Возвращение Пилота. Старатель

Посетителей было немного – за одним столиком дремал, привалившись к стене бородатый мужик лет тридцати, а за ещё одним расположилась парочка, не спеша поглощавшая что-то жаренное со своих пластиковых тарелок. Девушка, детали фигуры которой скрадывало зелёное мешковатое облачение, была коротко стриженой и рыжеволосой. Судя по стволу, прислонённому к стене, она была снайпером – на её длинноствольном ружьё виднелся массивный цилиндр оптического прицела. А вот её спутник, налысо стриженый мужчина, тоже около тридцати лет, предпочитал уделять внимание не содержимому своей тарелки, а короткоствольному пистолет-пулемёту, который в разобранном виде занимал почти всё свободное пространство стола.

– Дереза, Хар, – проходивший мимо них Смак помахал рукой, приветствуя знакомых: – Как ещё? Не всех кабанов перебили? – И не дожидаясь ответа, парочка не обратила на него никакого внимания, двинулся к барной стойке.

Дядя Боря, местный бармен, как и Михалыч, был мужчиной в возрасте и крайне немногословным.

Ответив кивком на приветствие Смака, и удостоив меня лишь беглым взглядом, до кивка я, судя по всему, ещё не дорос, он принял пакет с крысами, заглянул в него, а затем, убрав его под стол, быстро принялся отсчитывать кружочки серебристого металла.

– Кому? – Высыпав на стойку пригоршню монет, он посмотрел сначала на Смака, а затем на меня и дождавшись кивка моего спутника, сдвинул монетки ко мне.

– Будешь чего? – Потеряв ко мне интерес, он повернулся к Смаку.

– Кролика, водки и воды.

– Садись, принесу, – бармен повернулся ко мне: – А ты?

– Я? Ааа… А что есть.

– Смотри, – на стойку лёг лист бумаги, покрытый сальными пятнами. Беру в руки и читаю написанные квадратным почерком строки: «Вода чистая – 20, грязная – 10, кролик – 20, отбивная из кабана – 50, водка – 30, курица жар – 10, тушёнка банк – 60, соль, перец – 10».

– Я ещё зайду, – положив бумагу на стойку поворачиваюсь было к выходу, но Смак, попавшийся на глаза, немедленно корректирует мои планы, отчего я разворачиваюсь назад, к бармену:

– Водки дайте.

– Тридцать.

Отсчитываю нужную сумму, одновременно разглядывая монетки. Дизайн тот же самый, что и на печати – шар планеты с названием под ним, и все те же надписи по ободу. Да, с дизайном здесь явно не парились. Вторая сторона несёт на себе номинал – 1, 5, или 10.

Получив бутылку – красно-белая этикетка мне не знакома, подхожу к Смаку и ставлю её перед ним.

– Спасибо.

– Да брось ты, – расплывается он в улыбке, явно довольный подношением:

– Ты это, ну, как у Рафика закончишь, приходи. Посидим, поболтаем, – щёлкает он пальцем по горлышку моего подарка: – Расскажешь, что там, – кивает он на потолок: – Придёшь?

– Обязательно, – кивнув, направляюсь к выходу.

В «Магазе» Рафика было немноголюдно.

Уж не знаю, что в этом здании было прежде, но сейчас, стоило только перешагнуть порог, как посетитель оказывался в просторном зале, вдоль всей длины которого был выстроен прилавок, от которого, до потолка, тянулась сетчатая стена, с окошками в паре-тройке мест.

Вот подле этих окошек народ и теснился, что-то негромко, неразличимо для моего слуха, обсуждая.

Подслушивать чужие разговоры я не любил никогда, а потому коротал время, прогуливаясь по залу.

В дальнем конце от входа вижу ещё одно окно, за которым виден дремлющий в кресле с откинутой спинкой человек. Вывеска над его окном лаконично сообщает мне, что это склад.

Запомним. Если я тут надолго застрял, то это мне понадобится.

Осторожно, стараясь не потревожить сон кладовщика, разворачиваюсь, начиная путь назад, благо у нужного мне окна, уже никого нет – решившие свои вопросы люди либо уже на улице, либо перетекли к нескольким игровым аппаратам – что-то навроде одноруких бандитов, где и стоят, продолжая своё обсуждение.

– Эээ… Дарагой! Зачем стоишь, сюда иди, да? – Рафик, смуглый и черноволосый южанин, замахал руками, едва я оказался подле окна: – Новенький, да? Ты тот лётчик, да? Вах! Рад тебя видеть! Барашка б зажарил ради такого гостя, так нет их тут! – Он, с явной досадой развёл руками: – Но ты нэ пэреживай, дарагой! Рафык, – хлопнул он себя в грудь: – Поможет. Ты, говоришь, я – помогаю. Ты доволен – я доволен. И всэм ха-ра-шо.

– Мне, – вытащив из кармана полученную от Михалыча бумажку, кладу её на прилавок: – Вот.

– Бумажки, шмуражки, зачем таким обижаэшь, да? мог бы и сразу прийти – Рафик поможет, – говоря, вернее строча словами как из пулемёта, он, тем не менее, тщательно разгладил бумажку, а затем, вытащив из-под прилавка толстую книгу и клеевой карандаш, аккуратно вклеил её на страницу, уже на треть заполненную точно такими же, или очень похожими записками.

– Момэнт, – подмигнув, он отошёл к противоположной стене, заставленной ящиками характерного, присущего всему военному вида, и спустя минуту вернулся.

– Вот! Муха нэ еб… нэ сидэл! – Он, не скрывая удовольствия, выложил на прилавок небольшой пистолет и коробку патрон: – Владей! Новьё!

– Это что? – Взяв пистолет в руки, разглядываю.

М-да…

Ствол похож на стандартную полицейскую пукалку. Кошака – точно завалит. Собаку – вряд ли. Ну а человека… Ну, если в глаз попасть, но тут такая точность… Чёрт. Эту игрушку нужно в глазницу воткнуть – тогда, если свезёт, не промажешь.

– Бэри-бэри, – правильно поняв выражение моего лица, Рафик пододвигает ко мне патроны: – На крыс – самое то. Настрэляешь, Борису, в бар снесёшь, денежку получишь. А дэнежку получишь – сюды иди. Я тебе, – подавшись вперёд он перегнулся через прилавок и быстро огляделся по сторонам.

– Я тебе нормальный ствол дам, – продолжил он шёпотом: – Рэдкий-рэдкий, мощный-мощный, Мечта! А не оружие.

– Крыс? Зарядить, прямо здесь, можно?

– Конэчно! Всё одно под Куполом оружие на стрэляэт. Заряжай, разряжай – играйся соколько хочэшь!

Кивнув, снаряжаю магазин и пару запасных, распределяю и их, и оставшиеся патроны по карманам: – Ну, можно и крыс.

– Кы-рыс, собак стрэляй, – расплывается он в улыбке: – Кырыс дяде Боре, лапы – перэдний лэвый мне неси. Михалыч на них, собак, охоту объявил. Достали – сил нэт. Мне приноси, я платить буду.

Киваю и хочу уже уйти, но, в последний момент, спохватываюсь.

А крыс потрошить, если подстрелю, чем? Да и лапы, не отгрызать же их.

– Рафик? А нож у тебя есть?

– Канэшно, дарагой! Вах! Старый стал! Забыл! Вот, держи, – на столе появляется дешёвый нож с рукоятью, штампованной из пластика.

Дерьмо, конечно, но мне и этот сойдёт.

– Патронов ещё возьмёшь?

На его ладони лежит коробочка – точно такая же, что он отдал мне по записке Михалыча.

Отрицательно мотаю головой – денег и так мало.

– А почём? – Цену узнать лишним не будет. Сейчас, с тремя магазинами, у меня 24 выстрела. Ещё 6 – в кармане, коробка на три десятка была.

– Четыре за монету.