Не гнедые, не в яблоках. Не рысаки.
И лететь не хотят
Два безродных каурых, без жара.
И на впалых боках
Беспокойные ребра видны.
Наконец привезли…
В серой дымке веселая стража.
И короткое «АД» на воротах,
А дальше котлы.
Здесь все занято, брат,
Чуть левее тебе бы взять надо.
Повертай лошадёнок,
Пустуют у Бога сады.
Я давай повертать.
Только лошади, вдруг, ни в какую…
Кнут им спины в рубцы,
Так что брызнула черная кровь.
С белой пеной в губах,
Пропотевших и ржащих, ликуя
Осажу я коней
В обезлюдивших райских садах.
Осадив, закурю.
Засмотрюсь на пенаты святые.
Улыбнусь херувимам,
Согнусь перед Богом в поклон.
И негромко спрошу:
– Ваша ль прихоть, Владыче Земные,
Что внизу мы с клыками,
И веря обману живем?
В осеннем саду
У ограды просящий
Божьей милости ждёт.
Страждущий да обрящет,
Ищущий да найдет.
Поржавевшие травы,
Догорающий клён.
Тонкий месяц Лукавым
В сизый мрак погребён.
Тучи темные чаще
Высекают грозу.
Льют осинники вяще
Золотую слезу.
Не оплавит зеницы
Утихающий жар.
Пил отвар медуницы
И кипрея в угар.
А теперь не хмелею,
Воздух редок и чист.
Об ушедшем жалеет
Вдалеке гармонист.