По ту сторону. Мистические рассказы

Маленьким мальчиком я до смерти боялся оставаться в нашей квартире один. В детские годы я не отличался бурным воображением, не боялся монстров в шкафах и под кроватями, не верил в привидений, хотя слабо понимал, кто это такие и чем они могут быть опасны. Страшилок о бабайках мне никогда не рассказывали. Я не был запуган, но точно знал одно: кроме нас в квартире живёт нечто ещё.

Впервые я услышал его зимним вечером. Не помню точно, в каком году – за столько лет воспоминания из детства потускнели и выцвели, как цветные картинки в старой книге.

Всё случилось, когда я зашёл в дедушкину комнату поискать интересную книжку. Дедушка тогда лежал в больнице, куда попал после сердечного приступа, и его огромная коллекция книг оставалась в моём распоряжении.

Едва переступив порог тёмной спальни, и не спев включить свет, я услышал непонятные шорохи в дальнем углу. Если сравнивать по звуку, его с успехом могла издавать большая собака. Только домашних питомцев мы никогда не держали.

Я застыл за порогом, не решаясь двинуться вперёд. Испугался. Нечто в углу почуяло мой страх и начало глухо рычать. Страх сменился ужасом, и я пулей вылетел из комнаты. Не понимаю, как я умудрился удариться лбом о дверной проём и набить себе большую шишку.

На мой крик из кухни прибежали встревоженные мама и папа. Я рассказал, что слышал в дедушкиной спальне, и стал просить прогнать чудовище. Отец проверил комнату, но ничего рычащего не нашёл, и, впервые, назвал меня трусом.

Второй раз нечто пыталось добраться до меня, когда я учился в старших классах средней школы. Тогда мне было четырнадцать лет. Я перерос многие детские страхи, но бояться нечто не перестал. Оно никак не напоминало о себе с той ночи, но страх перед ним жил внутри меня, затаившись и выжидая. Мне даже пришлось выработать ряд правил против него: никогда не заходить в дедушкину спальню после наступления вечера, днём проводить там не больше десяти минут, всегда запирать комнату, в которой я находился. Эти нехитрые правила спасли мне жизнь…

В день появления нечто, проводив родителей на работу, я стал собираться в школу. Собрав портфель и все принадлежности, пошёл обуваться.

И тут меня накрыло смутное предчувствие опасности. Под влиянием сиюминутного порыва, я заскочил в ванную комнату и запер дверь. Приложив ухо к двери и затаив дыхание, я стоял и слушал что будет. Понимал, что ничего хорошего ждать не стоит. На меня накатила нервная дрожь, верная спутница тревожного предчувствия.

Сначала я услышал глухой удар и треск дерева. Потом шлёпающие шаги по коридору. Оно шло от дедушкиной комнаты ко мне. Я всем телом навалился на дверь, лишь бы нечто не смогло войти в ванную. Но ему, видимо, больше нравилось пугать меня и наслаждаться вызванным страхом. Подшлёпав к двери ванной, нечто сильно подёргало за ручку двери. Я налёг на дверь ещё сильнее. У меня тряслись поджилки, но надо было держать себя в руках.

Замок, установленный моим отцом, выдержали его натиск. Отпустив ручку, нечто четырежды громко стукнуло по двери, затем шлёпающие шаги начали удаляться. Я просидел в ванной с полчаса, и только потом набрался храбрости выйти в коридор. Ничего жуткого меня там не поджидало, но страх всё равно давил на психику.

Схватив портфель, я пулей выскочил из опустевшей квартиры. Заперев первую дверь, я открыл вторую, и тогда снова услышал знакомые шлёпающие шаги. Нечто повторило всё до мелочей. В восприятии подростка это был сущий кошмар, сродни смерти или тяжёлым увечьям.

Я похоронил этой случай в глубинах подсознания, подавленные воспоминания всё равно подтачивали меня изнутри. Словно, как плодовый червь подтачивает созревшие яблоки…

Разрушительное воздействие подавленных воспоминаний прошлого, в настоящем привело меня в кабинет психотерапевта. Он посоветовал мне все воспоминая записать в рассказ. Посоветовал заново пережить травмирующие моменты. Посоветовал постараться навсегда о них забыть…

Не мой подъезд

Произошёл этот странный случай в середине 90-х годов. Учился я тогда в обычной среднеобразовательной школе, в классе, примерно, седьмом.

Школа, где я учился, находилась рядом с моим домом, видна была даже из окон квартиры, и дорога в школу занимала у меня около пяти минут. К слову сказать, это никогда не мешало мне опаздывать на первый урок. Учился я тогда в первую смену. Последний урок заканчивался, как сейчас помню, в 12:40.

Тот день ничем не отличался от других таких же дней из жизни обычного школьника поколения 90-х. После уроков мы с моим одноклассником, и по совместительству другом, направились домой. Надо добавить, что пошли мы не по отработанному годами маршруту, а решили дойти до киосков, стоявших возле дороги, и прикупить там жвачек. Те, кто вырос в 90-е, знают о повальном коллекционировании вкладышей.

По пути мы вяло беседовали о прохождении игры на денди, делились впечатлениями о недавно просмотренных на видеокассетах фильмах. Купив жвачки и обсудив, кому какие достались вкладыши, мы направились домой.

С моим другом мы жили в одном дворе, но в разных домах, стоявших друг напротив друга. Двор у нас был большой, поэтому дальше нам было не по пути.

Пройдя через двор, я уверенно и буднично зашёл в свой подъезд, и сразу заметил, что на первом этаже горит очень тусклая лампочка. Хотя, когда я уходил утром, лампочка была яркая, я это прекрасно помнил.

– Наверное, пока я был в школе, лампочка перегорела и её заменили, – подумал я и вызвал лифт.

Зайдя в лифт, я нажал кнопку своего этажа, и сразу же почувствовал, что ход лифта другой. Он поднимался быстрее, чем обычно. Такие тонкости можно заметить только тогда, когда долгое время одним и тем же лифтом, и привыкаешь настолько, что до секунды знаешь, сколько времени он будет подниматься на твой этаж.

В этот момент у меня появились первые сомнения. Будто я попал куда-то не туда. Отбросив их, я вышел на своём этаже.

Сразу возникшее чувство было странным: вроде бы здесь тебе всё знакомо, но какое-то другое. Такое же чувство, когда возвращаешься домой после долгого отсутствия.

На всякий случай я осмотрелся. Лестничная клетка была такой же как и всегда, но всё же с ней что-то было не так. Осознав это, я уже менее уверенно направился к своей двери. Подойдя и достав ключ, я зачем-то прислушался. И в этот момент я услышал за дверью радио, а точнее, сигналы точного времени радио Маяк.

Я неуверенно и медленно сунул ключ в замочную скважину. Уже хотел повернуть ключ, как услышал за дверью не то детский, не то женский смех. Я замер. Смех прекратился, и вместо него послышался спокойный и непринуждённый мужской голос. Я с удивлением понял, что какие-то люди разговаривают и смеются за дверью моей квартиры. Сколько я ни вслушивался в голоса, а слов разобрать не смог.

И тут у меня возникло первое объяснение происходящего.

– Наверное, я просто задумался, и вошёл не в тот подъезд, или не в тот дом, – пытаясь успокоиться, говорил я сам себе. – И виной всему то, что мы с другом пошли домой другой дорогой. А то, что ключ подошёл… ну, это ни о чём не говорит.

В лихие девяностые мы умудрялись открывать замки чуть ли не проволокой.

Я хлопнул себя по голове, с пониманием того, какой я дурак, потому что чуть не зашёл в чужую квартиру. К тому же, в которой находились хозяева. Стараясь шуметь замком как можно тише, я вынул ключ из скважины и тихо вернулся к лифту. Спустившись на первый этаж, я вышел на улицу.

Однако, чувство полного недоумения сразило меня наповал. Подъезд был именно мой. Постояв немного и обдумав происходящее, я с опаской снова вошёл в свой подъезд. Первое, что я увидел – это ярко горящую лампочку. Я вошёл в лифт. Доехал до своего этажа без приключений. Никакого чувства, что что-то не так, больше не было.

Перед тем, как открыть дверь, я долго прислушивался, и, не услышав ничего подозрительного, вошёл в квартиру. Дверь за собой закрывать я не стал, чтобы в случае опасности моментально ретироваться. Аккуратно заглянул на кухню, там никого не было. И радио тоже нигде я не увидел.

Обследовав всю квартиру, я закрыл дверь на все замки, и лишь после этого взглянул на часы. Время было 15:30.

Я включил телевизор и стал ждать родителей. Они пришли как обычно. Вечером, как бы невзначай, я поинтересовался не приходили ли они в обед домой. Они категорично ответили, что не приходили.

Так куда же я попал, когда в первый раз пришёл из школы? По невнимательности вошёл в другой подъезд? И почему я пришёл домой на два часа позже, чем должен был прийти?

Но, больше всего меня волнует вопрос: что было бы, если бы я тогда открыл дверь…?

Запах гниения

Я довольно неплохо помню своё детство. Оно не было радостным, и его никак нельзя назвать счастливым. Рос я хилым, болезненным. У меня было отставание в развитии. До четырёх с половиной лет я не разговаривал, лишь произносил непонятные звуки. Самое яркое воспоминание моего детства, до сих пор вызывает у меня мурашки по телу и липкое ощущение страха, как обычно бывает, когда человек встречается с тем, чего он не может объяснить.

Моя мать растила меня одна, и целыми днями работала, оставляя меня с бабушкой. По её словам, в то время она уехала в другой город и приглядывала за мной, конечно же, бабуля. Она была уже довольно пожилая и с трудом ходила. Я помню её доброе морщинистое лицо и уже блеклые голубые глаза. Бабушка носила смешные платки в горох и платья в цветочек. Пахло от неё всегда чем-то вроде парного молока или свежего хлеба. Я любил залезать к ней на колени и слушать её приглушённый, но всё равно приятный голос.

В тот день бабуля ушла в магазин и оставила меня ненадолго смотреть телевизор. Хотя, она и не была его сторонницей, видимо, посчитала, что он должен меня отвлечь. Помню, что её долго не было, и мне стало очень страшно. Ведь я, как и все маленькие дети, очень боялся, когда взрослые задерживались.

Когда я уже начал хныкать, бабуля вернулась. Но без каких-либо покупок. Хоть ей и было тяжело ходить, она никогда не показывала виду. Когда же она вернулась, было заметно, что ей очень больно. На её глазах были слёзы. И я сам заплакал, но она стала меня успокаивать, и, в конце концов, я уснул.

В следующие дни я стал замечать странности. Но в том возрасте, конечно же, не связывал их между собой. Я просто отмечал, что что-то изменилось в поведении бабушки. Она практически не разговаривала со мной. Лицо её было злое, искажённое, а ещё от неё стало странно пахнуть. Сладко так, но, между тем, жутко неприятно. Она исправно варила мне кашу, укладывала спать, но когда я хотел залезть к ней на колени, то был отруган. Я помню, что тогда долго плакал от обиды.

Запах от неё усиливался. И даже сейчас содрогаясь, насколько отвратительным был этот аромат. Помню, что бабушка, с трудом вытягивая слова и при этом, жутко кашляя, разговаривала с матерью по телефону и говорила, что всё будет хорошо. А как-то утром я проснулся и понял, что бабушки нет…

Я ходил по дому, искал её, долго плакал. У меня началась настоящая истерика. Тогда впервые я заговорил, и первым моим словом было «бабушка».

Соседка, услышав мой визг, настойчиво трезвонила в дверь, и, узнав в порядке ли всё, видимо, она тогда и позвонила моей матери. Через несколько часов приехала мама, и на её лице я видел растерянность и непонимание.

Мама оставила меня у соседки, и её долго не было. Лишь к вечеру она вернулась и очень долго рыдала. Потом ходила печальная, и одевалась только в чёрное.

Больше я свою бабушку не видел.

Но, когда вырос, я узнал, что на самом деле тогда произошло.

В тот день, когда бабушка пошла в магазин, в одной из тёмных подворотен на неё напала стая собак. Одичавшие шавки загрызли её, и затащили за мусорные баки. Именно в тот день, когда мать вернулась, мусорные баки вывозили, и обнаружили полусгнившее тело моей бабули. Тогда стояла ужасная жара.