Еще историки описывают правление Кароля как «безрассудное», и его первым действием в качестве короля стал необычный поступок. Он поставил перед собой задачу отправить Румынию на первый чемпионат мира в Уругвае, который должен был начаться всего через месяц. Вскоре стало ясно, что новоиспеченный «король-плейбой» не собирается отступать от этого плана.

Главной проблемой, с которой столкнулся Кароль, было то, что более половины его самых талантливых игроков работали в одной английской нефтяной компании, и фирма сообщила своим сотрудникам, что если они сядут на корабль, направляющийся в Уругвай, то по возвращении могут искать новую работу. О нет Кароль не позволил этому обстоятельству стать преградой для его мечты. Он связался с руководством и заявил прямым текстом, что игрокам не только будет разрешено отправиться в Уругвай, но и что им будет предоставлен оплачиваемый отпуск, иначе он закроет компанию. Нефтяники подчинились, и эксцентричные планы Кароля начали сбываться.

16 июня он собрал футболистов, и они тут же сели на поезд до Генуи. Оттуда команда Румынии отправилась в Уругвай на роскошном итальянском лайнере «Конте Верде». Бывший игрок Константин Радулеску был номинально назначен тренером команды, но никто не сомневался, кто на самом деле руководил румынской сборной, учитывая, что Кароль II лично выбрал состав. Радулеску только отвечал за поддержание физической формы футболистов во время 16-дневного путешествия из Генуи в Монтевидео. Король Кароль был настолько увлечен игрой, что не только отправился с командой в Уругвай, но и фактически стал членом румынской сборной во время тренировок, присоединяясь к игрокам в играх и упражнениях. Он же уговорил югославов отправить свою команду на первый в истории мундиаль. Впрочем, и там не обошлось без приключений. В начале 1920-х сборная Королевства сербов, хорватов и словенцев в основном состояла из хорватов, и, соответственно, столицей футбола в регионе был Загреб. В 1929-м страна получила новое название – Югославия, и к тому времени сербы стали активно вытеснять хорватов из состава сборной, вследствие чего встал и вопрос о переносе штаб-квартиры федерации из Загреба в Белград. Хорваты были предсказуемо против, к тому же они не видели смысла в нарушении внутреннего футбольного календаря ради поездки в Уругвай. В конечном счете они бойкотировали мундиаль, и в Южную Америку поехали одни сербы. К слову, о самой поездке. Бельгийцы, французы и румыны плыли на одном корабле «Конте Верде». Интересный факт, что вместе с ними плыл и легендарный русский оперный певец Федор Шаляпин, который держал путь в свое американское турне. Правда, знаменитый бас не особо желал общаться и, как сообщали свидетели, редко выходил из своей каюты. Зато всех развлекали заводные румыны, бельгийцы предпочитали усердно тренироваться и налегать на гимнастику, а французы предавались игре в карты. Четвертая европейская сборная, Югославия, в Уругвай добиралась на почтовом судне «Флорида», отбывавшем из Марселя.

Всего четыре сборные со всего континента – это было предательски мало. Уругвай предсказуемо обиделся. Особенно на голландцев. Всего за два года до чемпионата мира прошла Олимпиада в Амстердаме, на которую уругвайцы не поленились проделать путь через океан, а их сборная завоевала сердца европейцев, вследствие чего стадионы трещали по швам во время футбольного турнира. В Монтевидео около посольства Нидерландов сжигали флаги этой страны, в адрес королевы Вильгельмины (к слову, правнучки российского императора Павла I) сыпались проклятья – но тщетно. Как результат, уязвленный в своих чувствах Уругвай объявил, что будет бойкотировать ближайшие чемпионаты мира, проводимые в Европе, и сдержал свое слово: в 1934-м в Италии и в 1938-м во Франции сборной «Селесте» не было.

Не было никого и из Азии на первом мундиале. Впрочем, изначально планировалось участие сборных Японии и Сиама (сегодня – Таиланд), но представители азиатского континента посчитали, что на дорогу потребуется слишком много времени и денег, и вежливо отказались. А вот из Африки одна сборная все же была. Это команда Египта. Представители страны фараонов успели поучаствовать в Олимпиаде 1928 года, где даже сумели выйти в полуфинал. Правда, дорогу к золоту им преградила Аргентина (о ней речь будет ниже), а в матче за третье место африканцы «сгорели» Италии 3:11! Увы, египтянам было не суждено принять участие в первом чемпионате мира по футболу. Они должны были плыть вместе с югославами на «Флориде», но в Средиземном море случился шторм, и несчастные африканцы прибыли в порт, где должны были сесть на корабль до Америки, с большим опозданием. «Флорида» не дождалась египтян и ушла в рейс, оставив первый в истории мундиаль без африканских сборных.

Как несложно догадаться, большинство участников составляли представители Южной Америки, которым добираться в Уругвай было проще всего. Одним из фаворитов однозначно выглядела Аргентина, которая, невзирая на большие проблемы внутри страны, оставалась ведущей футбольной державой. Согласитесь, это же можно сказать и сегодня. Почти 100 лет назад они также считались одним из фаворитов мундиаля. Вообще, матчи между Уругваем и Аргентиной в те годы были своеобразным «Эль-Класико». Эти команды оспаривали олимпийское золото в Амстердаме (1928), они же встречались в финале Копа Америка в 1927-м, а за год до мундиаля, в 1929-м, Аргентина выиграла домашний континентальный турнир, также по ходу его обыграв Уругвай. Неудивительно, что публика в Монтевидео терпеть не могла сборную Аргентины и от всей души поддерживала ее соперников. Не сильно помогало. Ведомая блистательным форвардом Гильерме Стабиле, Аргентина выиграла свою группу, победив Францию и Мексику, а в полуфинале не заметила сборную США (6:1). Параллельно им к финалу тяжелой поступью шли хозяева, тоже выигравшие свою группу и тоже победившие 6:1 в полуфинале. Пострадали сербы из Югославии.

Финал

Нужно ли говорить, какой ажиотаж вызвал финал с участием «заклятых друзей»? 30 июля, в день решающей игры, сотни кораблей и лодочек пересекали Ла Плату, но здесь мистическим образом опять вмешалась погода. В тот день на акваторию Монтевидео опустился густой туман, из-за которого большинство фанатов прибыло на «Сентенарио» лишь после финального свистка. Ворота стадиона открыли уже в 8 утра, потому что вокруг образовалась внушительная толпа, и организаторы не хотели омрачить игру страшной давкой. Каждого обыскивали на предмет оружия, и эти меры сработали: о каких-то серьезных происшествиях на арене в день игры не сообщалось. Поединок был назначен обслуживать бельгиец Джон Лангенус, и здесь тоже была забавная предыстория. Эпатажный судья отличился еще до финала. В полуфинальной встрече между США и Аргентиной Лангенус настолько позволял футболистам бить друг друга, что к концу матча у американцев осталось только шестеро здоровых игроков. От греха подальше арбитр решил уехать домой сразу после игры, но ему сообщили, что он назначен на финал. Он ни в какую не хотел соглашаться на такую важную встречу, опасаясь за свою жизнь в случае проигрыша хозяев. Джон затребовал застраховать его и обеспечить безопасный трансфер из Монтевидео в Европу. Его можно понять, потому что перед финалом угрозы поступали как аргентинским, так и уругвайским футболистам.

За пару минут до начала матча возник вопрос: а чьим мячом играть? В правилах ФИФА это еще не было прописано, и аргентинцы настаивали на том, чтобы использовать их мяч, а уругвайцы упирались и хотели играть своим. Джон Лангенус принял мудрое решение и бросил монетку. В результате первую половину играли мячом гостей, а второй тайм – мячом уругвайцев. Забавно, но к перерыву вела Аргентина 2:1 благодаря голам Пеуселье и Стабиле. Во втором тайме сменился не только игровой снаряд, но и тактика хозяев, которые перешли на более вертикальный футбол с длинными передачами. Героем второй половины стал Эктор Кастро. Нападающий, которого было невозможно перепутать с кем бы то ни было из-за отсутствия одной руки, сделал две голевые передачи и лично поставил точку в самом конце, оформив тем самым победу для Уругвая. 4:2. 93 000 человек (хотя по протоколам посещаемость была 68 000, но толпы людей проходили без билета и сидели буквально на головах друг у друга), присутствовавшие на игре на «Сентенарио», зашлись в победоносном вопле. Довольны были все, кроме, разумеется, аргентинцев. На родине, в Буэнос-Айресе, разгневанная толпа осадила здание федерации футбола, протестуя против нечестной, по их мнению, победы Уругвая и требуя принять меры. Они были приняты: отношения между федерациями соседних стран были прерваны на два года, из-за чего на целых семь лет перестала проводиться Копа Америка. Действительно ли имело место предвзятое отношение со стороны судей к Аргентине? Нужно вообще сказать, что в целом уровень судейства на чемпионате был достаточно низким. Едва ли не каждый матч сопровождался скандалом (не зря Джон Лангенус хотел застраховаться перед финалом). Например, в полуфинальной встрече Уругвая и Югославии при счете 2:1 в пользу хозяев, арбитр не увидел, как во время атаки южноамериканцев мяч покинул пределы поля на добрый метр. Но стоявший у кромки полицейский вернул его на поле точным пасом на уругвайского форварда, да так, что получилась голевая передача. А в матче тех же аргентинцев и американцев, напомним, и вовсе случилось настоящее побоище.

1930 год в целом был сложным и горячим для Аргентины. Кто знает, быть может, проигрыш в финале чемпионата мира уругвайцам стал последней каплей в чаше терпения народа. Страна, некогда гордящаяся своим богатством и стабильностью, оказалась на краю пропасти. Великая депрессия, словно зловещая тень, накрыла страну, оставив за собой разрушенные надежды и пустые кошельки. Экспорт, который был живительной артерией экономики, иссяк. Безработица, нищета, отчаяние – все это стало повседневной реальностью для тысяч аргентинцев. На фоне этого хаоса президент Иполито Иригойен, старый и уставший, казался уже не спасителем, а символом беспомощности. Его некогда популярные социальные реформы теперь воспринимались как пустые обещания, а его правительство – как корабль, потерявший курс в бурном море.

И вот в сентябре, буквально месяц спустя после мундиаля, воздух наполнился тревожным ожиданием. И тут вышел из тени генерал Хосе Феликс Урибуру. Человек с холодным взглядом и железной волей, он стал голосом тех, кто больше не мог терпеть. Военные, консерваторы, разочарованные граждане – все они видели в нем спасителя, человека, который сможет навести порядок. 6 сентября 1930 года улицы Буэнос-Айреса наполнились грохотом сапог и лязгом оружия. Переворот был быстрым и безжалостным. Иригойен, некогда герой демократии, был свергнут и брошен в тюрьму. Его резиденция, словно символ падения, опустела. Урибуру, теперь временный президент, обещал стабильность и порядок. Но за его громкими словами скрывалась иная реальность. Его правление стало временем репрессий и страха. Он сразу запретил политические партии, приостановил выборы. Он мечтал о новой Аргентине, о корпоративном государстве, вдохновленном фашистскими режимами Европы. Этот переворот стал не просто сменой власти. Он стал началом конца. Началом эпохи, которую позже назовут «Бесславным десятилетием». Эпохи, когда коррупция и фальсификации стали нормой, когда надежды на лучшее будущее разбивались о суровую реальность. Аргентина, некогда считавшаяся одной из самых процветающих стран мира, теперь шла по пути, полному боли и разочарований.

Персона

Хосе Леандро Андраде

Осенний вечер 1956 года в Монтевидео. Небо, тяжелое и низкое, окрашено в свинцовые оттенки. Казалось, солнце исчезло с небосклона, а улицы подсвечиваются только желтоватыми фонарями, окнами домов и разнообразными автомобилями, уныло колесящими по своим делам в уругвайской столице. Опрятно одетый мужчина лет сорока от роду сворачивает с людной улицы в переулок, который и без осеннего дождя выглядел депрессивно и грустно. Приземистые одноэтажные строения здесь соседствуют с многоквартирными домами, но неизвестно, что выглядит хуже. Печальную картину дополняют кучи мусора, у которых копошатся уличные собаки. Молодой человек уверенно шел вперед. Свернув за очередной угол, он оказался у двухэтажного здания, до того обветшалого и заброшенного, что только наличие в нем окон, из которых проглядывали лучики ламп, говорило о том, что в нем все еще теплится жизнь. Оглянувшись, на секунду о чем-то задумавшись, мужчина достал сложенную вчетверо бумажку, быстро бросил на нее взгляд, что-то проговорил одними губами и, наконец, вошел внутрь. Искомая квартира была на первом этаже, и обшарпанную скрипучую дверь открыла удивленная женщина. Несмотря на отпечаток возраста на стареющем лице, ее красота была заметна и неоспорима. И неизвестно, что наложило на ее лицо бо́льшую печать: возраст или тяготы нелегкой жизни в бедном и депрессивном районе. Но было в ней что-то, что выдавало аристократизм. Быть может, осанка, а может, глаза. В них читалось достоинство. Женщина была скорее удивлена, чем напугана визитом неожиданного гостя.

– Добрый вечер, меня зовут Фриц Хак, – вежливо сказал мужчина на хорошем испанском, но с явным акцентом.

Дама безошибочно определила в нем немца.

– Прошу прощения за беспокойство, я разыскиваю Хосе Андраде. Скажите, пожалуйста, он здесь проживает? – продолжал заморский гость, попутно отряхивая воду с зонтика.

Женщина сперва нахмурилась, затем замялась, словно не зная правильного ответа на заданный вопрос. Ее можно было понять. Ее муж, бывшая суперзвезда мирового футбола, действительно жил по указанному адресу. Вот только правильнее было употребить глагол «доживал».

– Зачем он вам? – слегка раздраженно и устало спросила женщина. – Что вам нужно?

– Видите ли, – как можно более учтиво сказал гость. – Я пишу книгу о футболе, и Хосе Андраде будет в ней важным героем. Для меня было бы важно и почетно лично увидеть легенду футбола, о котором я столько слышал.

Слова не оказали на хозяйку должного эффекта, но все же пришедший гость был приглашен в квартиру, которая хоть и выглядела очень скромно, была убранной и опрятной. На стене в прихожей висело несколько фотографий, открыток и календарь. Почему-то первым Фрицу бросилось в глаза фото, на котором счастливая пара молодых людей улыбается в камеру. Женщину на нем нетрудно было идентифицировать как хозяйку квартиры, а рядом с ней стоял тот, ради кого журналист и приехал в этот пропащий район Монтевидео.

– Не знаю, удастся ли вам хоть что-то от него получить, – сказала хозяйка, и ее глаза стали совсем грустными.

– Хосе, к тебе пришли! – громко сказала она в одну из комнат без дверей и, не дожидаясь ответа, пошла к Хосе, а за ней учтиво последовал господин Хак.

Он действительно писал книгу о футбольных звездах тех лет. О тех, которых он помнил еще с детства, и о которых ходили легенды. В газетных очерках, отчетах, воспоминаниях свидетелей часто мелькало имя Хосе Андраде. «Черная жемчужина» – именно так называли чернокожего полузащитника сборной Уругвая, в игру которого влюблялись, без преувеличения, миллионы. Хосе родился в 1901 году, и никто толком не знал, в каком месяце и в какой день. Но мальчика зарегистрировали 22 ноября, тогда же он и отмечал свой день рождения. Тайной была окутана и персона его отца. Хосе Игнасио Андраде был указан в свидетельстве о рождении в качестве человека, сопровождавшего малыша, когда его принесли для официального оформления. Но ему на тот момент было 98 лет. Многие считали его биологическим отцом будущей футбольной звезды. Чернокожий раб из Бразилии, он сумел бежать в Уругвай благодаря своим магическим талантам, которыми он и зарабатывал себе на жизнь. Кто знает, быть может, какой-то дар перешел и сыну, но паренек, чье детство прошло в очень тяжелых условиях, буквально спавший на полу, работал музыкантом на карнавалах (умел играть на ударных, скрипке и бубне), а также чистильщиком обуви и продавцом газет. Параллельно с этим он «болел» футбольной лихорадкой, как буквально все мальчишки его округи, города, страны. Там и проявился его главный талант, который быстро заметили в Монтевидео, а затем и на национальном уровне. Возможно, показывать невиданную до того технику обращения с мячом ему помогала еще одна страсть – танцы. Как бы то ни было, но уже в 1924 году его взяли на Олимпиаду в Париж. Там в дебютной игре им попались югославы, которые решили заслать на тренировку уругвайцев своих скаутов. Именно Андраде вычислил «засланных казачков» и предложил товарищам по команде притвориться «топорами» на тренировке. Скауты были очень довольны увиденным: уругвайцы не могли толком обработать мяч, били куда угодно, но только не в створ ворот, и вообще выглядели словно впервые этот мяч увидели. Перед началом матча главный тренер Югославии Тодор Секулич решил заранее извиниться перед своим визави за предстоящий разгром: «Мне очень жаль, что вы приперлись за тридевять земель, чтобы вылететь сразу же в первом раунде. Но это футбол, мы не можем играть с вами в поддавки. Извините, но мы вынуждены будем сделать свою работу».

Это, а еще и безалаберность организаторов (флаг Уругвая был повешен вверх ногами, а вместо гимна включили какой-то непонятный марш) выбесили «Селесте», и те разнесли балканцев 7:0. За игрой наблюдала всего тысяча человек, но главный успех придет позже. Пройдя два круга олимпийского футбольного турнира (вслед за югославами домой были отправлены американцы (3:0)), Уругвай в четвертьфинале вышел на хозяев. День 1 июня 1924 года можно назвать днем рождения новой мировой звезды футбола. В годы, когда играли по тактике «все в атаку, остальные – в защиту», Андраде умудрялся становиться MVP матчей, не забив ни одного гола. Так и случилось в поединке с французами, которые были нещадно биты 5:1. Улицы Парижа зашептали о новом супергерое. Этот шепот манил Хосе огнями варьете, аппетитными ножками танцовщиц, шикарными отелями и мягкими, ослепительно белыми постелями в роскошных номерах. Прямо во время Олимпиады Андраде перестал ночевать со сборной на базе. Главный тренер Уругвая, опасаясь, что главная звезда сборной может просто не явиться на очередную игру, приставил к нему форварда Анхеля Романо, который должен был присматривать за загулявшим Хосе.

«После длительных поисков я нашел Хосе в лучшем отеле Парижа. Когда я открыл дверь в номер, то увидел в нем очень аппетитную картину. Там лежал десяток роскошных обнаженных женских тел, среди которых я с трудом разглядел голову Андраде. Он напоминал султана в гареме. Андраде сделал мне предложение, от которого было трудно отказаться: “Может, поможешь мне справиться со всеми этими женщинами? А то я уже полностью исчерпан”», – вспоминал Романо.

Насколько легко он обращался с мячом, настолько же просто ему покорялись сердца дам, даже самых известных. В Париже он соблазнил Сидони- Габриэль Колетт, знаменитую актрису и писательницу, которую позже даже выдвигали на Нобелевскую премию. Они пересеклись после матча Уругвай – США, в котором Андраде в очередной раз восхитил всех своей магией на поле. Она писала очерк об игре и зашла в ресторан поужинать, а он с командой отмечал победу и выход в четвертьфинал. Колетт, которую мало что могло удивить, проявляла мало интереса к футболу и всей тусовке, окружавшей эту игру. Но дикие танцы футболистов в кабаке поразили ее. Позже она писала: «Уругвайцы являли собой странное сочетание цивилизованности и первобытного варварства. Они танцевали танго пластично, изысканно, возвышенно, словно самые образованные джентльмены. А затем они могли исполнять какие-то каннибальские танцы африканских племен, от которых бросало в дрожь».

Как бы то ни было, после ужина она ушла из ресторана в компании Андраде. Еще в его коллекции была Жозефина Бейкер. О, это была еще одна «Черная жемчужина»! Родившаяся в США, чернокожая исполнительница чарльстона так покорила парижскую публику, что ее были готовы носить на руках. О ней слагали легенды, она снималась обнаженной, а ее танцевальный стиль опережал время на несколько десятилетий. Об этой женщине ходили легенды, но и она не устояла перед обаянием Хосе Андраде…

После финала Олимпиады-1924, в котором уругвайцы разобрались со швейцарцами (3:0), «Черная жемчужина» не спешил возвращаться на родину. Он буквально исчез, растворился в Париже. Поговаривали, будто какая-то очень богатая дама буквально похитила Хосе, чтобы месяц жить с ним в своих хоромах и ни с кем его не делить.

О да, после Парижа в Монтевидео приехал совсем другой Хосе Андраде. Он уезжал футболистом-любителем, а вернулся мировой звездой. Его можно было заметить в самых лучших заведениях уругвайской столицы, облаченным в дорогое пальто, изысканные кожаные ботинки, желтые перчатки, шелковый галстук и в самую модную шляпу. Одним словом, звезда! Черное комьюнити Монтевидео устроило в честь Андраде целый гала-вечер, но он туда даже не явился. Впрочем, не только это указывало на то, что Хосе «словил звезду». Он пропускал тренировки, забитые голы даже не отмечал, а с партнерами по команде предпочитал не общаться, ведя себя отстраненно и высокомерно. Уже в следующем году его клуб, «Насьональ», поехал в турне по Европе, и на Андраде ходили смотреть толпы. В девяти странах суммарно 800 000 зрителей посмотрели товарищеские матчи местных команд с заокеанскими кудесниками, где первую скрипку играл несравненный Андраде. Здесь нужно оговориться. Хосе успел сыграть лишь в четырех матчах. Будучи в Брюсселе, он занемог и обратился к врачу. Бельгийский доктор поставил крайне неприглядный диагноз – сифилис. После этого он просто исчез, растворился. Команда продолжила гастроли без своей звезды, а в Монтевидео он вернулся два месяца спустя, сильно похудевшим и мрачным. Да, он пытался лечиться, но в нем уже не было той легкости и скорости. И даже этого хватало, чтобы творить историю. Четыре года спустя, в Амстердаме, он снова привел Уругвай к олимпийскому золоту. На финальный матч против аргентинцев было подано 250 000 заявок – в десять раз больше, чем мог вместить Олимпийский стадион в столице Нидерландов.

В полуфинальном матче против итальянцев Хосе влетел головой в стойку ворот, из-за чего получил серьезную травму глаза. Впрочем, это не помешало ему выйти на поле в финале. А на домашнем чемпионате мира болельщики увидели худшую версию Андраде, но он все равно попал в сборную турнира и провел все матчи. Финал против Аргентины был последним поединком легенды за сборную. Завоевав титул, весь состав Уругвая стал национальными героями. Большинство из той команды сделало себе хорошую карьеру: тренеры, бизнесмены, телевещатели. Лишь Андраде не мог найти стабильную работу и все больше предавался выпивке. Мирская слава проходит достаточно быстро, если ты о себе не напоминаешь, и постепенно Хосе исчез с публичного поля.

В 1950 году его пригласили в Бразилию в качестве почетного гостя на финал чемпионата мира. Позже мы расскажем о том финале, обернувшемся трагедией для целой нации. Уругвай обыграл хозяев 2:1, а в его составе был Виктор Родригес Андраде, племянник несравненной «Черной жемчужины»…

Но давайте вернемся к истории. Фриц Хак вошел в темную и мрачную комнату. Женщина включила свет, и немецкому журналисту явилось страшное зрелище. В скомканной грязной постели лежал одетый чернокожий мужчина. В воздухе висел тяжелый устоявшийся запах табака, перегара и просто немытого тела. У топчана лежало несколько бутылок, на столе в пепельнице тлел сигаретный окурок.

– Господин Андраде?

Господин Андраде не сразу понял, что обращаются к нему, но принял сидячее положение и направил на гостя мутный взгляд. На Фрица смотрел человек, практически полностью потерявший человеческий облик. Слепой на один глаз, пьяный в стельку, заросший и попросту одичавший мужчина зашелся в тяжелом кашле, переросшем в какие-то судороги. Ни на один вопрос он не мог ответить толком, и, не в силах выносить это представление, супруга звезды сама старалась отвечать на вопросы журналиста. Жили они очень плохо, здоровье Хосе все ухудшалось, а многочисленные друзья давно о нем забыли. Буквально двое-трое знакомых еще изредка заходили, приносили кое-какой еды и выпивку.

– Я давно хочу бросить его, но не могу. Без меня он умрет, мне его жаль. Я его давно уже не люблю, мне просто его жаль, – плача, приговаривала женщина, повторяя одни и те же слова. – У нас все было, столько друзей, столько возможностей. У меня же брат играл с ним за сборную. Ай, ничего ему не нужно было, только пить, пить и пить. Бывает, напьется, зовет какую-то Колетт, Жозефину, просит налить «Вдову Клико». Пропал он, пропал. Так и напишите.

Фриц Хак вышел из дома совершенно ошарашенным. Он долго и медленно шел по улицам Монтевидео, даже не раскрыв зонт, из-за чего вскоре основательно вымок. У него перед глазами стояло обезображенное лицо Хосе Андраде, в ушах звучал голос его плачущей жены, а из носа еще не выветрился неприятный запах его убогого жилища. Он достиг цели своей поездки, но от этого не чувствовал облегчения или удовлетворения. Он просто брел по уже ночному городу и думал о чем-то грустном. В тот вечер были разбиты и его мечты, и представления об образе великого футболиста, о котором он слышал столько легенд, и наконец увидел его. Вернее, то, что от него оставил алкоголь и распутный образ жизни.

<<1 2 3 >>

На страницу:

Перейти

2 из 3