Чужое тело

– Принц, – сказали искусанные, распухшие губы. Острые обломки зубов, кровь залила весь подбородок.

Глаза. Посмотрев ей в лицо, я наткнулся на ее глаза и не смог отвести взгляда.

Зеленые глаза, пару снов назад смотревшие с расчетливой страстью, теперь смотрели… Не знаю, как они смотрели. Сергей-большой, прошедший в свое время несколько локальных войн, повидал там многое, о чем как-то по пьяни рассказал в красках и лицах. Вот он бы смог описать. Я не смог.

Наверное, это боль? Или просто удивление? Была красавица, умница. Все мужики стойку делали. Были гладкие груди и розовые соски, плоский животик, нежные волоски на лобке, стройные бедра и упругая попка, детское личико с упрямо вздернутым носиком. И был шепот ночью: «Возьми меня, принц, возьми меня еще и всю! Я твоя! Ты лучший…»

Кончилась красавица и умница.

Лицо мертвое, остановившееся. Застывшее где-то «тогда», когда еще не было так больно. На внутренней стороне бедер кровь и синяки, на полу под ней тоже кровь, быстро капает и собирается в круглые, подернутые пылью лужицы.

Ветер трогает гриву темных, пушистых волос, щиплет по волоску.

– Что… Как? – Вдруг я понял, что говорю эти слова. Повторяю их раз за разом.

Что за сон! Проснуться, быстрее проснуться!

Налетел ветер, трепанул порванную дерюгу. Палач, широченный как два меня, поклонился и отступил в сторону.

Девушка покачнулась, но не упала.

Нашла своим взглядом мои глаза.

И зашлась в диком, хриплом стоне на одной ноте.

– Сучка! – прошипела королева откуда-то из-за края мира.

Я молчал, никак не мог разорвать взгляд. Шаг, другой вперед… Руки солдат опустились мне на плечи. Слабое, слабое тело!

И тут как мурашки заскакали по рукам и ногам, в голове стало просто и светло.

Спокойно. Спокойно. Теперь надо успокоиться и попытаться… Всеми силами! Ведь она может быть еще жива, и на кого ей рассчитывать, кроме как на меня? И если я сейчас начну называть королеву теми словами, которые у меня сейчас на языке, то… То ничего хорошего! А потому язык в задницу, попробуем иначе.

– Мама! Та девушка ни в чем…

– Замолчи! – взвизгнула королева. – Она не пара тебе! Еще раз услышу…

– Да пусть так! Но в чем она виновата! Прикажи выслать из столицы… И пусть тут хоть пять, десять лет не показывается! Так-то зачем? Что она пло…

– Кому сказала? – Визг на три тона громче. Почти что ультразвук.

А люди-то вокруг шарахнулись, сделали вид, что ничего нет.

– Сорок розог! – выкрикнула королева. – Нет, пятьдесят! И сучку на кол! Си-ийчас жииии!

А мамаша-то истеричка.

Палач ухмыльнулся, одним ловким движением сдернул девушку с ног, закинул себе на плечо и понес прочь.

Тут мне в глаза плеснуло яростью, самым настоящим бешенством, которого у меня никогда и в реальности не бывало.

Руку справа, держащую меня за плечо, я оттолкнул неожиданно легко. Слева так не прошло, второй вцепился мне в руку, как клещ. Ну, это уже совсем классика. Руку другую сверху, прижать ладошку, выкрутиться против большого пальца и толкать против локтя загнувшегося противника. А потом пинка в задницу, не выпускать из захвата, должен упасть и поломаться. Но не упал, только покачнулся. Слабый я тут, совсем слабый, и мелкий. Вот был бы побольше, то получилось бы получше. А пока еще раз пинка, пусть с дороги идет!

Стражники шарахнулись в стороны. Я бросился вслед за палачом, мимо опешившей королевы, хватавшей воздух как рыба, выброшенная на сушу, успел даже почти что, как меня схватили сзади за шкирку и дернули.

Летел я, как пробка из бутылки, грохнулся спиной вперед, пропахав в пыли небольшую борозду. Больно, однако! Какой там группироваться, это в зале получалось, а вот тут как-то не очень!

Ну, кто ж так мог поступить, кроме нашего друга, хама-генерала?

Морда в шлеме с нащечниками возникла рядом. Неподалеку маячил еще один, граф Дюка. Одет так же, как и в тот раз, когда я его впервые увидел. Халат, сабля, кинжал. Бесстрастное, скучающее лицо.

Дальше я уже как-то слабо соображал, всё как-то пошло кадрами.

Раз, первый кадр. Я на ногах, уворачиваюсь от руки. Пятерня генерала, большие толстые пальцы-сардельки, уже готова схватить меня за встрепанную прическу, но я приседаю и двигаюсь вперед, так что пятерня лишь месит воздух.

Следующий кадр. Генерал шарахается в сторону, обеими руками удерживая мою руку с кинжалом. Он схватил меня за запястье, а на панцире у него царапина, длинная, острая. Я, забыв про все, давлю и давлю кинжал дальше, и удивляюсь, почему же так медленно получается.

Следующий кадр. Граф Дюка рядом, я вижу его скучающе-бесстрастное лицо в обрамлении аккуратно подстриженной и напомаженной бородки.

Следующий кадр. Валяюсь на земле, лицом вниз, на спину мне наступает сапог графа Дюка.

Все. Аллес. Атака закончена. Вывернуться не получается. И полный рот пыли.

– Вставайте, ваше высочество! – Меня подняли за шкирку. Попробовал сопротивляться, да куда там, рука у графа железная, еще и подзатыльник получил.

– И как это понимать, сын мой? – спросила королева.

Я болтался в руке графа, как связка труб на стреле подъемного крана. Ноги до пола не доставали.

– Сын мой! Как это понимать? Я тебя спраши-и-и-и-иваю! А ну!

Я молчал, и граф меня встряхнул сильнее обычного.

– Отвечай!

Меня поставили на землю.

Я молчал. Что тут говорить, что тут можно сделать? Да ничего не сделать, хоть я в этом сне и наследный принц. Власти-то тут у меня не так много, даже бабу нельзя вы…

Пистолет. Иж-81, что у нас. Или «Рем», Remington 870 c патронташем, как раз бы было. Сначала прострелить башку графу Дюка, а уж потом можно крошить всех…

Между тем граф Дюка в сопровождении Сухой Воблы, графини Нака, и нескольких человек личной охраны поволокли меня в парк, уложили пузом вниз на колоду, стянули штаны. Приволокли розги, за моей спиной встал дюжий лакей…

Ну, что дальше-то объяснять. Вжик, вжик, получите, распишитесь.

Граф Дюка меланхолично приятным басом заметил:

– Иногда особы королевской крови, подвергнутые наказанию, грозят местью и карами исполняющему наказание… Принц.