В погоне за … Ann

– Не знаю. На две недели просто сдавали, цена была самая низкая, – ответила Вика.

– Очень странное совпадение, – заметил Андрей.

– А что, хороший друг? – поинтересовалась Вика.

– Лучший. Он пропал, словно его никогда и не было.

– В каком смысле?

– В прямом. Пропал, будто бы она… – Андрей запнулся. – …он был обычным сном.

– Человек не может просто так пропасть, его всегда можно найти. Соцсети и все такое.

– Может, если захочет вычеркнуть тебя из своей жизни, – ответил Андрей. – «Повремени, певец разлук! Мы скоро разойдемся сами. Не разнимай сплетенный рук. Не разлучай уста с устами»[1 - Третья, последняя строфа из стихотворения советского поэта и переводчика Давида Самойлова (1920–1990) «За городом» (1985).]. Стихи оказались пророческими, разве нет?

– «Уста с устами»?.. Антон – это мужское имя. Вы что, были геями? – удивилась Вика.

Паша хотел ради шутки вставить фразу: «Еще какими!» – но почему-то только глупо улыбнулся.

– Не стоит воспринимать все буквально. – Настроение Андрея явно испортилось. – «Людей неинтересных в мире нет. Их судьбы – как истории планет. У каждой все особое, свое»[2 - Из стихотворения советского и российского поэта Евгения Евтушенко (1932–2017) «Людей неинтересных в мире нет…» (1961).].

Паша с Алиной переглянулись.

Вскоре маленькие колесики снова оказались в луже, а потом и в лифте; прокрутившись несколько раз по подъезду, они очутились в однокомнатной квартире с балконом, с которого открывался роскошный вид на город.

У Андрея перехватило дыхание. Все в этой квартире осталось точно таким же, как и было. Диван, стол, стулья, кухня – ничего не изменилось, только вместо ярко-желтых штор сейчас висели темно-синие.

Он закрыл глаза, и в голове всплыло воспоминание. Тогда он тоже смотрел в это окно на снег и звучала песня:

То были капли дождевые,

Летящие из света в тень.

По воле случая впервые

Мы встретились в ненастный день[3 - Первая строфа из стихотворения советского поэта и переводчика Арсения Тарковского (1907–1989) «Ночной дождь» (1943).].

– Мы с Андреем за пивом сходим, – крикнул Паша.

Его слова оборвали прекрасное воспоминание. Андрей обернулся.

– На нас возьмите. – Алина посмотрела на Вику. – Ты же пьешь?

– Иногда.

Двор нисколько не поменялся, он был словно старой песней, услышанной снова через несколько лет. Андрей помнил каждый закуток и даже эти качели, которые, наверное, построили для взрослых детей. Вот и теперь, несмотря на холод, девушка качалась на них, а молодой человек стоял рядом.

– Ты ей не рассказал, да? – спросил Паша.

– А что мне ей рассказать? Что здесь жила моя родственная душа? Или что я не хотел шерудить старые раны и приезжать? Или что выдумал боязнь самолета, чтобы мы поехали на поезде, потому что очень долго?

– Да ладно, вот тебя понесло…

– Я, когда смотрел в окно на вокзал, все хотел увидеть Аню… Давай сходим до кинотеатра Маяковского.

– Ты совсем? Туда двадцать минут идти.

– Помню, была такая же погода. Мы шли с ней из кинотеатра, после фильма «Сломанные цветы»[4 - «Сломанные цветы» (2005) – артхаусное кино режиссера Джима Джармуша (р. 1953), рассказывающее об одиноком старом Дон Жуане, который получил по почте известие, что у него есть сын, и который снова приходит к своим старым подружкам.], и она читала мне стихи. «Не разнимай сплетенный рук… Не разлучай уста с устами…»

– Братан, я тебя совсем не понимаю. Ты приехал с такой классной девчонкой, у тебя там классная жизнь, а ты все думаешь о какой-то шалаве.

Глаза Андрея наполнились яростью, но он сдержался.

– Прости, может, не то ляпнул, не то сказал, – проговорил Паша, – но до Маяковского я по такому холоду не пойду. Иди один, а я пока в магазе куплю все к столу. Ладно? Встретимся тут.

По лицу Андрея было видно, что он хотел сказать очень многое и, наверное, готовился произнести длинную речь, но…

– Ладно, – ответил Андрей.

– Через полчаса, тут, – повторил Паша.

Андрей кивнул, и они разошлись в разные стороны.

Нелепо и глупо рыскать словно собака по старым закоулкам, чтобы просто насладиться мимолетным милым воспоминанием, которое тут же выскользнет и пропадет. Андрей понял это почти сразу, только увидев жалкую сломанную остановку, мимо которой они с ней проходили. И он даже представил двух людей – ее и, наверное, себя, – идущих в другую сторону.

А дальше было еще хуже. Именно здесь, под рекламным билбордом, она остановилась и начала рассказывать о женщине, которая принимала бутылки. И ее рассказ вылился в нечто философское.

«Долбанный жалкий дурак, как же можно было ее потерять!..»

Он быстро дошел до кинотеатра, все время смотря под ноги.

На фасаде старого здания висели плакаты пиратских зарубежных фильмов, на которые он из принципа теперь не ходил. Хорошее дело принцип, но лучше бы Андрей был проще.

Он посмотрел в небо. Все так же вечерние огни города не давали увидеть звезды.

– Вообще ни хрена, ничего не изменилось, – буркнул он сам себе.

Осень (год назад)

Андрей вбежал в пустой холл кинотеатра, тяжело дыша. Успел! Боялся не успеть, но успел.

Была пятница, последний вечерний сеанс артхаусного кино.

«Сломанные цветы» Джармуша. Он смотрел этот фильм раз пять, но на большом экране – никогда.

В холле было пусто. Андрей купил попкорн и пепси (да, она еще тогда была). Положил в рот парочку соленых белых штуковин, глотнул лимонад, потом вынул великолепный черный билет. Средний ряд, середина.

Он подошел к открытым дверям, сунул молодому парню – билетеру билет.