Обиженный полтергейст (сборник)

Виктор Тренке молча смотрел на него. Шехерезад заметался по комнате, не зная, чем искупить свою вину.

«Почему я не мог вас обнаружить?» – спросил Виктор устало и безнадёжно.

К тому на мгновение вернулось утраченное самодовольство.

«Я ведь компьютерщик по специальности, – подмигнул Шехерезад. – Не дело моей души, но кое-что умею. Могу объяснить…»

«Не надо, – отозвался Тренке. – Вы можете это убрать?» – он указал на подштанники.

«Сегодня же вечером, – с жаром закивал Шехерезад. – Даю вам честное слово…»

«Идите», – сказал Виктор.

«Что?»

«Ступайте отсюда, и поскорее. Если считаете себя обиженным, я признаю, что погорячился и теперь сожалею».

Шехерезад всплеснул руками.

«Господин Тренке, какие обиды! Это я у вас должен валяться в ногах¦»

«Идите, – повторил Виктор. – Всё в порядке. Что вверху, то и внизу. Я выдохнул, вы вдохнули. И не только вы. Много кто вдохнул; ваш ответный выдох принял форму вирусных подштанников, а у других¦кто знает, как я отразился там, далеко-далеко? Нет, не про нашу человечью честь сталь и кожа».

Шехерезад недоумевающе хлопал глазами.

«Если можно, поконкретнее», – предложил он осторожно.

«Это не поможет, – вздохнул Виктор Тренке. – Отправляйтесь по своим делам, и дышите глубже».

    © июль – август 1999

Джинн тонет

Старческие вопли о помощи раздавались давно, но со спасательной станции только сейчас засекли колеблемую морем чалму, под которой разъехалась борода. Заметили в мощный бинокль и поначалу приняли за медузу.

Между тем, джинн находился в отчаянном положении. Сосуд, покалеченный временем и водяным столбом, лопнул, и джинна вышвырнуло на поверхность после тысячелетнего заточения.

– Джинн тонет! Джинн тонет! – взялся вопить старик.

Чалма наводила на тревожные мысли о неизбежном терроре, который вскоре и состоялся.

Ибо пляжники плотным кольцом окружили станцию, слыша одно: «Джин-тоник!» Солнце палило, и от подобной услуги не отказался бы никто.

Их заблуждение усугубил вдруг уверовавший спасатель, который вытянул палец и начал кричать на всю Калифорнию: «Джинн тонет!»

Джинн, из последних сил привлекая к себе внимание, наколдовал-таки теракт: осыпал жаждущих, словно манной небесной, вожделенными банками, которые охлаждались в космических льдах. Банки падали, пробивая отдыхающие черепа и мешаясь с дождем из жаб. Уровень террористической опасности вознесся в инфракрасную сферу.

К джинну, который ухватился за буй, помчался катер.

Район немедленно оцепили, но джинн соскользнул с буя и утонул. Жабы таяли на глазах и щеках, гулко лопались ложные банки. Вокруг суетились специально обученные роботы в масках и с полным набором прививок от вирусов и прочих болезней.

Береговая охрана блокировала залив. Запоздалые вертолеты сбрасывали на буй десятки спасательных кругов и жилетов, а растерянный катер кружил вокруг, не находя себе дела. В ход пошли водолазы с аквалангистами, они подняли тело джинна и, отворачивая носы, отбуксировали его в карету «Скорой помощи».

Карета, конечно, принадлежала военному ведомству.

Какой-то сержант хотел положить спасателю на плечо руку, но передумал.

– Ты молодец, – сказал он просто. – «Джинн тонет» – так ты кричал?

– Так, – уныло подтвердил спасатель.

– Мы разработаем специальную инструкцию на случай подобных диверсий, – пообещал сержант. – Мы вооружим тебя ракетницей…

– Да у меня есть, – отмахнулся тот.

Ему было досадно и жалко джинна, которого он, спасатель, не сумел спасти. «Я некомпетентен, – шептал спасатель, направляясь к ближайшему бару. – Я неудачник».

– Возможно, в наших руках крупная шишка, – в один голос заметили береговые охранники.

…В специально разбитом госпитале патологоанатом – не без пугливого смешка – произнес:

– Я впервые вскрываю джинна.

– Ой-ли? Убери одну букву и успокойся. Все будет ОК.

Джинна – мокрого, доисторического, с ногтями, загибавшимися в кольца столетий – уложили на секционный стол, откинули бороду на лицо и вскрыли обычным продольным разрезом.

Изо рта джинна выпал клочок бумаги, совсем размокший, с обрывками слов на трех языках. Удалось разобрать только подпись: «пятнадцатилетний капитан Грант».

Из остального джинна хлынула вода, и резчик по мясу отскочил, боясь заразы. Когда вода вытекла, вышел пар, а за паром – дым.

– Да в нем пусто! – воскликнул доктор.

Разрез затянулся, и джинн, помолодевший ровно на десять тысяч лет, уселся и свесил ноги.

– Меня зовут Тони, я бармен, – сказал он весело и подмигнул онемевшему доктору. – Выше голову, старина! Мне пора, но мы с тобой непременно увидимся. И вот что я тебе скажу, приятель, скажу по-дружески, – джинн подался к хирургу, и тот отшатнулся вторично. – Никогда не спорь, старик.

Джинн, заворачиваясь в простыню и разыскивая глазами чалму, повторил:

– Ни за какие коврижки, ни за какие блага. Да не соблазнят тебя ни зелья, ни гурии, ни предательские благовония. И вот еще что: никогда и ни за что не лезь в бутылку.

    © сентябрь 2004

Пусть будут узоры

1

Узоры преследовали его всю жизнь. Не больше, чем кого-нибудь другого – просто он обращал внимание. Есть такая штука: избирательное внимание, когда во вс?м усматривается и отовсюду слышится лишь то, что въелось в память, сделалось второй натурой. Так, зачастую врач, ловя обрывки чужих разговоров, к своей досаде постоянно слышит про анализы, лекарства и здоровье вообще. Так пользователь ПК, одуревший от сетки, воспринимает фразы, в которых поминаются провайдеры, эксплореры и материнские платы.