Камень 2. Продолжение

– Да, так что я хотел вам пожелать удачи, я, наверное, теперь не скоро смогу на связь выйти.

– Постарайся перебраться на станцию под Берлином, там будет безопасно.

– Нет, я останусь в России, у меня есть мысли, как себя применить. Чёрт, самое страшное, что я не хочу участвовать в этой войне ни на одной из сторон, грёбаный дебилизм, а не война. Новости смотреть противно.

– Успокойся, Иван, человечеству это важно, это поможет ему эволюционировать.

– Твоя логика, Хигстон, твоя грёбаная математическая логика! Вчера бомбардировщик уничтожил музей имени Пушкина, в ответ наши разбомбили Лувр, это что эволюция? Это варварство!

– Да, это так, через темноту к свету, других путей человечество не признаёт.

– Ты прав, твой математический аппарат не может ошибиться, но как же тяжело всё это видеть.

– Пап, может, развернуть челнок?

– Зачем?

– Помочь вам?

– Чем ты можешь помочь? Твоя главная помощь будет там, на Марсе. Тут тебе делать нечего. Эта война не имеет смысла, и помогать тут некому. И не дай Бог, на Земле появятся сейчас радиоактивные элементы, из которых можно будет собрать бомбу.

– Я понял, отец.

Глава 9

Процесс начался, и главный обвинитель начал зачитывать свою речь.

– Уважаемые присяжные заседатели, это уникальный судебный процесс, такого ещё не было в истории человечества, на скамье подсудимых находится само человечество. В свидетелях и обвинителях оно же. Мы запланировали длительный и долгий процесс обвинения самих себя, с вынесением жесточайшего в истории приговора. Это очень серьёзный процесс, результатом которого будет вынесен приговор, который ещё не выносился ни разу. Но мы должны это сделать. Последняя война унесла две трети населения планеты и повергла планету в десятилетний хаос. Только сейчас мы начинаем осознавать всю глупость произошедшего, но впервые в мире мы решили осудить глупость человеческую. По результатам этого процесса будут сформированы требования к новому мировому правительству, задачей которого будет построение общества, которое не будет знать, что такое война. Задача очень сложная, как и весь наш процесс. Множество скептиков называют наше сегодняшнее заседание фарсом, народ требует повторения Нюрнбергского процесса с назначением конкретных виновных. И первое время это казалось вполне реальным выходом, но список обвиняемых оказался таким большим, и в него должны были войти члены правительств практически всех стран за редким исключением, и потому было принято решение судить всё человечество, всё до последнего человека. И вынести обвинительный приговор, всему человечеству, так как оно этого заслуживает. В прошлом мы пытались проводить такие суды, но выходило, что мы судили не содержание, а форму. Мы осудили когда-то нацистскую символику, оправдав при этом саму суть войны. Мы судили форму, но оправдали палачей. В этот раз мы должны провести суд правильно.

* * *

Трансляция судебного заседания транслировалась не только по всей Земле, но и была передана на Марс через восстановленную систему космической связи. Связь работала плохо, с помехами, так как за десять лет была уничтожена вся спутниковая система связи. То, что восстановили сейчас уцелевшую станцию связи и установили связь с Марсом, можно было считать чудом.

Сергей Козий просмотрел передачу с Земли и откинулся в кресле. «Дааа, – подумал он про себя. – На Земле было, конечно, не лучшее время за последние десять лет. Они там здорово, конечно, изменились, чтобы вот так устроить такое судилище над всем человечеством на полном серьёзе. Мы-то тут, считай, отдыхали по сравнению с ними. Хотя, конечно, столько всего произошло. Правда, чей теперь Марс, вот будет главный вопрос нашего первого нормального общения с мировым правительством Земли. Чей он? Он точно не наш, не земной, тут уже в колонии больше тысячи человек, из которых землян менее десяти процентов. В ближайшее время эта пропорция будет только увеличиваться не в пользу землян. Сколько же всего произошло за эти десять лет, наверное, не у каждого за целую жизнь столько событий бывает, сколько у нас тут произошло за это время. Сколько открытий, сколько событий, даже любовь и даже дети», – Сергей улыбнулся, вспомнив рождение первого ребёнка на Марсе. От мыслей его оторвала Мигта, которая тихонько вошла в кабинет и положила руку на плечо Сергея.

– Приветствую, капитан, – мелодичным низким голосом произнесла она.

– Привет, Миг.

– Что там на Земле?

– Всё хорошо, утверждают новое мировое правительство и клянутся, что теперь будут вечно жить без войны.

– Это прекрасно, а что насчёт нас?

– Впереди большая конференция, для нас планируют назначить целую комиссию, но просят ещё подождать.

– Мы готовы к докладу?

– Да, я его написал, но вот сижу, как раз думаю, как им теперь всё это рассказать? Там ведь никого практически из тех, кто начинал программу, не осталось.

– Не переживай, Сергей, всё будет хорошо, Марс уже возродился, нужно только теперь придать этому ускорение.

Этот разговор между Сергеем и его теперешней подругой Мигтой происходил уже много раз. Вот уже пять лет они были вместе и страстно любили друг друга, несмотря на разницу в возрасте, разницу в цвете кожи и множество других разниц, которые себе можно представить между жителями двух разных планет. Мигту разморозили семь лет назад, она восстанавливалась почти два года. Когда её мозг полностью восстановился, она выразила желание работать в энергетическом центре по своей прежней специальности. Сергей встретил её, когда инспектировал реактор подземного города, и влюбился с первого взгляда. Влюбился окончательно и бесповоротно, как это бывает крайне редко. Он стал искать повода посетить реакторную установку с поводом и без. Мигта обратила внимание на странного человека, и когда он, набравшись духа, всё-таки пригласил её выпить чашечку кофе, она согласилась.

Сергей Козий никогда не был бабником, хоть и не испытывал дефицита женского внимания на Земле. Тут, на Марсе, он полностью и безоговорочно провалил своё первое свидание с очаровательной марсианкой. К счастью для него, Мигта оказалась не такой требовательной в этом вопросе, и их роман начался, несмотря ни на что. Вот уже несколько лет они были вместе и даже планировали завести совместного ребёнка, после того как выяснилось, что это возможно. На Марсе уже появились дети от смешанных браков, всего двое, но они уже были. Команда землян в большинстве своём состояла из мужчин, так как никто не планировал, что марсианская программа пойдёт таким путем: то, что Марс реально придётся в спешном порядке колонизировать и осваивать. Но теперь уже случилось всё, что случилось, и вот теперь нужно было как-то всё это рассказать новому земному правительству.

* * *

Пётр Сергеевич Горлов проснулся в пять утра, он просто не мог уже спать, хотя уснул он часа три назад, если это вообще можно было назвать сном. Бессонница стала постоянной его спутницей. Нотеперькогда он был восстановлен в должности руководителя марсианской программы, он искренне верил, что сон к нему вернётся. Он был непомерно счастлив, что смог дожить до этого дня, он был счастлив от того, что просто выжил, а теперь счастлив вдвойне. Дело всей его жизни, за исключением последних десяти проклятых лет, теперь могло опять стать главным. Спать сейчас он не мог, как не мог и сидеть сейчас в квартире, ожидая времени.

«Пойду пешком дойду до главного корпуса, там позавтракаю, попью кофе, глядишь, уже и время будет в самый раз», – подумал он, тихонько встав с кровати, чтобы не разбудить жену. Пройдя в другую комнату, он тихонько открыл шкаф, чтобы выбрать одежду. Военная форма с погонами генерал-лейтенанта звякнула медалями, и Пётр Сергеевич недовольно поморщился. Форма вызывала у него раздражение, она и до антивоенной пропаганды не радовала, и изменение звёзд на погонах никак не улучшало его любовь к этому виду одежды. Сейчас, когда из-за всех средств массовой пропаганды днём и ночью шло осуждение войны и военных всех времён и народов, эта форма вызывала ещё больше раздражения, чем обычно. Пётр Сергеевич верил, что решение об осуждении любой войны – абсолютно правильное решение, и несмотря на то, что он честно отдал этой войне и вопросу защиты родины последние десять лет, он считал это проклятыми годами.

«Проклятые годы, проклятое время, мы не сделали ничего хорошего за всё это время, это самая бестолковая война в истории человечества», – говорил он ещё до «Процесса». А уже после «Процесса», когда форму стало не просто носить не модно, но и противозаконно, он вообще её возненавидел. Если бы не жена, которая считала, что эти побрякушки и звёздочки на погонах очень много значат, он бы сжёг её или просто выкинул на свалку.

«Ну ничего, доберусь я до тебя, вот жену отправлю на моря и разделаюсь с тобой», – подумал Пётр Сергеевич и вынул свой деловой костюм. Быстро нацепив его на себя, он вышел из квартиры. Ранним августовским утром в городе было свежо и прекрасно. Солнышко ещё холодное, но всё ещё летнее выглядывало со дна соседнего двора, планируя сделать день ещё совсем летним и жарким. Но сейчас было свежо и прекрасно, хоть чистейшее синее небо и предвещало, что всё это очень ненадолго.

Втянув утренний воздух полной грудью, до боли в лёгких, Пётр Сергеевич направился в сторону офиса, где располагалась штаб-квартира. В дороге он по привычке составлял и продумывал план на сегодняшний день. План был, с одной стороны, слишком обширным, а с другой стороны, сегодня было только одно серьёзное мероприятие – это конференция с Марсом. Три дня назад на Марс было отправлено сообщение, в котором была передана информация о последних годах, сжатая трансляция «Процесса» и установлена дата конференции. Сейчас никто на Земле не знал, живы ли колонисты Марса, так как во время войны все спутники связи и наземные станции были уничтожены в первые минуты войны. Пётр Сергеевич стал добиваться связи с Марсом сразу после окончания боевых действий, но получил разрешение всего три месяца назад. Эти три месяца ушли на переоборудование одной военной станции спутниковой связи и уцелевшего военного ретранслятора. Три дня назад он передал информацию на нужных частотах, которые растворились в чёрном космосе. Сегодня должен был прийти ответ с Марса, и если там кто-то жив, сегодня с ними нужно будет говорить.

«Им ведь нужно что-то пообещать, как-то вернуть на Землю? Сколько лет у нас уйдёт на то, чтобы отправить туда экспедицию? Сколько же лет мы бездарно потеряли».

Пётр Сергеевич привычно скатился к осуждению проклятых лет и также привычно себя остановил:

«Хватит нюни распускать, сделанного не воротишь, глаза боятся, руки делают. В конце концов, военные и война теперь под запретом, а это значит, что ресурсов у нас должно быть существенно больше. Вон уже десять пусков за месяц с разных участков планеты, почти восстановили все спутники связи и марсианскую программу восстановим».

Взбодрив себя, Пётр Сергеевич зашагал быстрей.

* * *

– Ну что, все готовы?

– Да, капитан, все готовы.

– Я включаю.

Сергей включил передатчик в установленное время. На экране сначала пошла рябь, а потом высветилось лицо Петра Сергеевича Горлова, руководителя марсианской программы. Это был точно он, седой как лунь, с впалыми, сильно постаревшими глазами, но это был точно он. Сергей мгновенно его узнал.

– Здравствуйте, Пётр Сергеевич, рад вас видеть в полном здравии.

Лицо на экране никак не изменилось, также выжидательно вглядываясь в камеру.

– Так у нас всё в порядке?

– Да, у нас всё в порядке, капитан, расчёты показывают, что межорбитальное расстояние сейчас таково, что время прохождения сигнала порядка семи минут. Так что ждём ответа.

– Я вас понял, я уже и забыл.

Потекли минуты ожидания, которые показались вечностью. Через три минуты лицо Петра Сергеевича ожило, и он вдруг произнёс.