Тварь из эпицентра

Но мы бы не выжили, если бы не подземелья под храмовым комплексом. Старожилы, типа Саныча, рассказывали, что раньше никто особо и не верил в существование здешних катакомб. Типа городская легенда, не более того! Но, когда грянула ядерная война, то выжившие полезли под землю, пытаясь укрыться от смертоносного огня, а затем и от вырвавшейся на поверхность химии.

Часть подземелий до сих пор не изучена. Мы обжили только те ходы, которые находились непосредственно под храмом, но какие-то вели в город. И куда они там уходили – бог его знает. Экспедиции, отправленные на разведку, так и не вернулись. А терять людей снова и снова никто не хотел.

Став взрослым, я лично присутствовал, когда открывали новые проходы. Тщательно все документировал просто потому, что это моя прямая обязанность.

Я – штатный летописец Хлынова, Крепости над Вяткой-рекой.

И сейчас нужно было задокументировать нечто интересное, что меня ждало за воротами. Это было ясно по лицу десятника, который напряженно вглядывался вдаль, используя для этого театральный бинокль. Где он его добыл – без понятия. Говорят, кто-то из сталкеров принес его из центра в обмен на патроны и самосад.

– Что там? – спросил я, поднимаясь по лестнице, которая была сверху огорожена навесом – от химических дождей, – а по бокам завешана решеткой – от летающей нечисти. Ее в округе водилось предостаточно.

Десятник улыбнулся.

– Тебе лучше самому посмотреть… Мне даже интересно, как ты это… – его улыбка стала еще шире, – …будешь описывать.

Охранник поднял лук и прицелился. На всякий случай. И тут я увидел, кого он «взял на мушку».

– Мать честна! – пробормотал я.

– Именно, – хлопнул меня по плечу десятник и поспешил вниз. – Пойду встречу народ. Чувствую я, разбираться придется долго…

Действительно, долго.

По дороге к крепости шли два сталкера – Егорка с Санычем. Их автоматы, вопреки требованиям безопасности, были закинуты за спину. Тащили человека. Странно одетого человека. Его наряд напоминал спецовку, но я такой никогда не видел. Рубашка под верхней одеждой была белой. Настолько белоснежной одежды я давно уже не видал. Даже те платки, что были в хозяйстве у старожилов, давно превратились в желто-серые лохмотья. А здесь рубаха была цвета чистого снега, словно тот только что выпал и еще не успел пропитаться «соками» отравленного и разрушенного города.

– Кто это? – шепнул я охраннику.

Тот пожал плечами, лишь сильнее натянул тетиву лука, нацелив его на человека. Незнакомец практически висел на плечах сталкеров. Голова в крови.

«Может, на него мутанты напали?»

– Кто это с вами, Саныч? – послышался внизу голос десятника.

– Знать бы еще! – отозвался тот. – Подобрали у Дворца пионеров.

– У Дворца? – удивился десятник.

Еще бы – с той стороны еще никто не приходил. Там – Мертвые земли, пустыня, оставшаяся после ядерного удара. Ничего живого оттуда не являлось. Ни монстры, ни люди. Кстати, про последних – за все эти годы неместные нам не попадались. Совсем. Только выжившие городские жители, которых было немного, прямо скажем. За все два десятка лет – пара человек.

Со стороны реки тоже никто не приходил. Мост был разрушен во время ядерного удара – смело взрывной волной. А через реку, которая неожиданно стала шире и глубже за счет волны цунами, прокатившейся с запада, никто не рисковал перебираться на другую сторону.

Дело в том, что в реке завелась живность. Необычная, ясен пень. Огромный угорь проглотил сначала лодку (трое погибло), а потом и самодельный плот с поваром (теперь уж бывшим), который вдруг вздумал поискать счастья на другой стороне реки. Его предупреждали. Говорили, мол, рехнулся, все равно не получится. Он поплыл – и тварь его сожрала.

Но сейчас сталкеры вели в Крепость не просто человека, а странно одетого, да еще и волосатого незнакомца. Без химзы! И мне предстояло присутствовать при его допросе, как пить дать. А потом все тщательно записывать в Летопись – огромную амбарную книгу, которую мы, то есть я, хранили как зеницу ока, потому что бумаги в общине практически не было.

– Лех, спускайся! – это десятник звал вниз. Встречать незнакомцев.

Тут Саныч ему что-то сказал, что именно – не расслышал.

– Хотя нет, обожди! Поговоришь с ним потом, в камере. Опасный, говорят. Ща ему обломают немного эту его опасность…

«Неужели незнакомец напал на сталкеров? Но у него же даже оружия нет. Чем он мог их атаковать?»

Мне оставалось лишь наблюдать за тем, как огромные железные ворота Хлынова открываются, впуская конвой внутрь.

Саныч с Егором протащили мужчину внутрь. У незнакомца были длинные, черные волосы. Такие в наше время себя не позволяют – сразу заводятся всякие твари.

– Хорошо! – бросил я десятнику.

Тот закрыл ворота, дал сигнал охранникам, чтобы опустили тяжелый засов – рельсу.

– Глядите в оба! – наказал старший охранникам и зашагал вслед за сталкерами, которые ушли ко входу в подземелья.

Я все еще смотрел им вдаль, жалея, что так и не удалось рассмотреть лицо незнакомца.

«Хотя… зачем оно мне?»

И тут вдруг незнакомец поднял голову и сам посмотрел на меня.

И он… улыбался!

Я открыл было рот от удивления, хотел что-то сказать, но пленника уже втащили внутрь. Двери захлопнулись.

***

Никто не знал, зачем монахам понадобились настолько глубокие подземелья. И, конечно, никто никогда не замерял, насколько метров они уходят под землю. Для выживших самое главное было то, что на втором и третьем уровне счетчик Гейгера показывал радиацию в пределах нормы. Наверху – на первом ярусе – еще кое-где фонило, но в принципе тоже терпимо. Там мы и раздевались, проходили дезинфекцию. Там же располагались все технические коммуникации, в том числе и вытяжка, которую периодически прокачивали ручным насосом. На ручной тяге была еще одна незаменимая вещь – водопровод.

Вода с поверхности проходила естественную фильтрацию в местном грунте, богатом на песок. Потом ее прогоняли еще и через уголь, дальше по шлангам она шла на нижние ярусы, где были жилые комнаты и самое знаковое сооружение во всем комплексе – Святилище.

Подземная церковь, выкопанная монахами под основными ярусами. Видимо, сюда они приходили, чтобы побыть наедине с богом. Не с нашим Новым Миссией, а с тем старым, которого звали Иисусом. Не знаю, чем нравился им человек, который позволил себя распять, но, видимо, они получали истинный кайф, разглядывая его фигурку на кресте. А она выглядела, надо сказать, на редкость натурально. Мне всегда было очень некомфортно, когда я разглядывал все эти страшные раны на руках и ногах. Будто самого гвоздями прибили – бр-р!

В Святилище главным был Храм. Никто не знал, как его зовут на самом деле. Но до Судного дня он точно не был монахом. Говорят, что вообще – врачом. Только я в это особо не верю. Внешне он похож на вышедшую на пенсию рок-звезду. Даже седые волосы не сбривал, но он-то мог позволить себе косы – было кому таскать тазики с горячей водой, – но об этом чуть позже.

Хотя в последнее время Храма мало кто видел, потому что он был очень стар и практически не выходил из кельи. Но все, кто его встречал, хоть однажды, первым делом поминали взгляд – будто выжигающий любое сопротивление. «Он заглядывает в душу», – твердили женщины. «Храм видит наши грехи», – вторили им молодые девки.

В эти байки я тоже не верил. Всему было рациональное объяснение. Храм просто был очень проницательным. Оно и понятно – житейский опыт, помноженный на начитанность. В Святилище место алтаря занял большой-пребольшой книжный шкаф, в котором было множество книг. В основном – учебники по биологии, астрономии, математике, русскому языку. Кроме истории – ее не было совсем. Даже не знаю, почему так. Но говорят, что книжный архив перекочевал сюда из ближайшей школы. Почему сохранились именно эти дисциплины – теперь уж не узнать. Кроме Храма и спросить-то не у кого, разве что у Саныча. Но я не решался.

Дело в том, что старик-сталкер хоть и много знал об истории общины, но предпочитал помалкивать в тех случаях, когда здешнее мироустройство ставилось под сомнение. Особенно – в подобных случаях. «Храм создал это место, благодаря ему мы до сих пор живы», – говаривал он. А Саны был самым старым в нашей общине после Храма. На таких, как он, и зиждилась наша Крепость. Духовная скрепа во плоти.

Сейчас же Саныч был подавлен. Я встретил его в коридоре первого яруса – нервно смолил самокрутку. Руки сталкера заметно тряслись.

– Саныч!

– А? – он дернулся, словно ожидая, что сейчас на него из темноты бросится Черный Монах – еще одна местная страшилка, которой просто бредили женщины. Они же и распространяли байки про то, что призрак монаха бродит по тупиковым ходам и похищает тех членов общины, которые удосужились туда забрести. Для чего – версии разнились. Больше говорили о жертвоприношениях и каннибализме. Хотя какое призраку мясо? Для чего? Но все случаи пропажи людей так или иначе списывали именно на Черного Монаха. Естественно, его самого никто не видел.

– Да я это, я! А ты уж видно подумал, что Черный нагрянул?

– Не верю я в эти байки, – бросил Саныч, – да и у нас другие проблемы теперь есть. Реальные проблемы.