Инициалы

– А что насчет продажи моей однокомнатной квартиры? – спросил Матвей.

Риелтор несколько секунд смотрел на клиента и пытался вспомнить о какой именно квартире идет речь. Уточнять на сей раз он почему-то постеснялся, видимо боясь показать свою некомпетентность и безучастность. В голове он сложил несколько исходных данных и, руководствуясь опытом, сказал:

– Я думаю миллионов за восемь удастся продать в течение одного месяца.

Матвей был рад оптимистичным прогнозам агента по недвижимости. Он поспешил обрадовать Лилю и сообщил о грядущей покупке нового жилья. Теперь он понимал, что ему предстоит усерднее трудиться в антикварной лавке и был полностью готов к этому. К тому же завтра должно было состояться вручение нефритовых статуэток, плата за которые положительно скажется на его ежемесячном доходе.

Глава 3. Щедрый покупатель

Следующим утром перед входом в антикварный магазин под названием «Золотая корона» стоял Поликарпов, который злым прищуром рассматривал вывеску, висевшую над входной дверью. Буквы были выцветшими и нуждались в реставрации. В руках он держал кожаный прямоугольный портфель, который постоянно носил при себе. Махнув рукой и пробубнив себе что-то под нос, Поликарпов зашел внутрь. Он отлично разбирался в искусстве, но лучшим другом для него была математика, особенно когда нужно было вычислить причитающийся ему процент с выручки. Он всегда носил классические костюмы, дабы показаться успешным коммерсантом, хотя к бизнесу не имел никакого отношения и состоял с Матвеем лишь в трудовых отношениях.

«Золотая корона» занимала одноэтажное здание с пристройкой, выполнявшей роль склада, заполненного предметами антиквариата, ожидавшими своего размещения на стеллажах в торговом зале. Соседство с торговым центром, расположенным в паре кварталах, обеспечивало непрерывный пеший поток.

За прозрачными витринами, в авангарде, были выставлены деревянные мини-бары, замаскированные под глобусы, напольные лампы с роскошными абажурами, старинные низкие столики, на которых лежала посуда из фарфора и прочие антикварные предметы. Особый интерес вызывала мраморная скульптура Венеры Милосской, смотревшая на прохожих своим пустым взглядом сквозь толстое стекло витрины. Оцененная в несколько десятков тысяч рублей, она уже больше года ждала своего покупателя. При всем своем прекрасном виде, у нее все же имелся единственный, еле заметный, изъян: один глаз был чуть меньше другого. Данное несовершенство усматривалось лишь с определенного ракурса, известного одному лишь Матвею. В вечернее время для нее был выделен отдельный светильник, который покрывал копию творения Праксителя ксеноновой вуалью.

В торговом зале располагались открытые стеллажи со стеклянными полупрозрачными полками. Антикварные предметы на них были расставлены с определенной эклектикой. Здесь античный стиль соседствовал со средневековым, средневековье с новым временем, цвета смешивались как краски у художника, бронза и золото сталкивались с фарфором, нефритом и лазуритом. С полок смотрели разукрашенные слоны, вздымающие свои крючковатые хоботы, пузатые вазы, сверкающие своим глянцем, осушенные золотые кубки, инкрустированные драгоценными камнями, рельефные подсвечники, когда-то бросавшие свет на важные письма. У стены был поставлен круглый кофейный столик к которому, как стражники, были приставлены два бержера. Поликарпов любил усесться за один из них и наслаждаться утренним кофе, когда солнце наполняет торговый зал светом. От кружки зачастую оставались кофейные круги на ореховой столешнице. Поликарпов совсем не беспокоился за товарный вид стола, понимая, что обо всем позаботится Гриша.

Кроме этого имелись остекленные витрины, под которыми находились ювелирные украшения из серебра, золота и других драгоценных металлов. Стоит отметить, что среди них числились по-настоящему ценные изделия, но они были в явном меньшинстве.

Помимо склада и торгового зала, антикварный магазин включал в себя отдельный кабинет, в котором большую часть времени проводил Матвей, занимаясь рутинными делами, связанными с поиском антиквариата или аукционов.

Поликарпов окинул взглядом помещение магазина и схватил, стоявшую на полке, бронзовую статуэтку.

– Какого черта такая высокая цена? – взглянув на ценник, произнес он.

– Матвей сказал поставить такую, – ответил Гриша, выходя из-за прилавка.

– За эту цену ее никто не купит. Я в своей жизни сотню таких продал, и ни одна из них не стоила больше четырех тысяч рублей. – Вы бы ее еще за миллион выставили.

Он поставил статуэтку на прилавок и начал внимательно осматривать.

– Три тысячи, не больше, – сказал Поликарпов, – и не забудь, что десять процентов с ее продажи причитаются мне.

– Но Матвей… – попытался опротестовать Гриша.

– Матвей никогда в жизни ее не продаст за такую сумму. Делай как я говорю и будем в плюсе, – произнес Поликарпов.

Он зашел за прилавок и достал толстую тетрадь, с потрепанными уголками. Развернув ее в том месте где лежала закладка в виде пятисотрублевой купюры, он начал изучать имеющиеся там записи. Блестящие глаза забегали по четырехзначным цифрам. Он быстро сложил в уме выручку за последнюю неделю.

– Девяносто четыре тысячи, – изумленно заключил он.

Поликарпов взглянул на наручные часы. До заветной встречи оставалось совсем мало времени. Он провел пальцем по банковскому билету от чего тот свалился на пол – первая часть внезапно созревшего плана была окончена.

Вчера, проходя мимо стеллажа, у него возник умысел на похищение хрустальной фигурки. Так совпало, что после беседы со своим приятелем об аукционе, он встретил еще одного. Второй же поделился своими переживаниями по поводу подарка знакомой великовозрастной женщине. Поликарпов не преминул воспользоваться ситуацией и пообещал тому раздобыть прекраснейший, по его мнению, подарок. Встреча была назначена на сегодняшнее утро.

Гриша в это время переклеивал ценник на статуэтке и, возвратив ее на прежнее место, крутил вокруг своей оси, подбирая наиболее удачный ракурс.

– Не стой без дела, – скомандовал Поликарпов, – лучше витрину протри. Гриша вернулся за прилавок в поисках тряпки, но упавшую купюру маленькие глаза заметили раньше. Поликарпов уже стоял на исходной позиции перед стеллажом. Краем глаза он наблюдал за хрустальными Амуром и Психеей, пробудившейся от любовного поцелуя. Он пристально смотрел на поведение Гриши. Малейшее его движение по направлению к полу для Поликарпова означало тоже самое, что и угасание красных огней для гонщика.

Как только Гриша потянулся за банкнотой, ловкая рука схватила хрустальную любовную пару и отправила на дно портфеля. Вместо Амура и Психеи на полке появился одинокий, стеклянный ангел. Однако рука Поликарпова на сей раз дрогнула, и ангел оказался на краю пропасти. Неловкое движение плечом могло превратить его в кучу стеклянных осколков. На глазах у Гриши исправлять ситуацию Поликарпов не решился, дабы не привлекать ненужного внимания.

Дело было сделано, когда Поликарпов застегнул портфель. Он подошел к Грише и аккуратно поставил портфель на только что протертое стекло витрины. Лицо Поликарпова было довольным, как у победителя лотереи. Оставалось лишь убедиться, что Гриша каким-то случайным образом не заметил рокировку. Гриша смотрел на Поликарпова загадочным взглядом. Похититель было подумал, что все же был замечен. Кража стала бы тяжелым ударом по его репутации. На секунду он даже пожалел о содеянном и приготовился выдать хрусталь. Гриша посмотрел на Поликарпова еще несколько секунд и вскоре протянул ему поднятую купюру, посчитав его хозяином оброненных денег. Поликарпов без раздумий принял банкноту и поместил ее в карман брюк.

– Тебе взять что-нибудь на завтрак? – учтиво предложил Поликарпов, – жаренных сосисок, свежего пшеничного хлеба?

Гриша был удивлен добрым жестом Поликарпова. Других таких предложений он и вспомнить не мог. Вместо слов он отрицательно покачал головой. Похититель выпорхнул из «Золотой короны» словно на крыльях, которые, по всей видимости, позаимствовал у украденного Амура.

Спустя некоторое время приехал Матвей. Он вошел внутрь, звонко хлопнув дверью и потревожив колокольчик, висевший над ней. В руках у него была серая деревянная коробка, которую он поставил на один из стеллажей.

– Доброе утро, – сказал он и распахнул коробку. Гриша направил любопытный взгляд внутрь и обнаружил там пистолет и две пачки патронов, завернутых в тонкую коричневую бумагу.

– О, пушка! – произнес Гриша. Все, что он видел в первый раз вживую, вызывало у него какой-то детский восторг.

– Сегодня по телевизору снова об ограблениях рассказывали, – сказал Матвей.

– Да, что-то около четырех за последние пару дней произошло, – подтвердил Гриша.

Матвей молча и сосредоточенно набил магазин пистолета патронами и поставил его на предохранитель. В последнее время его посещало странное предчувствие. Ему казалось, что с антикварной лавкой сделается что-то недоброе. К тому же каждый день он слышал об ограблениях ювелирных салонов. Он решил обезопасить дело всей своей жизни, для чего и приобрел пистолет. На такой незаконный поступок он решился в первый и, как ему казалось, последний раз в своей жизни.

– Припрячь его за прилавком, – обратился он к Грише и протянул ему пистолет.

– А как им пользоваться? – озабоченно поинтересовался Гриша, так и не решившись взять пистолет в руку.

– Я думаю тебе не придется им воспользоваться, точнее, я надеюсь на это.

Матвей несколько секунд поразмыслил, а затем снял пистолет с предохранителя, передернул затвор, и провел вводную инструкцию по использованию пистолета.

После, он вернул пистолет в исходное положение, при этом, когда передергивал затвор, чтобы извлечь патрон из патронника, ловким движением поймал его рукой, что крайне поразило Гришу. Он поддался мальчишескому интересу и взял пистолет в руку. Образовав приплюснутый круг между большим и указательным пальцами, имитировавший кобуру, Гриша вставил в него ствол пистолета и резко вытащил. Сделал он это таким неловким образом, что зацепил подменыша Поликарпова. Фигурка не стерпела такого обращения и с дребезгом рухнула на жесткий пол, развалившись на несколько самостоятельных частей.

– Вот черт, извини Матвей.

Гриша начал ползать по полу на коленках, шаркая металлом пистолета о пол. Он попытался собрать расчлененное тело ангела, примеряя куски стекла друг к другу как пазлы.

– Ничего страшного, – успокоил его Матвей. Он покрутил голову ангела в руке, внимательно осмотрев ее со всех сторон. – К тому же это обычное стекло, кто его сюда вообще поставил?

Ответа не последовало. Виляющий веник за несколько минут очистил пол от стеклянной крошки. Пистолет перекочевал из пухлой руки Гриши на витрину и лежал как оставленный на лавочке в парке кошелек.

Матвей скрылся за лакированной дверью своего кабинета, попросив Гришу спрятать пистолет под прилавок и ни за что не рассказывать о нем Поликарпову, поскольку ему искренне не хотелось выслушивать ворчание последнего.

Гриша попытался выхватить момент, когда еще пространство между открывшейся дверью и стеной соответствовало ширине плеч Матвея, чтобы окликнуть его, но из-за своей природной робости ему этого сделать не удалось. Он нервно расчесывал измызганные волосы, жесткие, как солома, поправлял футболку, которую зажевали складки на желейном животе. Гриша все же собрал мысли в кучу и тихонько подошел к двери. Он постучал по ней еле слышно, как будто ударяет по дереву не костяшкой пальца, а чем-то мягким, хотя Грише стук показался в какой-то степени нахальным. Он стоял у двери неподвижно, как швейцар. Безответный стук его разочаровал, и он сделал короткий шажок в сторону прилавка, как в этот момент дверь лягнула его по сгорбленной спине.

– Матвей я хотел спросить, – торопливо начал Гриша, – можно зайти?

Матвей ответил утвердительно и лишь попросил подождать минуту. Он вернулся в кабинет и принялся расставлять нефритовые статуэтки у себя на столе.

– Ну, что там у тебя? – обратился он к Грише, который водил глазами по кабинету, будто очутился тут впервые.

Гриша вошел в ступор. Несколько минут назад в голове сложилась довольно крепкая цепочка мыслей, повествующих о влюбленности в одну из недавних посетительниц «Золотой короны», о том, как ее своеобразный носик, завитые волосы накладывают на него нерушимые чары, что она приходит к нему во сне и подзывает короткой улыбкой, что все его мысли заняты лишь ей одной, о потере аппетита, и, в конечном итоге, об отсутствии опыта в общении с женщинами. Этому мальцу явно нужна была помощь уже сформировавшегося во всех смыслах Матвея, о чем Гриша и хотел попросить, пока звенья цепи одиночно не посыпались на пол и не разлетелись в разные стороны. В голове осталась лишь одна мысль, которая и была обличена в слова.