Переводчик

Солдат вышел.

– Зачем вы его так? – спросил Олег.

Глеб проигнорировал вопрос. Повернулся к Олегу:

– Кашу будешь?

– Я не хочу есть то, что оставили для выполняющих задание в чеченских тылах. Парни голодными останутся.

– О, как ты заговорил. Черт с тобой.

Иванов вытряхнул и эту кашу в печку.

– Пошли…

Они вышли из палатки и, пройдя по проходу между палаток срочников, вышли к машинам связи и дальше к позициям артиллерии сто четвертого парашютно-десантного полка. Олег обернулся на капитана:

– Что нам тут делать?

– Поговорим.

– О чем?

– О жизни.

– Можно поговорить в блиндаже.

– Я не хочу, чтобы нас кто-либо слышал. Поэтому и привел тебя сюда.

– Ну, тогда говорите.

Глеб мгновение помедлил, а потом хмуро сказал:

– Ты, Олег неправильно относишься к срочникам.

– А как надо?

– Надо так, чтобы они видели в тебе командира. Нельзя с ними сюсюкаться, нельзя делать им поблажки. Иначе они начнут расслабляться. А на войне нет ничего хуже, чем расслабленный солдат.

– А не кажется вам, товарищ капитан, что такими действиями вы унижаете их человеческое достоинство?

– Кажется. Ну и что?

– И продолжаете это делать?

– Да. И буду продолжать. Потому что я хочу, чтобы эти мальчишки вернулись домой живыми.

– А где тут взаимосвязь?

– Я уже сказал – в их расслаблении. Вы, товарищ лейтенант, считаете меня извергом и выродком рода человеческого. Пусть будет так. Но это только сейчас я выродок и изверг. После войны, если нам повезет, и мы доживем до конца, я уже не буду выродком. Бойцы будут говорить мне спасибо, что я их держал в рамках, что не давал расслабляться. К примеру, не далее как позавчера в семьдесят четвертой мотострелковой бригаде бойцы на блокпосту расслабились, напились, и их почти всех вырезали боевики. Так что постоянное напряжение призвано для того, чтобы в какой-то момент спасти жизнь. Расслабление же спасти жизнь не может. А напряжение нужно поддерживать всеми доступными способами. Поверь. Иначе будешь здесь жить как баран на заклание – убьют, ну и черт с ним. А так же нельзя!

– Сейчас мне трудно это понять, – признался Олег.

– Молодец, что хоть понимаешь, то, что сразу очень трудно понять. Но скоро ты поймешь и это. Просто кое-что я хочу объяснить тебе немного раньше, чтобы ты не учился на своих ошибках.

Олег вопросительно посмотрел на Глеба. Иванов продолжил:

– Ты, Олег, лейтенант, офицер, командир. Не забывай это никогда. Командир создан для того, чтобы командовать. А ты командовать пока не умеешь. Солдаты не дали тебе кашу! Есть у них каша или нет, тебя это не должно волновать! Подошел, залепил оплеуху, если по-другому не хотят понимать, и поставил задачу на появление каши. Это приказ. Понял? Родить кашу их прямая обязанность. Они для этого на кухню и посажены. Не могут работать на кухне – пусть, тогда, как все, бегают по горам, и не плачут, если их там подстрелит боевик. Не хочешь бегать по горам, тогда будь добр, нормально кормить людей. Родить кашу это приказ. Приказ должен быть выполнен. Если боец сейчас не выполняет приказ, то, что тогда будет в бою? А в бою, брат, невыполнение приказа порой смерти подобно…

– А что, бить обязательно?

– Это я утрированно. Но иногда надо. А то некоторые военные порой утрачивают чувство подчиненности командиру… а это надо пресекать на корню.

– Ладно вы, а если Романов начнет бить своих офицеров?

– Если надо, то за ним не заржавеет.

– Я просто не могу это себе представить.

– Ничего, скоро представишь.

Олег промолчал. Он смотрел на позиции артиллерии. На позиции копошились десантники, видимо, готовились к стрельбе.

– Ты хоть понял, о чем мы тут с тобой двадцать минут говорили? – спросил Иванов.

– Понял, – кивнул Олег, – мне нужно быть с бойцами построже.

На позиции артиллерии офицер громко крикнул:

– Заряд полный!

– Стрелять будут? – спросил Олег.

– Да.

Глеб, прищурившись, посмотрел в горы.

Олег же смотрел как «Ноны» начали поворачивать башни в сторону, куда смотрел Глеб.

– В кого будут стрелять? – спросил Олег.

– Не знаю. Сегодня ночью ушла в горы группа лейтенанта Мишина. Наверно они что-то обнаружили, и просят огня. Или их обнаружили…

Глеб указал на две стоящие рядом вершины:

– Группа должна была пройти по склонам этих гор. Туда наверно и будет работать артиллерия…

Олег усмехнулся. Слово «работать» приобретало на войне совсем непривычный для него смысл.