* * *
Начальник военкомата подписал последний документ и протянул стоящую около него стопку бумаг Маше.
– Все?
– Все, товарищ, подполковник.
Дверь открылась, и в кабинет вошел человек в штатском.
– Здорово, разведка, заходи, садись. Маша, ты свободна.
Маша поздоровалась с вошедшим кивком головы и вышла, закрыв за собой дверь. У самой двери на нее налетел военврач из приемной комиссии, от толчка пачка документов разлетелась по коридору у самой двери начальника военкомата.
– Простите, Мария Николаевна, я помогу.
– Нет-нет, Павел Фатеевич, я сама. Идите.
– Простите, еще раз простите.
Врач ушел, а Маша начала собирать документы с пола.
– И вы уверены, что в ближайшие три дня по городу может быть нанесен бомбовый удар? – раздался за дверью голос военкома.
Маша замерла с листком бумаги под дверью.
– Это не исключено. Поэтому тебе предписано проверить и подготовить к работе все бомбоубежища. Информация строго секретная.
Маша положила в пачку последний лист и быстро пошла к лестнице.
Человек в штатском оглянулся на дверь.
– Да, полковник, еще хотел спросить тебя про танкиста.
– Не знаю я ничего про этого танкиста, – отмахнулся военком. – Но главного нашего полицая взорвал не он, это эксперты уже доказали. Взрывное устройство сработало внутри машины.
– Странно все это. Городок у нас небольшой, а то танк завелся, то начальник полиции взорвался.
– Городок небольшой, зато граница рядом. Поэтому и неспокойно.
* * *
Майор и журналист сидели на лавочке в парке. Мимо не спеша прогуливались старушки с собачками и молодые мамаши с колясками.
– Поздравляю, Сергей Сергеевич, с новой должностью.
– Спасибо, Николай Александрович, но, скорее всего, из управления нового начальника пришлют, а я временно буду огребать по полной программе.
– Не рад, значит?
– С должностью не рад, а то, что у меня проблемы со старым боссом кончились – это хорошо. Новый пока обживется, может, и сработаемся.
– Так это не ты его случайно подорвал? – ехидно спросил журналист, ковыряясь зубочисткой во рту.
– Кажется, это я тебя на разговор вызвал, а вопросы вы мне задаете, товарищ бывший капитан ВДВ.
– Извини, майор, работа такая. Говори, чего звал.
– Задам вопрос прямо. Вычислил танкиста?
– Зачем тебе, Сережа, этот вопрос? Дела на танкиста у тебя нет. Вы его не ищите, значит, и танкиста нет.
– Николай, ты же понимаешь, что после разгрома колонны террористов здесь будут работать ребята из ФСБ.
– Поправочка, ребята из ГРУ. Кстати, уже работают. Местный ваш при военкомате землю рвет и мечет.
– И как успехи?
– Не туда копает. Не найдет.
– Но ты нашел.
– Я этого не говорил.
– Ладно, давай на чистоту. Мне нужно этого танкиста сберечь. Танк пусть куда хотят забирают, а танкиста нужно сберечь.
– Ты что же, Сергей Сергеевич, собираешься прикрывать преступника? А если я доложу, куда следует?
– Николай Александрович, мы, конечно, с тобой знакомы без году неделю, но не доложишь. Могу поспорить на что угодно. Поэтому прошу тебя быть откровенным.
– Если откровенным, то так: парня я нашел. Подозреваю, что вначале он мог работать один, но теперь им либо руководит, либо его подучил профессионал своего дела. Дела танкового. В городе у вас таких военспецов немного. Также полагаю, что у нас в наличии теперь экипаж. Возможно, не полный, но работает не один человек. Сейчас они сидят тихо и думают, что им делать.
– Как же ты все это вычислил?
– Когда у вас впервые засветился танкист, то все отметили, что он действовал как-то осторожно, притормаживал. В ваших протоколах допроса это отражено. Тогда я и подумал, что он был один и ему было неудобно пересаживаться из одного кресла в другое. Поэтому создалось впечатление, что он как бы медлит, думает, что делать. Когда танкист залил водой автобус, у него появился неплохой водитель. Работали они как минимум в паре. А когда расстреливали колонну, тогда был учитель, который толково вывел танк на позицию, грамотно определил место и цели. И начал я с учителя.
Журналист получил добро от начальника военкомата на ознакомление с личными делами. Маша принесла ему на стол небольшую стопку. Всего восемь дел. Четверо были мобилизованы в связи со сложной ситуацией на границе. Журналист отложил в сторону четыре папки. Двое выехали из города несколько лет назад. Еще две папки перекочевали в ненужную стопку. Оставался один, но он сильно болел, и несколько месяцев находился на стационарном лечении. Минус еще одна папка. Последним было дело капитана милиции, который ехал во время нападения на автобус вместе с майором, поэтому на столе ничего не осталось. Николай попрощался с Машей и пошел на встречу с председателем союза ветеранов Афганистана и Чечни. Здесь ему повезло еще меньше, потому что никто из служивших в горячих точках не был танкистом. Последним и почти нереальным вариантом стал совет ветеранов Великой Отечественной войны. – А вот как раз наш самый знаменитый танкист, – председатель встал из-за стола и прошел навстречу Василию Степановичу, – Участник Курской дуги! Вот, Вася, знакомься, журналист Николай Александрович из областной газеты. Собирает материал о воинах-танкистах нашего края, которые били фашистов в свое время.
– Так я на него и вышел, – закончил Николай. – Ты на самом деле, майор, не расстраивайся. Вы привыкли тут жуликов ловить, а это дело армейское, а я хоть и бывший, но офицер.
– Я и не расстраиваюсь. Не скажешь, как зовут этого героя?
– Не скажу, майор. Мне надо подумать, что со всем этим делать.
Майор залез в свою папку, достал оттуда большую фотографию и передал журналисту. На Николая с фотографии смотрел коротко остриженный мальчишка, которого звали Иван, он же – русский танкист.
– Давай вместе подумаем, что нам с этим делать.
* * *