Лик Ltd: Продам Лицо

«Ну, давай, время есть. Что случилось?» – спрашиваю.

«Нам надо что-то делать с нашими отношениями. Мы три года вместе. Решай – ты возьмёшь меня в жены? Подумай не спеша и дай мне знать. От твоего ответа будет зависеть приеду я или нет».

Я отвечаю сходу: «Мне думать не надо. Если пришла пора – я готов. Будь моей женой, милая!»

Соня визжит от восторга, что-то кричит сестре в том же стиле. «Я лечу немедленно!» – говорит мне.

Я сижу и думаю: нахваталась Соня каких-то личинок от сеструхи. Что-то у неё в голове забродило. Почему просто не сказать – давай поженимся? Я что, против? Нет. К чему этот ультиматум? Что у них там произошло с таким побочным эффектом? Не понятно.

Назавтра действительно приезжает. Цветы, вино, красота! Звоню маме. Мама, я женюсь, хотим прийти знакомиться. У мамы реакция около нуля – ну, приходите завтра. Ну, хорошо, думаю. Мамуля так долго ждала этого момента, что принимает как должное. Ладно.

И вот мы нарядные едем к маме. Сидим, пьём чай. Соня, как статуя, напряжена и мила, как всегда. Через полчаса беседы мама начинает феерить. Зачем принесли в дом шоколад? У меня вот-вот диабет начнётся, вы знаете, какой у меня сахар в крови? Не знаете? Некогда поинтересоваться, я понимаю… Думаете, у меня нет денег на шоколадку? Не заработала? А Вы, Соня, где работаете? Только университет закончили? Ну, не знаю, оправдание ли это…

И пошло-поехало. Сидит маман, пьёт крепкий чёрный час сахаром – и дальше в том же духе. Пипец. Соня вся красная, не знает, что и делать. Короче, я её сгрёб под мышку от греха подальше, сказал маме спасибо за чай, и мы дёрнули оттуда. Зефирина, зараза, стала заводиться через раз. Надо чем-то ударить по стартеру, если не хочет. Завели, уехали, короче.

Дома отошли, всё нормально вроде. Проехали. Маман ведь жениться не запретит? Нет. Ну и всё.

Но тут всплывает нюанс. У меня с мамой через несколько дней назначен поход в оперу. Приезжает какой-то тенор итальянский. Фамилию первый раз слышу, даже не запомнил. А мама у меня любитель таких вещей. Мы давно запланировали, я купил билеты.

Я Соне об этом рассказываю. Объясняю – так, мол, и так, заранее готовились и всё такое. Но после всех последних дел я не смогу оставить её одну и пойти с мамой. Я, говорю, маму теперь вообще не могу адекватно воспринимать. Никогда её такой не видел, и честно говоря, больше не хочется. Нет настроения – это одно дело. Но издеваться над живыми людьми? Такое не для нас.

И дело не в том, что теперь мне придётся делать выбор – жена или мать. Не будет никакого выбора. У меня получится быть нормальным мужем и сыном одновременно, хоть это и непросто. Не проблема. Я просто отдам ей билеты. Пусть идёт с кем-нибудь другим. Я занят. Она мама, она переживёт.

Теперь – внимание! Реакция Сони на моё решение.

Она: «Послушай, Ланс, и ты реально так поступишь с родной матерью? Она ведь рассчитывает на тебя».

Я: «Да, поступлю. Она обидела тебя. Я виноват в том, что не смог это предотвратить. Но так уж вышло. Никто не имеет права тебя обижать. Я что, по-твоему, должен пойти с ней в эту тухлую оперу?»

Она: «Ну как бы да…»

Я: «И оставить тебя одну после её хулиганской выходки?»

Она: «Нет, так нельзя»

Я: «Где же тогда выход?»

Она: «Можешь не париться. Я очень многое поняла за последние дни. Главное: я не могу тебе доверять. Если ты с такой лёгкостью игнорируешь свою мать, то придёт время – так же переступишь и через жену. Либидо поубавится, появятся другие приоритеты… Нет, дорогой Ланс! Я не буду твоей женой. Прости, что нарушила твои планы».

На этом как бы всё. Мы нашли ей квартиру. Я заплатил за полгода вперёд. Мы перевезли вещи.

Она юная и несчастная. А я – дебил. Не надо было её одну отпускать к истеричке-сестре. Я позвонил Эмме и расспросил, что у них там стряслось.

Вот что выяснилось. Эмма призналась под пытками и лестью. В этом я мастер, ты знаешь. Соня через пятых-десятых друзей и знакомых вычислила этого растамана Дина, который сбежал на Эмминой машине. И поехала к нему на разборки. На четвёртые сутки она вернулась к сестре и вернула тачку. Это всё, что мне известно. Чем они там занимались три дня и три ночи, почему он согласился отдать ей машину – уже не моё дело.

До меня дошло главное. Соня – благороднейшее и сильное создание. На самом деле, она в себе не уверена, а не во мне. Не готова к браку, или просто я не тот, кто ей нужен по-настоящему. Это не важно сейчас.

Если бы она рассказала мне о настоящей причине, мне было бы в сто раз хуже, чем теперь. А так: я виноват, и точка. Для мужчины нести ответственность – это нормально и естественно. Тем более за любимую женщину, даже если это её косяки. Она всё правильно расставила, придумала повод и ушла красиво.

У нас в спальне (теперь уже у меня) наклеен принт на всю стену. Горы Аляски. Соня недавно увидела там крокодила. Я тоже увидел. Прикол дальше. Когда она забирала вещи, мы зашли в спальню. Она помахала ему рукой на прощание. И тут выяснилось – мы видели двух разных крокодилов! Вообще в разных местах, прикинь? Она была поражена не меньше моего. Потом сказала, что это, видимо, знак – разошлись, как в море крокодилы.

Вот так, друг мой. Их было два. И они в разных местах».

Ланс нажал кнопку «отправить», закатил ногой за шкаф бутылку от коньяка и пошёл спать. Уже светало.

014 ЖУК

«Ford» начал платить Зефирине алименты. Как джентльмен, который в силу своего положения не может жениться на служанке в положении. Статус подразумевает подобающие манеры.

По истечению шести недель после выхода Зефирины в свет, когда истёк срок соглашения о предоставлении клиенту замены, фордовцы прислали Лансу цветистое письмо на плотной фирменной бумаге. Уже на третьей строке верный клиент ошарашено узнал о своём величии и незаменимости в этом мире так объёмно и глубоко, что почувствовал, как подошвы кед слегка воспарили над мрамором в холле, и консьержка только чудом не узрела сияние нимба над его бесценной головой. В лифте чтение пришлось прервать, чтобы не потерять сознание от перепадов давления.

Дома Ланс со стаканом чистой воды из кулера и письмом устроился в кресле. В прохладной атмосфере после уличного зноя письмо можно было изучить подробнее. Суть оказалась прозаичной, но с интригой. Первое: его кроссовер не готов. Причину якобы нашли, но требуется полный демонтаж какого-то блока. Просят подождать ещё месяц. Второе: предлагают замену «F-100» на что-нибудь более приличное. Третье: «Ford» готов компенсировать перерасход топлива за весь период. То есть, пришлите нам показания спидометра и получите на счёт разницу за увеличенный расход бензина «соткой» по отношению к кроссоверу. Ланса устроил этот вариант с компенсацией.

Вскоре после поездки на Остров и событий с бывшей невестой Ланс взял на месяц отпуск, который уже почти закончился. Он никуда не выезжал из города. Либо сидел дома с джойстиком и чипсами, либо отправлялся в тихое место порыбачить с берега на удочку. Люди вокруг последнее время стали вести себя чересчур странно. Это утомляет сверх меры. Удочка – никогда.

Ланс расправился с письмом, прожевал бургер из холодильника и окончательно решил выехать порыбачить перед рассветом. Для этого нужно запасти свежую наживку. Рыбак без колебаний взял ключи от машины и решил, не откладывая, съездить в рыболовный магазинчик на окраине. Там черви живые, проверенные. Звери.

На стоянке у дома возле Зефирины нервно маячил невысокий черноволосый человечек. При виде хозяина он затрепетал, начал махать руками и невпопад произносить вроде бы английские слова, но с непередаваемой артикуляцией и в абсолютно произвольном порядке. После третьего по счёту вопроса Ланса «Что случилось?» азиат взял хозяина за руку и потащил к стоявшему рядом с пикапом статусному чёрному седану «Lexus» на вид штук за 50 евро. И начал тыкать пальцем на сбитое зеркало и царапину через всё переднее крыло. «Блин, реально, китайский муравейник» – отметил про себя Ланс.

Слова, под острым соусом увиденного, стали складываться в короткие фразы. Начал проявляться посыл этой эмоциональной речи. Оказывается, парнишка предъявляет Лансу претензию. Типа, ты на своём танке изувечил мой дорогой автомобиль, когда парковался. Тащи сюда свой страховой полис, будем всё решать быстро. Или он, бедолага, вызовет полицию.

Ланс посмотрел на него сверху и проговорил:

– Мой друг японец по имени Йоши Торанага считает, что корейцы – самые опасные люди на свете. Хорошо, что ты китаец, да, брат?

– Я кореец!! – заверещал «потерпевший».

Ланс был на 200% уверен, что когда он ставил машину последний раз, никакого «Лексуса» на стоянке и близко не было. К тому же, камера наблюдения всё отлично видит и записывает. Настрой продолжать беседу иссяк. Ланс пошёл в кабину, чтобы уехать. Корейский воин остался стоять на своём, почему-то уверенный, что побеждает. Ждал полис врага.

Стартер Зефирины зашелестел, как сухая кленовая листва под лапками белочки. Чтобы завестись, его нужно бахнуть разок. Проверено. «Завтра же позвоню в „Ford“. Пусть забирают эту красотку и пригоняют машину на ходу. Достало. Мне работать надо, в конце концов. Компенсацию за бензин и так дадут» – пробурчал Ланс и открыл дверь кабины. Кореец стоял перед ним и твердил свою разбойничью мантру:

– Старахофка. Полис. Пазалуста. Быстра.

Ланс молча подошел к кузову пикапа. Из отсека для инструментов извлёк железный ломик, исправно послуживший несколько раз делу лечения стартера. Если поставить на землю – высотой до пояса. Ланс взял лом поудобнее и двинулся в сторону кабины. Кореец, поражённый внезапным оборотом переговоров, округлил глаза, взвизгнул, обежал вокруг Зефирины прыжками кенгуру, влетел в свой заранее поцарапанный «Lexus» и завизжал повторно шинами, выворачивая руль и газуя одновременно.