Что я хочу от Церкви. О христианстве и духовном потреблении

Недавно одна журналистка сказала мне, что если набрать в «поисковике» слова «самое плохое – это…», то одним из самых популярных вариантов будет «христианство». «Что же ужасного в христианстве?» – спросила она. Я ей ответил: «В христианстве самое плохое – это христиа не. Все остальное – замечательно!»

Мы называем Церковь святой и непорочной вслед за апостолом Павлом, писавшим: Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна (Еф. 5: 25–27). Мы не просто ходим в храм и являемся членами церковной общины, мы исповедуем: «верую во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь». А раз так, то важно понять, что же такого святого есть в этой Церкви, что, а вернее, Кто делает ее святой? Сам Господь Иисус Христос, потому что Он – Глава нашей Церкви.

Церковь святой делает Бог Отец, Который послал Сына Своего Единородного для того, чтоб эта Церковь была создана в Его Теле ломимом и в Крови, Им изливаемой. Церковь освящает Святой Дух, действующий в ней с момента Своего сошествия на общину апостолов через церковные Таинства, которые действовали, действуют и будут действовать непреложно и неизменно до конца времен. Святой Церковь делает та Истина, которая хранится в ней самой: в ее Священном Писании и в Священном Предании, которые для нас, христиан, являются источниками познания Бога и понимания самих себя. Каждый человек, начинающий называть себя христианином, прежде всего должен осмыслить свое пребывание в Церкви и свой путь ко Христу как путь к святости.

Об этом мало кто задумывается, многим это режет слух, однако цель нашего пребывания в Церкви, цель всего нашего существования – это именно святость. Обращаясь в своих Посланиях к христианам как к святым, апостол Павел делает это не потому, что они действительно достигли святости, а потому, что хочет еще раз напомнить: в этом состоит смысл их жизни. Более того, раскрытию этой истины, в сущности, посвящена вся Божественная литургия.

Применяя слово «святые» по отношению к тем, кто уже прославлен, канонизирован Церковью, мы не должны забывать, что их святость – не какой-то заоблачный идеал. Святости способен достичь каждый христианин, святость тождественна спасению во Христе.

Что же такое святость? Духовная гениальность? Бесценный дар, принадлежащий только особым, избранным людям, являющим его нам и всему миру как нечто недостижимое? Мне кажется, что святость – общехристианский талант, который дается каждому по мере его сил, о котором говорится в притче о талантах и который ни в коем случае нельзя зарывать в землю[7 - См.: Мф. 25: 14–30.]. Кому-то даруется один, кому-то – два, а кому-то – пять талантов, и каждый из нас призван приумножить их. Тогда вступает в действие даже не геометрическая, а «Божественная прогрессия», которая делает человека святым для всей Церкви. Исполнение христианства и есть путь к святости. Вся история Христовой Церкви об этом свидетельствует.

Часто приобщение к святости происходит совершенно непостижимым образом. Мы почитаем благоразумного разбойника, распятого рядом с Господом. На иконах он обычно изображается вступающим в рай с крестом в руках, а это значит, что жизнь его в итоге оказалась праведной. В чем же может заключаться святость разбойника? В маленьком и, казалось бы, спонтанном сердечном движении, в кратком свидетельстве о Христе. Но это свидетельство оказался венцом всей его жизни, в которой, как казалось многим, ничему праведному места не было. Но то, что вызревало и происходило в душе этого человека, нам неведомо. Результат же оказался именно таким…

Современное поколение христиан выросло в большинстве своем из «неофитов»[8 - Неофит – новообращенный; в данном контексте – человек, выросший в атеистическом окружении и потому до своего собственного прихода в Церковь не имевший представления о том, что такое церковная жизнь.]. Очень многие к вере пришли уже во взрослом возрасте, потихоньку начинали регулярно ходить в храм, исповедоваться и причащаться, затем стали соблюдать установленные Церковью посты. Однако внешне в современных христианах почти ничего не изменилось: мы не исцеляем больных, не изгоняем бесов, не говорим на множестве языков, не пророчествуем, не передвигаем горы и не ходим по водам. Ну и что? Если мы окажемся способны всю свою жизнь продвигаться ко Христу пусть и скромными, пусть и незаметными усилиями, нас будет изменять Сам Господь Своей Милостью и Своей Церковью. Если наш путь к Нему не прервется по нашему небрежению, он окажется путем к святости.

Жаль, что многие воспринимают святость как нечто, чего по определению достичь не дано. Даже свое спасение человек может начать воспринимать как нечто, совершающееся без его активного и свободного участия, исподволь приучив себя к ложной мысли: «Что ни делай, как ни живи – все равно не спасешься». Потому что ведь «аще праведник едва спасется, аз где явлюся, грешный?»[9 - См. тропарь по первой кафизме. Тропарем называется краткое богослужебное песнопение, кафизма – последовательность нескольких подряд идущих псалмов и молитвословий, сгруппированных в одну «богослужебную единицу». Так для удобства употребления за богослужением разбита ветхозаветная книга Псалтирь: в ней 20 кафизм, сопровождаемых своими тропарями и молитвой.]. Действительно, если даже праведники – теплые заступники и духовные поводыри – считали себя великими грешниками, недостойными спасения, то «обычному человеку» остается лишь бессильно развести руками. В таком случае «его дело малое» – регулярно исповедоваться и причащаться, посещать воскресные службы, соблюдать посты и в свое время вместе с другими строем отправиться на Страшный суд, где Господь непременно помилует, потому что, во-первых, в отличие от всех остальных, он – православный, а во-вторых, ничего особенно ужасного в жизни старался не делать. И помилует, разумеется, не за горячее покаяние и стремление к Богу, а «в силу необходимости», потому что по-другому никак нельзя…

Церковь при таком взгляде на духовную жизнь может представляться этаким непотопляемым «ковчегом спасения», который несет человека по волнам бушующего моря житейского, а сам он, с комфортом расположившись в его каютах, прилежно соблюдает положенные посты и читает утренние и вечерние молитвы. Даже благие дела, совершаемые ради ближнего, могут стать не тем, что меняет нас изнутри, а очередной подпоркой уверенности в своем «устойчивом положении»: мы не только разбились на группы и «кружки по интересам», но даже благотворительностью озаботились! Раньше этого не было, а теперь мы собираем деньги для заключенных, старую одежду – для бомжей, прочитанные в нежном возрасте книжки – для детских домов… Конечно же, человек чувствует, понимает, что для достижения святости всего этого недостаточно. Но ведь можно к этому не особенно стремиться, рассчитывая протиснуться в Царствие Небесное как-нибудь «бочком», «за компанию».

Даже Великий пост при желании можно обустроить максимально приятно и необременительно, запасаясь в магазинах кальмарами и постными шоколадками. Хотя какая, в сущности, разница, постная это шоколадка или скоромная? Шоколад – он и есть шоколад. Просто человек хочет быть уверенным: все идет своим чередом, больших усилий от него не требуется, а возникающие проблемы в любом случае разрешатся легко и счастливо. Если же по тем или иным причинам надежды не оправдываются, он легко теряет веру и впадает в уныние. Начинается недоуменный и обиженный ропот: «Господи, да за что же мне такое? Почему это произошло именно со мной? Почему Ты попускаешь это?»

А хорошо бы вспомнить Евангелие. Совсем неслучайно уже в начале Евангелия от Матфея мы встречаем рассказ о массовом убийстве безвинных и беззащитных младенцев: Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет (Мф. 2: 16–18). При этом мы видим, что Бог никак не препятствует злодеянию. Он не останавливает занесенные над детьми мечи и не поражает Ирода какой-то страшной, в меру злодеяний этого жестокого царя, смертью. Напротив, тот умирает в своей постели от обычных старческих недугов.

Мы читаем в Новом Завете: у несчастной вдовицы скончался сын, и Христос его воскресил[10 - Лк. 7: 11–17.]; дочь одного из начальников синагоги умерла, но, по счастью, Христос оказался рядом и поспешил на помощь…[11 - Мф. 9: 18–26; Мк. 5: 21–43; Лк. 8: 41–56.] Но ведь мы понимаем при этом, что все могло закончиться и по-другому: Господь не всегда являет нам Свою особую милость видимым, очевидным образом. Воззвать к Нему – не значит вызвать карету Скорой помощи, а потом нетерпеливо отсчитывать минуты до ее прибытия.

Привыкая читать Священное Писание несколько отстраненно, человек не примеряет слово Божие напрямую к себе и своим близким, однако если что-то подобное описанным печальным и трагическим событиям вдруг случается с ним, то все его представления о вере, об особых отношениях с Богом сразу же пре вращаются в прах. Рушится уверенность человека в том, что вера в Господа, принадлежность истинной, православной вере дают ему «право» рассчитывать на то, что с ним все будет в порядке, что судьба его сложится благополучно и успешно. Но жизнь намного противоречивее и сложнее, чем рисуется нам в мечтах, и люди начинают искать этому какие-то объяснения и оправдания, забывая о том, что Христос и Его Церковь предлагают не комфортную и безбедную жизнь, а крест и следование за Христом, исполнение Евангелия своей жизнью, что и является путем к святости.

Наиважнейший вопрос о спасении может оказаться неактуальным потому, что для сознания многих из нас сама святость в качестве личного духовного пути потеряла свою значимость. Страшно, если человек думает, что возглас: «Святая святым!», раздающийся на каждой Литургии, к нему и к людям, стоящим в храме, уж точно не относится. Даже великое Таинство причащения Святых Христовых Таин может не осознаваться как путь к святости, как путь к преображению, как путь к единению со Христом! Можно, к сожалению, даже свое участие в величайшем Таинстве рассматривать лишь в качестве условия благополучия земного бытия. «Во исцеление души и тела» – эти слова становятся для нас ключевыми. Не «во спасение», а именно «во исцеление»…

Нежелание жить без Христа

За что канонизируют святых, как жизнь человека становится житием и какое это отношение имеет к нам

Как следствие такого восприятия святости и святыни мы перестаем относиться к спасению, к своей жизни в Церкви как к личному пути ко Христу, как к личному следованию за Ним, как к личному подвигу. Да и сам подвиг духовный воспринимается прежде всего в его внешних проявлениях – в воздержании, посте и молитвах. Обычно мы представляем себе подвижника так: молится где-то схимник в пещере и спит на сырой земле, вкушая по просфоре в неделю. Хотя слово «подвиг» относится прежде всего к тому, кто «движется». Там, где нет неустанного продвижения вперед, нет устремления вверх, начинается безблагодатное «хождение по кругу», при котором разговор о святости теряет всякий смысл. В этом случае святые для нас – это только лики, пристально всматривающиеся в нас с потемневших от времени икон, святые – это те, кому мы заказываем молебны, к кому при случае можно обратиться за помощью; святые – это те, чьи жития давно превратились для нас в «былинные сказания», сделавшись составной частью фольклора, не имеющего никакого отношения к нашей жизни.