Рокировка

* * *

Светло. В комнате светло. Оттенок был почти незаметный, но тысяча чертей, он был! Аринэль все поворачивал голову к окну и от окна, а в душе играла радость. Дьявол! Тот старик–целитель все-таки оказался прав!

Стукнула дверь и в комнате раздался голосок Цеси:

– Господин! – девушка немного запыхалась. – Я принесла вам перехватить!

– Цеси! – улыбнулся Аринэль. – Ставь на стол.

Ох жешь бабушка лохматая! Неужели он все-таки будет видеть!

– Знаешь, Цеси! – радость прямо-таки требовала выхода. – А я стал различать темно или светло. Глядишь и вправду, восстановиться зрение!

Секундная пауза.

– Я очень рада за вас, господин!

Одна из особенностей жизни в темноте. Обостряются другие органы чувств. И Аринэль уловил в голосе Цеси едва заметные нотки грусти.

– А ну-ка, – произнес он, чуть нахмурившись. – Давай, выкладывай, что там у тебя случилось? Тебя Саманта опять доставала?

– Что вы, конечно нет, господин! – всполошилась девушка.

– Тогда что? – спросил Аринэль. – И не отпираться!

Кстати! На светлом фоне парень увидел темное пятно. Поэтому он встал, сделал несколько шагов. Ага. Аринэль взял девушку за плечи.

– Давай, рассказывай, чего ты там себе надумала? – спросил парень.

– Я… – Цеси запнулась. – Вы такой! А я…

«О чем это она вообще? А… Точно. Она же тут типа дурнушка. Среди простолюдинов худые женщины, это признак болезни или крайней бедности. В общем, такой, исключительно практический подход. А среди аристократов, я так понимаю… Да, есть культ бледности. То есть, чтобы признали красивой нужно непременно выглядеть, как будто всю жизнь в пещере прожил, солнца не видя. Получается, Цеси и там, и там не соответствует. М-да, мода не может быть логичной»

– Цеси, – вздохнул Аринэль. – Ты боишься, что я тебя увижу?

Какое-то движение. Наверняка, она сейчас покивала.

– Ну, ты даешь, – хмыкнул парень. – Я ж не всегда слепым был. Тебя я прекрасно помню.

Опять пауза. Аринэль улыбнулся. Он поднял руку и осторожно коснулся лица девушки. Провел большим пальцем по ее губам… И поцеловал, прижимая Цеси к себе. Черт возьми, как же приятно держать в руках мягкое женское тело!

– Цеси, ты думаешь, я бы стал с тобой спать, – парень погладил девушку по спине, – если бы ты мне не нравилась?

По телу Цеси пробежала дрожь.

– Глупышка, – Аринэль коснулся кончиками пальцев лица и улыбнулся. – Ты теперь моя. Ты не против?

Девушка судорожно вздохнула.

– Давай определимся, Цеси, – заговорил Аринэль. – Ты моя… слуга. Уточню, только моя. То есть ты выполняешь только мои приказы.

Сердце девушки забилось чаще.

– Но господин! – растерянно заговорила Цеси. – А если ваши сестры, матушки или отец…

– Цеси, даже если меня матушки, отец или сестры попросят вина налить или там, я не знаю, принести что-нибудь, я это сделаю, – ответил Аринэль. – Это нормально, и ты тоже должна уважать членов моей семьи. Но приказы тебе отдаю я.

Парень провел рукой по волосам девушки.

– Если тебе что-то приказывают, кто угодно, кроме меня, кланяешься и идешь ко мне, – в голосе парня прозвучала твердость. – Ты поняла меня?

– Да, господин! – голос Цеси дрогнул.

* * *

В коридоре Цеси и Аринэля ждало сердитое сопение.

– Ну-ка, – довольно грубо сестренка Саманта отобрала руку брата.

– И тебе доброе утро, Анти, – с улыбкой произнес парень.

– Кому-то доброе, а кому-то… – девушка оборвала себя на полуслове и решительно потянула за собой.

Аринэль последовал за ней. Деликатный стук каблучков Цеси раздался, когда они немного отошли.

– Сестра моя, – с иронией заговорил парень. – А ты не могла бы немного полегче? А то, или руку вырвешь, или я что-нибудь лбом на прочность проверю.

Опять сопение… Но скорость немного снизилась. Вот и лестница. Теперь с полста шагов, под нарастающий запах еды. Ага, доска чуть скрипнула под ногой, они на месте.

– Доброе утро, – буркнула Саманта, входя в малую трапезную.

– Всем доброго утра! – а Аринэль поздоровался громко и весело.

Сестренка довела до стула и парень аккуратно сел. Хватать сразу столовые приборы было не принято. Кстати, здороваться в ответ, в смысле вслух, тоже было не по этикету. Дамы сейчас склонили голову, а отцу вообще ничего делать было не надо.

– Я прошу прощения, – произнес Аринэль. – Но не могу сдержаться! Я сегодня стал различать свет и темноту!

Небольшая пауза.

– Ну, хоть какие-то хорошие новости! – в голосе отца была действительно радость.

– А сейчас? – а это мама Вайлири. – Ари, что ты видишь сейчас?

В голосе женщины неподдельная тревога и участие. Кстати, вчера Аринэль слышал, как мама Саятана строго так выговаривала эльфийке, что она только будет мешаться со своими порывами.

– Пока только чуть более темные пятна на сером фоне, – ответил парень.

Послышались всхлипы.