Чужое тело. Чужая корона

– Одиннадцать, ваше высочество!

– Ну… – Я призадумался для вида. – Только из уважения к вам, мастер. Только из уважения! Одиннадцать золотых и неделя сроку! Не больше! Но штаны буду проверять лично! И про обувь не забудьте!

Вроде договорился.

А еще есть у меня и тут хорошие новости. Удалось мне все-таки избавиться от виконтов, мать их, графиню Нака, за ногу. Пакостники окончательно переселились в «Похотливый овцебык». Мамке своей втирают, небось, что… А, какая разница, что втирают, лишь бы от меня подальше были и от моих людей.

Так что к мастеру Виктору можно более-менее спокойно ездить. Что у него там с гранатами-то получается?

– Зелья бочка только будет, ваше высочество, – сразу сказал мастер Виктор. – Мы сточные ямы около замка королевского на три лопаты вглубь раскопали, так моих людей наемники прогнали, запретили там ошиваться. Наверное, где еще поищем, а это не скоро. Зато я в мастерской мельницу сварганил, в каких хозяйки муку перетирают. Теперь зелье лучше получается, сразу вспыхивает!

– Ищите. Что с сосудами?

– С сосудами сложнее, ваше высочество. Металлические кувшины делают только в Империи, да и то мало. Я из четырех частей попробовал сделать… Вот так.

– Нет, мастер, такие не пойдут. – Я поглядел на свернутую из четырех частей сферу с грубо заклепанными краями.

Что же неаккуратно так, криворукие? Это была первая мысль, ее я сразу отбросил. С такой работой тут отродясь не сталкивались, самое похожее, что делали, это кубки да тарелки металлические. А первый блин, как известно, комом…

– Мастер, нужен цельный сосуд, с очень узким горлом, через которое туда подойдет огонь. Что-то вроде кувшина.

Мастер Виктор посмотрел на меня с сомнением. Наверное, вот так же бы на меня глядел главный инженер какого-нибудь завода годах в пятидесятых, приди я к нему и попроси построить такую вот счетную машинку, с цветным экраном, жестким диском на пять гигов и на которой в тетрис играть можно и чертежи рисовать, как на кульмане…

– Можно вот эти половинки клеем залить, – осторожно предложил мастер Виктор. – Если изнутри, то воду не пропустит. Портняжный взять можно, у мастера Лорина его много.

– Не пойдет… Нужна герметичность… – Снова слово на русском. Да что же за язык-то такой? Ни одного слова нормального нет. Вот определений платьев и лосин этих – штук сорок. И масть лошадей-то описывается аж как цветение сакуры на горе Фудзи. Степняки, нугарнцы, имперцы… А вот напильник, пайка, сварка, герметичность, гигроскопичность, огнеопасность… Нет тут слов таких, самому придумывать приходится.

Кое-как объяснил мастеру Виктору, что необходимо сделать.

Вот глиняные горшки лучше получились намного, колбочка такая, увесистая. Да вот только что-то не уверен я, что рванет это хорошо. Чем тверже корпус, тем сильнее взрыв и разлет осколков.

– Так, мастер. А вот что у нас с… с… С огненной веревкой, да?

– Вот, вот… – засуетился мастер. Передо мной на верстак выложили пять шнуров разной длины.

Мастер Виктор положил их на край, выровнял, чтобы свисали концы равной длины, щелкнул зажигалкой. С шипением пламя пробежалось вверх. В крайнем быстрее всего, а вот два горели медленно, один неравномерно, огонь то медленно двигался, то большие участки проскакивал, а еще один еле тлел.

Я вздохнул.

Огнепроводной шнур-то дело только с виду простое. Он должен гореть не быстро и не медленно, а строго определенное время. Если будет гореть быстро, то граната взорвется в руках, будет гореть медленно, то гранату могут подобрать и отправить обратно, туда, откуда прилетела. Конечно, в современном-то огнепроводном шнуре, который сделан из нескольких слоев, все работает как часы. А в этом? Тут дело не в том, чтобы за определенное время сгорел, тут вообще догорел бы и то хорошо!

Ну да. Вот три и не догорели.

– Мастер Виктор?

– Ваше высочество! Пробуем мы, да дело новое, не ясное пока что! Разно получается, уж не гневайтесь! Думаю, что зависит все от того мха белого, что из ям выгребных достаем… Дайте время, и все сделаем!

– Хорошо. Делайте. Так, а теперь, мастер, я буду вам рассказывать и показывать самое главное. Вот это вы должны делать сами, лично, без ансамбля… То есть без лишних людей. Лично. Выберите те из огнепроводных шнуров… – Во, а вот это слово получилось. – Так вот, те из огнепроводных шнуров, которые будут гореть лучше всего, вы будете делать так…

За образец берем немецкие колотушки. Банка со взрывчаткой на длинной деревянной рукоятке. Через полую рукоятку пропускаем огнепроводной шнур, чтобы он там горел, где ему ничего не мешает. Огонь пусть доходит до детонатора, оно же замедлитель, его делаем из деревянной трубки, набитой порохом. А потом уж и до заряда черного пороха. Заряд пороха надо брать побольше, потому что черный порох – это совсем не то же самое, что тол или что там в гранатах фрицы использовали, черный порох так сильно не взрывается. Как бы вообще силы взрыва хватило, чтобы этот горшок расколоть.

– Мастер, от огня беречь, помните. Нужно сделать десяток штук, положить все в деревянный ящик, в отдельные отделения. И соломой проложите, чтобы не так бились друг о друга.

– Ваше высочество, может, все же продать часть? В порту сейчас три корабля из Рохни, а они там, у себя, забавы огненные любят, хорошую цену дать могут…

– Мастер Виктор, я что, плачу мало? – спросил я. – А, мастер Виктор?

– Достаточно, – смутился мастер Виктор.

– Вот если достаточно, то и не надо продаж на сторону. Понятно?

– Понятно уж, ваше высочество. Никого лишнего не пускаю, у меня сын младший мох белый скупает, средний мазь покупает у лекарей, уголь два подмастерья делают, а смешиваю и сушу я сам. Пятеро всего знают, что это все в одном месте сходится, двое сыновей моих и двое подмастерьев, с которыми я в одном доме десятый год уже живу. Остальные зажигалки делают. Уж больно хорошо расходятся…

– Вензель на боку чекань, – предложил я. – Типа герба. Или надпись какую. «На долгую память от столицы Соединенного Королевства». Еще лучше пойдут. Их еще и коллекционировать станут, глядишь… Каллиграфия, да? – Я быстро нарисовал знаки «Радость» и «Память».

Мастер Виктор промолчал. Но видно, что идею запомнил.

Ну, и всё. Теперь поесть, потом пошляться полдня где-нибудь, а потом и во дворец. Уснуть тут, проснуться там и в Инет, как же там были устроены немецкие колотушки. А пока не уснул, зайду-ка я к ростикам. Ибо есть один интересующий меня вопрос… Куда же делся мой Вергилий, первый человек, с которым я в этом мире поговорить умудрился. Иштван, королевский распорядитель. Вот был-был, а вот и нету. И никто ничего не знает. Даже мастер Клоту развел руками, не знаю, мол, ваше высочество!

Вывести Вихора на откровенный разговор было сложно, но с глазу на глаз поговорить получилось.

– Графу Урию дорогу перешел, – безапелляционно заявил Вихор.

– Что? И что, где он теперь? Жив хоть?

– А вот то уже даже графу Урию неведомо. Есть у него специальные люди… Граф Урий показывает на человека, а те уже сами все делают. Сами найдут, сами выследят, подстерегут где надо, а дальше кого в тюрьму, а кого и под землю прикопают. Ногами вверх, по мурашиному обычаю.

– Интересно, а что за люди-то?

Вихор вдруг стал очень серьезным.

– Твое высочество. Я жить хочу.

– Да я тоже.

– Во-во. И потому спроси кого другого…

– А что такое?

– Да то, что ходят слухи разные…

– Вихор, не тяни кота за яйца! – сказал я.

И Вихор начал рассказывать.

Есть у графа Урия на содержании что-то вроде секретной службы. Мелькали вокруг него некие темные личности, какие-то то ли рыцари, то ли вообще простолюдины. О том, кто это такие, попытались судачить, да пара самых активных обсуждальщиков исчезли, на чем болтовня и прекратилась. Также исчез враг графа Урия, старый министр финансов. Его заместитель подавился косточкой за обедом, очень неосторожно, а заместитель заместителя… О, да я угадал, снова исчез! Нового министра финансов быстро назначили, а главным его помощником стал граф Урий. Причем новый министр финансов как начал отмечать свое вступление в должность, так и не прекратил, вина вволю подносили, пей от пуза, дорогой, ни в чем себе не отказывай, главное, в дела не лезь, а дела будут решать твои верные помощники. Вот граф Урий, к примеру.

Нет, нельзя сказать, чтобы такому положению дел не возмущались.