Большая Связь

Но Чваки была Возлюбленной Мироздания, оно не раз выручало ее, даруя редкую удачливость и удивительную интуицию. Вот и сейчас что-то забило оглушающим стуком сигнального камня: «Быстрее беги отсюда!». Послушная воле Мироздания, она решилась все же прибегнуть к созданию Шири, хоть и не рассчитывала на успех.

Одним махом раскинув руки, схватила в ладони саму Основу пространства, рванула на себя, и та поддалась под удивленное восклицание Ранаикаи. Еще один проворот – пространство скрутилось вокруг нее, обволокло. Оставалось резким выходом волевой энергии раскрутить в другую сторону полученный «тулуп», что позволило бы прорвать дыру в Шири, выйти прочь, очутившись далеко-далеко от этого места, возможно – на иной стороне Галактики.

Что-то пыталась сделать куп бала, вроде даже – накинуть на Чваки свою временную сеть, что вывела бы ее из Шири, вморозив в существующее пространство. Но силы были не равны, Чваки явно превосходила «кузину» в умениях, а это многое значило. Временная сеть, тонкая и неуверенная, скользнула мимо. Однако, едва куп пеле начала уходить, как в дело вступили другие действующие лица и все пошло насмарку. Старшие успели. С десяток куп бала вынырнули в один миг в Световой зал, быстро сориентировавшись, выбили совокупными усилиями куп пеле из уже почти проделанной дыры в пространстве. Чваки получила ослепительную вспышку, откатилась в угол от мощного толчка в грудь. Руки метнулись к камням на поясе, но Старшие умели многое, и пальцы нащупали лишь струящийся на пол песок. Камни умерли.

– Правила Чести уже не к месту в вашем племени? – поинтересовалась Чваки, поняв, что варианты для сопротивления сведены к минимуму.

– Правила Чести к месту в нашем племени, – был ответ Старших. – Но ты не в нашем племени. А для своего племени ты давно погибла в бою с баллотами.

Что есть, то есть. Хитрые куп бала нашли лазейку в общих законах. Формально истинная Чваки мертва, а существующая – всего лишь бесхозное и безымянное существо до тех пор, пока не вернется в племя. Пока племя, однажды признав ее погибшей, не признает на этот раз воскресшей.

Старшие ударили вновь, на этот раз чем-то усыпляющим. Чваки мгновенно потеряла сознание.

Мне хорошо… Я у своих… Куп бала лучшее племя Вселенной, и я счастлива принадлежать теперь к ним… Они дадут мне свои знания, они дадут мне мужа… И я, осколок скалы, дам иную поросль и стану родоначальницей нового племени, еще сильнее и совершеннее, нежели куп пеле и куп бала, новый род будет совмещать лучшее из них.

Чваки открыла глаза. Она плавала в невесомости Светового зала. При ней было трое старших куп бала и Ранаикаи.

– Племя радо принять тебя своей частью, – приветствовали куп бала ее пробуждение.

Чваки промолчала. В сознании мощным рефреном билась мысль о том, как чудесно быть теперь куп бала. Но она уже понимала, что мысль эта не ее собственная. Как ни удивительно, но у сепраев механизм «перевоспитания», основанный на тонких химических операциях с мозгом пациента, был более эффективен, нежели топорная работа куп бала. А должно быть наоборот, учитывая разницу в уровне развития этих цивилизаций.

Через несколько биений сердца последовал откат, от чего Чваки вздрогнула и поморщилась: ощущение было не из приятных. Зато неотвязная мысль о счастье жизни среди куп бала пропала начисто.

– Послушайте меня, куп бала, – тихо проговорила Чваки. – Я ценна для вас и это говорит мне о том, что я ценна для себя. Спасибо, куп бала. Но что есть я и что есть все ваше племя в громаде Вселенной? Только представьте это. Проникнитесь. Загораются и гаснут звезды, приходят и уходят новые племена, тщета сменяется тщетой – и где мы все в этом? Что мы? Зачем мы? Вьется нить времени вокруг наших судеб, плачут камни, становясь песком, а далее пылью, что разносится прочь, чтобы стать камнем, которому суждено перетечь в песок и стать пылью…

Текущие мерным потоком слова незаметно перешли в песню.

Куп бала застыли в оцепенении. Чваки пела. Но не простую песню. Именно это умение было нежеланным в ее племени, поскольку не давало чести в победе. Камень можно отразить, от удара кресеканом уклониться. А Грустная Песня била по сознанию и никаким щитом от нее нельзя укрыться, даже заткнув уши. Она шла прямо в разум, обтекала его влажной патокой безразличия и уныния. Попавший под ее действие оставался жив и здоров, его сознание не ломалось и не подвергалось влиянию извне. Только менялось настроение. Очень сильно. Просто на некоторое время все вокруг начинало ему казаться обрыдевшим и серым. И ничто не могло заставить его действовать: сражаться, творить или бежать. И уж тем более не могло заставить совершить такую серьезную операцию, как помешать создать новую Ширь сильному представителю куп пеле. Хотя с побегом Чваки решила повременить, у нее появились вопросы, ответы на которые могли дать куп бала.

Она приблизилась к Ранаикаи. Та смотрела на нее совершенно безжизненными глазами. Чваки прикоснулась к лицу куп бала, снимая очарование Грустной Песни. Ранаикаи проморгалась, судорожно втянула в себя воздух, с испугом посмотрела на Чваки. Видимо, ожидая если не смерти, то хотя бы побоев. Вместо кары куп пеле спросила.

– Почему вам потребовалась именно я? Какого мужа и какое потомство вы мне предлагали, если куп бала и куп пеле не могут зачать общего ребенка?

– Обычные куп пеле не могут. Ты необычная и можешь. Мы решили не упускать этот шанс.

Ответ устроил Чваки. Оживляя ее, сепраи вполне могли внести в организм определенные коррективы.

– Теперь ты убьешь нас? – прошелестела куп бала, явно пугаясь положительного ответа. На некоторое время куп пеле задумалась.

– В вашем убийстве нет смысла. Через несколько мгновений я буду там, где вы никогда меня не найдете. Но ваш поступок я дам на суд нашему племени. Я думаю, ты догадываешься, что с вами произойдет, если они признают его достойным наказания.

– Но ведь я могу тебе помешать.

– Правда? – усомнилась Чваки. – Попробуй.

Она снова раскинула руки, нащупывая Основу. На Ранаикаи, которая осталась среди своих очарованных соплеменников уже не обращала внимания. Это была ее маленькая месть, унизить куп бала, ткнув выскочку прозрачным лицом в собственную слабость и беспомощность перед обликом настоящей куп пеле.

Ошибка!

Едва Чваки отвлеклась от Ранаикаи, та мгновенно крутнулась на месте, собирая в себя силы для ответного хода. Прямо в спину куп пеле полетело Проклятие.

Куп пеле содрогнулась от удара, не прерывая уход в Ширь.

– Слабо, очень слабо, – насмешливо оценила она предательский удар «кузины». Та яростно закричала и вонзила еще одно Проклятье. Кровь пошла ртом, в глазах потемнело, зашумело в ушах и сердце забилось часто-часто. Но Ширь уже развернула перед нею себя и не было возможности отвлечься, чтобы наказать бесчестную Ранаикаи.

Раны саднили, необычные раны.

Ведь в имени Ранаикаи было – Набрасывающая Проклятие, запоздало вспомнила Чваки, шатаясь от слабости. Ширь вела ее своими коридорами в иные пространства, на другой конец Галактики. Позади струилась отравленная кровь, пятная дорогу куп пеле. Но след ничего не даст куп бала. Они просто не смогут по нему пройти. А если и смогут, Чваки к тому времени уже давно умрет от старости. Им понадобится несколько тысяч лет проследовать там, где она мелькнет за пару мгновений.

Впрочем, насколько велика вероятность умереть от старости? Яд Проклятия уже впрыснут, ей бы отдышаться, забиться на какую-нибудь уютную планетку и там попытаться избавиться от Проклятия, если подобное возможно. Интересно, что в нем закодировано – неудача, тяжелые болезни, безумие или все вместе?

Будь при ней прежние силы, не потрать она столько энергии на то, чтобы очаровать Грустной Песней трех сильных старших куп бала и одну бестолковую «кузину» …

Планета. Теплая, уютная планета. Ей нужно место, чтобы зализать раны и прийти в себя.

Глава 5. Прибытие в часть

Подполковник с седыми усами отодвинул от себя тарелку с супом, придвинул документы прибывшего. Полистал военный билет и ухмыльнулся.

– Пожарный, значит…

Вздохнул. Сказал, не глядя в сторону визитера, выпускника военного пожарного училища Алексея Киселева, прибывшего в часть этой ночью.

– Одна проблема. У нас пожарных, товарищ младший сержант, до хэ-э-э… до пупа, значит. Зачем еще один? – подполковник пожал плечами. – Да тем более, ты же с екатеринбургской учебки?

– Так точно.

– Знаем ваше обучение, знаем, – и по тону его нельзя было понять, то ли с хорошей стороны ему известна учебка в Екатеринбурге, то ли с плохой.

Алексей предположил второй вариант. Учили там спустя рукава. Однажды даже случилось просто фееричное происшествие: загорелась сама учебная пожарная каланча. Тушить было нечем, поскольку горели как раз средства пожаротушения. Над незадачливыми пожарными ржал весь город….

Подполковник потянул на себя трубку огромного красного телефона с дисковым набором.

– Петрович, тут пополнение Темрюков привез. Один боец. Младший сержант с учебки. С высшим образованием. Тебе оно надо?

– Блин, я Темрюка когда-нибудь убью, – пробурчала трубка в ответ, – Вот скажи, ему что, так нравится туда-сюда в Москву кататься? Что такое сержант с учебки и с вышкой – полгода у нас проваландается, а там на дембель. Такие на контракт не остаются, умные шибко. И опять нового бери, учи? Да спасибо большое, нам такое счастье даром не нужно!

Подполковник положил трубку и подвел итог беседе:

– Значит, не требуется.

– Так что, мне обратно, на распредпункт уезжать? – спросил Алексей, переминаясь с ноги на ногу.

– Местечко мы тебе найдем где-нибудь. Не обратно же посылать в самом деле. Есть взвод кинологической службы, есть взвод непосредственной охраны артиллерийских складов. Куда больше нравится – к собакам, или к снарядам?

– К снарядам, – сразу же ответил Алексей. К собакам он особой любви никогда не питал. А со снарядами в учебке, где готовили на военных пожарных, все же худо-бедно познакомили. В том плане, что твердо дали понять: если они внезапно загорятся, тушить их следует минуть пятнадцать. Не удалось за это время потушить – ноги в руки и сваливай, куда глаза глядят, пока не бабахнуло.

Вызванный рядовой срочной службы, здоровый, белесый и конопатый, повел новичка в сторону оружейки.