Рок Зоны. Город Безликих

– Леха, а как же Город? А как же наша конечная цель? – спросил Макс.

Эх, если бы я знал, что делать дальше…

– Там видно будет. Пока выбора нет. Аномалии, перемещающей во времени, я тоже пока не вижу. Так что давай на посадку. Сейчас главная для нас цель – остаться в живых.

Что-то возразить ни у кого ничего не нашлось.

Админ кивнул и продолжил снижение.

4

– Вы кто такие? – строго спросил капитан, в упор глядя на ребят. Его словно бы каменное, грубо вытесанное лицо наводило невольный трепет.

Нас вытащили из самолета, хорошенько встряхнули, отвесили каждому для приведения в чувство несколько подзатыльников и привели к командиру, который сейчас, краснея от злобы, кричал на нас.

– Я вас второй раз спрашиваю: кто вы такие? Шпионы? Я вас на месте, панталонники вы германские, расстреляю!

– Мы не шпионы! Чесслово! – залепетал Макс, не в силах оторвать напуганного взгляда от направленного на него пистолета.

– Старшина, – с иронией обратился капитан к болезненно худому парнишке лет двадцати, стоящему в стороне. – Ты слышал? Говорят, что не шпионы! Ну, значит, надо отпустить! Хех! – и вдруг резко переменившись в лице, ледяным голосом обратился к Льву, схватив того за шкирку: – Да ты на рожу свою посмотри – огромная, за неделю не обгадишь! Сразу видно – буржуй! На немецких сосисках воспитан, – и с не скрываемой брезгливостью добавил: – Патлатый еще весь! Сектант какой-то? Типа из наших, из староверов? Или, чего хуже, педераст?

– Я русский!

– Хех! Тогда я – балерина!

– Мы правда не шпионы! – включился я в разговор, хотя и понимал – бессмысленно.

– Тебе слово никто не давал! – грозно посмотрел на меня капитан, и этот взгляд показался мне до боли знакомым. Да и сам капитан на лицо отдаленно напоминал мне…

– Капитан Ожогин! – вбежал в комнату запыхавшийся старлей, но увидев собравшуюся толпу, растерялся, потупив взор извинился и быстро удалился за дверь.

Ожогин? Вот так поворот! Значит, ничего нам не показалось – мы и вправду оказались в прошлом! Да не где-нибудь, а в самом пекле Великой Отечественной войны! И стоит сейчас перед нами не абы кто, а предок нашего друга Ожогина!

Но поделиться своими открытиями со всеми я не успел – дед нашего Ожогина, такой же доброй души человек, как и наш друг, приказал:

– Расстрелять их!

5

– Имя? – рявкнул солдат, записывая что-то на четвертинке бумаги.

– Духаст Вячеславыч! – в тон ему ответил Лев.

– У-у, рожа фашистская!

– Да чего вы все ко мне-то с рожей моей пристали? – обиделся гитарист. – Да, я немного в теле, но это же не значит, что я гад какой-то!

– Да успокойся ты! – похлопал друга по плечу Макс. – Какая теперь разница? Все равно нас всех расстреляют.

– Послушайте, капитан Ожогин! – крикнул Саня, увидев выходящего из штаба капитана. – Мы правда не шпионы. Мы музыканты!

Ожогин остановился, оглянулся. Скептически протянул:

– Кто-о?

– Музыканты. Музыку играем.

– Саня, зря ты это начал, – шепнул ему я на ухо. – Какую мы музыку играем, ты помнишь?

Но парень уже не обращал на меня внимания, вдруг почувствовав надежду на спасение.

– Хех! Иван, ты слышал? – улыбнулся Ожогин, подбоченившись. – Музыканты!

– Правда!

– Газета такая есть, – съязвил тот. – Врешь опять, чтобы смерти избежать?

– Не вру!

– Хорошо, – хлопнул в ладоши капитан. Звук получился сухим, громким, словно ударили плеткой. – Давай тогда такой уговор. Докажешь, что музыкант, я тебя расстреливать не буду – оформим документы перебежчика, лет на двадцать пять пойдешь на нары. Там, может, и получится отсидеть, и, может, даже волю увидишь. А соврешь – я тебе сначала ноги прострелю. Потом руки. И оставлю кровью истекать.

– Как на нашего Ожогина-то похож, – шепнул Макс. – Теперь понятно, откуда у капитана такие замашки. Дед не промах, а внук недалеко ушел.

– Чего ты там шпрехаешь, рожа фашистская? – грозно глянул на Макса Ожогин.

– Выгодное, говорю, предложение. Стоит соглашаться.

– Ну вот, даже твой дружок-фриц говорил, что дело – керосин. Ну так что, согласен?

– Согласен, – хмуро ответил Макс.

– Ваня, где у нас рояль стоит?

– Знамо где – в кустах!

– Рояль в кустах? Непорядок! Выкатить из кустов! И пусть вот этот хилый что-нибудь на нем сыграет!

– Какой еще рояль? – вытянулся в лице Саня. – Я на гитаре только умею. На бас-гитаре.

– Гитары нет, – ответил конвоир, оттесняя нас к стене. – Тут дом культуры раньше был, а потом его немцы захватили. А рояль, чтобы место себе освободить под штаб, выкинули в кусты. А потом мы этих гадов погнали отсюда! Хвоста фрицам накрутили! Вон они все, за сараем лежат, мертвые. Туда мы и вас, проклятых!

Из кустов выкатили белый концертный рояль. Оттуда же достали табурет.

– Играйте, маэстро! – не скрывая злорадной улыбки, произнес Ожогин.

– Саня, – шикнул я. – Играй что-нибудь, тяни время!

– Да я не умею! – сквозь зубы прошипел тот.