имевший опыт общения с подобными стволами, пусть и не такими, но похожими, заранее сдвинулся в сторону, ожидая именно подобного. С моей позиции было хорошо видно, как граната, полыхнув белым пламенем разрыва, вырвала из бока зверя приличный кусок шкуры, подставив под лучи солнца пока ещё белёсое, не успевшее налиться кровью, мясо.

Стрелять? А пробьёт ли картечь толщу плоти?

Грохот – вторая граната бьёт в край дыры, срывая ещё часть шкуры и обнажая пару желтоватых рёбер, за которыми колышется нечто сизое.

Пора!

Зажав спуск поливаю щель меж костей длинным потоком картечи, но не надо думать, что наш противник играет в поддавки, изображая мишень. Если взрыв первой гранаты заставил его прижаться к земле, то уже вторая, выпущенная всего парой секунд позже, застала его в движении – резво крутанувшись на месте, он нацелился на меня, посчитав стоявшего во весь рост врага более опасным. Не хочу себя хвалить, но я ждал чего-то в таком духе, а потому, стоило зверю начать движение, скакнул в сторону, стараясь оказаться напротив раненного бока.

Получилось.

Почти. Крокодил, которого я считал медлительным на суше, всё же его стихия – вода, двигался очень быстро и несмотря на все мои усилия, свои перемещения я закончил почти напротив его пасти.

Почти – это короткое слово меня и спасло.

Стоило лишь ему раскрыть пасть, блеснувшую на солнце множеством зубов, как прямо в ней распух белый шар разрыва, заставляя чудовище отчаянно замотать головой, а затем, врубив заднюю, попятиться, сомкнув сочившийся ярко красной кровью, зев. Миг и он, проявив неожиданную прыть, рывком устремляется к болотцу, ломая высокий камыш. Ещё секунда – я успеваю зачем-то дать ему вслед короткую очередь, и громкий «Плюх!», словно гонг, возвещает о конце этого раунда, оставляя нас победителями на пустой, если не считать недоеденных останков, дороге.

– Добьём! – Бурлящий в жилах адреналин тянет меня за подранком, отчего я, сменив пустой барабан на полный, едва не приплясываю на месте, косясь на Дэна, неторопливо поднимающегося на ноги.

– Ну? Пошли же! Вдвоём мигом вальнём!

Но что это? Мой спутник, вместо того, чтобы вскинуть свой ствол, вешает его на шею по-походному.

– Дэн?! Он же чуть жив!

– Н-н-нет! Па-па-уки. Яд. – Мотает он головой: – Да-да-да и брать с-с него неч-неч…

– Нечего?! А шкура? Зубы?! Дэн?!

– Нет! – Это короткое слово он выговаривает чётко, а затем, взяв меня под руку, подталкивает вперёд:

– Ид-ид-ди. Там, – следует кивок назад:

– Ж-ж-ждут. Я-я-я к н-ним. Ты. – Оттирает он пот со лба: – С-с-сам.

– Как скажешь, – закидываю ствол за спину и протягиваю ему руку: – Спасибо, Дэн! Я быстро! Одна нога тут…

– О-о-они тож-же та-а-ак говорили. Мы ж-ж-ждём. – Развернувшись, он принимается трусить к посёлку, а я, проводив его взглядом, поворачиваюсь в противоположную сторону, куда ведёт дорога, местами залатанная жёлтым кирпичом.

Вход в туннель я нашёл быстро – это совсем несложно, если дорога прямо упирается в черноту прохода, вход в который выполнен из массивных бетонных блоков, доминирующих на местности как пирамида в пустыне.

Захожу и немедленно останавливаюсь – прямо рядом со входом, у левой стены, громоздятся останки людей – черепа, рёбра, кости – небрежно и беспорядочно накиданные друг на друга.

Понимаю – живым нужен был проход, вот они и расчистили как смогли. И могилы копать тогда было некогда – это мне тоже понятно. Но вот так, бросить кости, не предав земле и не прочитав отходную – нет, это совершенно неправильно даже для этого мира. Опускаюсь на колени сняв каску.

– Помяни, Господи Боже… – слова молитв, накрепко вбитые в голову стараниями Тодда, легко льются из меня, а когда лиитания заканчивается, то поднявшись на ноги коротко кланяюсь останкам:

– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen, – широко перекрещивая кости.

Что ж.

Я сделал что мог. Погибшим – покой, а живым – дела. Надев каску перехожу на быстрый шаг, лавируя среди брошенных машин. Легковые, грузовые, парочка военных козлов – вся эта груда железа, пытавшаяся спасти своих хозяев, сейчас ржавеет, сильно затрудняя мой путь. Чего не растащили? Да почём я знаю?! Тела отволокли к входу – и на том спасибо. Может позже собирались – ну, после захоронения погибших, туннель расчистить? Вполне возможно, тогда ведь, в первые дни, никто и не думал, что это надолго. Отложили «на потом», вот только не наступило это самое «потом».

Не наступило, да.

Лавирую меж машин стараясь не смотреть вниз – не хочу я встречаться взглядом с обвиняющим взгляд пустых глазниц, которым плевать, что моей вины в их гибели нет!

Ты – живой, а значит – виновен!