Слушая двух современных диктаторов, я все более поражался железной логике Сталина. В отличие от Адольфа этот русский деспот не бросал слов на ветер. Кто с ним спорил получали либо пулю в затылок, либо навечно исчезали в мрачном ГУЛАГе. Я, переживший ужасы французской революции, не могу без содрогания думать о миллионных жертвах его тирании. Но, как известно в России, этой стране так и не излечившейся от рабства, именно жестокость и бесчеловечность служат мерилом величия. Русским ближе не реформаторы, пытающиеся улучшить их жизнь, а тираны, которые подавляют их свободу и заставляют нести самые немыслимые жертвы. Как говорили отцы-иезуиты, цель оправдывает средства. И именно эти слова близки России, которая с маниакальным упорством стремится стать частью Запада.
День 5
День начался с обысков в палатах. Кто-то стуканул, что Нерон со своими сподвижниками (оказывается у него есть еще и они – весьма странно) задумали устроить пожар Рима, т.е. сумасшедшего дома.
Два дюжих амбала, которых Адольф называет теперь втихомолку недочеловеками, ворвались и в нашу, перевернув все в ней вверх дном. И, действительно, у императора нашли несколько коробков спичек. Что Нерон собирался с ними делать пока неясно. Но за ним, по приказу главврача, установили строгий контроль. Теперь из-за этого итальяшки приходится писать накрывшись одеялом. Хотя цель всего этого происшествия ясна как божий день. Главврач вздумал познакомиться с моим дневником. Этот добродушный старичок в очках решил прославиться, ибо мои записи не только стоят огромных денег, но и содержат сведения о содержании в российском сумасшедшем доме людей, которые когда-то повелевали миллионами. Скажу даже больше, это политическая сенсация может повернуть ход истории, как во Франции, так и в России.
И тут неважно на кого сделает ставку главврач на Сталина или меня. Перемены необратимы. Но он должен знать из хода русской истории, что Сталин не любил свидетелей, которые слишком много знали о его прошлом. Они погибали либо случайно, как Камо, либо от пули его чекистов. Конец таких людей всегда предрешен. Да и Сталин, играя в такую игру, где ставкой является власть, пока он здесь может давать любые обещания. Но если выйдет отсюда, то Россия содрогнется от крови.
Поэтому я думаю: как перетянуть главврача на свою сторону. Въехать с ним в Париж на белом коне. Потом на глазах всего Парижа вручить ему орден Почетного легиона и графский титул.
А затем я начну действовать. Первое разгоню парламент. Болтуны, жирующие на народные деньги, мне не нужны. Второе: я снова верну стабильность Франции своей великой денежной реформой. Вместо евро и доллара мой золотой наполеондор.
Я слышу уже "виват, император!" Я снова вошел в историю, и она подчиняется мне, как это было в блестящей итальянской кампании, а затем под Аустерлицем.
Я создаю новый европейский союз, во главе которого стоит Франция. Но что делать с Россией. Этой постоянной угрозой Западному миру. Смогу ли я договориться с ее политиками – пока не знаю. Мне снова нужен ловкий Талейран, хоть этот продажный интриган не раз предавал меня вместе с Фуше. Но черт возьми они делали свое дело, удачно сочетая дипломатию и интригу. Мне снова нужны эти прохвосты.
Грустно сознавать, что даже великому человеку необходима помощь проходимцев, иначе его дело не стоит и ломанного гроша.
День 6
Опять с утра обыск. Два дюжих амбала вновь перевернули палату вверх дном. Отмазка та же кто-то стучит на Нерона. Но я точно знаю, что главврач упорно ищет мой дневник. Слава Богу, теперь я его надежно прячу под кроватью.
Оказывается в полу есть вынимающиеся дощечки. Кто-то до меня сделал этот тайник, которым я сейчас удачно пользуюсь. Но, как говорится, это полбеды.
Главврач ведет какие-то долгие беседы со Сталиным. После них российский деспот выглядит совсем другим, хотя упорно скрывает свои с ним разговоры. Изменился и медперсонал. При виде Сталина вытягиваются навытяжку и по-лакейски спрашивают: "Что вам угодно, дорогой Иосиф Виссарионович?"
По всей видимости эта страна медленно скатывается к брюмеру, и главврач ищет преемника Президенту. Да и за кем еще при банкротстве партий может пойти этот азиатский народ? И сам Сталин видно не прочь вновь оседлать лошадь истории.
На фоне блеклых успехов демократии его коллективизация и победа в войне кажутся грандиозными и достойными подражания. Вдобавок он оставил сильную страну с атомной бомбой. Русский деспот умел не только жестоко править, но и делать историю, вступая в сделку сначала с Гитлером, потом с Черчиллем и Рузвельтом.
И вот теперь снова приходит его время. Что уготовано нам его слушателям и невольным свидетелям не вызывает сомнения, хотя он по-прежнему расположен к нам. Но в нужный момент он ужалит, как кобра.
Время откровенности и душевных разговоров кануло в Лету. Теперь каждый сам за себя и держит язык за зубами, ибо неловко оброненное слово может вскоре послужить обвинением в госизмене и связях с оппозицией.
Возвышение Сталина гнетуще подействовало и на Адольфа. Бесноватый фюрер явно сник и ушел в себя. Железная поступь истории не на его стороне, хотя еще два дня назад он мне говорил о своих многочисленных сторонниках, которые готовы выкрасть его из психушки. Если их еще не сцапало ФСБ, то вскоре эти молодчики попадут во вновь созданное Сталиным НКВД, в котором даже маршалы сознавались в своих изменах Родине, получая после этих признаний заслуженный выстрел в голову…
Да тучи сгущаются и надо быть предельно осторожным. Скоро и Иосиф начнет искать мой дневник. Вместо одного врага появятся двое. Не сегодня-завтра они объединятся против меня. А там в дело вступят амбалы, и прощай Император.
Странно, один только Нерон спокоен и явно не ощущает произошедшие у нас перемены. Его аппетиту можно позавидовать, хотя теперь вся лучшая еда достается Сталину. Да и питается он уже с медперсоналом.
Как подумаю о будущем, становится страшно. Мои надежды вновь рухнули. Я снова у разбитого корыта, как тогда при Ватерлоо. О, как я хотел умереть в тот день, вместе со своей гвардией и бесстрашным Камбронном!
Мне передали его ответ английскому генералу: "Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдается". После этого английская картечь смела Камбронна и его солдат. Этот акт вандализма несмываемым красным пятном навеки украсил мундир Веллингтона.
О, мой храбрый Камбронн, почему в тот момент я не был на твоем месте?
День 7
Уже несколько дней мы не видим сахара. Адольф чуть не сходит с ума и постоянно твердит о жидомасонском заговоре. Бесноватый фюрер бегает по палате и орет:
– Опять козни евреев. Они сделали это. И хотят грести лопатами свой ростовщический капитал. В то время, как доблестные солдаты гибнут на фронте, эти грязные свиньи, наплевав на все: Отчизну, честь и совесть, жируют! Где мой доблестный СА, чтоб стряхнуть их грязный жирок?
Адольф, с воздетыми к небу руками, начинает надоедать. И только Сталин вновь повел себя, как русский деспот. Он собрал митинг и на русском языке, с грузинским акцентом произнес свою пламенную речь:
– Братья и сестры! Вновь наша страна находится среди капиталистических акул и фашистских хищников. Стремясь прорвать это окружение и покончить с беловежским позором, наш Президент начал войну. Конечно, он не читал Клаузевица и, начав, как Первый Консул, вновь повторяет ошибки г-на Керенского. Но мы пойдем другим путем. И вновь построим социализм в отдельно взятой стране, а именно в своем отделении. Также до меня дошли слухи и видео, что продажные спекулянты хотят нажиться на войне, взвинтив цены. Я пресеку это предательское поползновение на корню.
После последних слов Сталина зал потонул в бурных аплодисментах. Однако на этом события сегодняшнего дня не закончились. По палатам поползли слухи о том, что сталинская гвардия начала жестоко карать спекулянтов. Появились ролики 5 или 10 повешенных и их предсмертные записки, в которых они сознавались и каялись в своем умысле.
Сахар к нам полился рекой. Русский деспот сдержал свое слово. Но мне все происходящее невольно напомнило события Французской революции. Тогда все тоже начиналось с малого.
День 8
После истории с сахаром авторитет Сталина взлетел на небывалую высоту, а его лозунг построения социализма в отдельно взятой стране вновь нашел горячих приверженцев. Но вижу Иосиф все чаще засматривается в мою сторону. Неужели он думает, что я смогу вновь поднять французов на великие дела и вместе с ними объявить войну продажной демократии. После тех славных лет пыл моих бывших подданных сильно упал. Да и, если я приду к власти, то буду не более чем второй Муссолини во Франции. Хотя мой наполеондор может дать лишь независимость от пустышки доллара, а не громкую славу, которая витает только на поле боя под вой снарядов и свист пуль.
И все же русский деспот решил поговорить со мной.
– Бонапарт, – начал он, – ты прекрасно видишь, что мы стоим у ворот больших перемен. Маятник истории и ее голос, кто их слышит, становятся великими людьми современности, зовет меня взять власть в свои руки. И дать этой измученной стране порядок. Когда-то сторонники иудушки Троцкого упрекали меня в том, что я забыл заветы великого Ленина и стал предателем и могильщиком революции. Но эти болтуны не учли одного, подавив оппозицию, я спас революцию от термидора! Да, да, Бонапарт, ты не ослышался…от термидора! Это ленинское охвостье, не понимая политической ситуации и увязнув, как в болоте, в мечтах о мировой революции, медленно толкало страну к нему. Первым шагом к этому был ленинский нэп. Да мы не могли тогда без этого второго Бреста. Кронштадт и Тамбов показали нашу слабость. И найдись в тот момент достойные противники, то наша песня была бы спета. Народ смел бы нас, как мы смели Колчака и Деникина.
Тогда нам пришлось отступить и взять паузу. Кто-то наивно думал, что нэп – это уже термидор, а наши попутчики, типа Устрялова, видели в красной России редисочную, бело-красную. С помощью ГПУ нам удалось распространить эту иллюзию в среде эмиграции.
Наивный Шульгин отправился в турне по красной России! В пути его сопровождали переодетые чекисты. Конечно, можно было схватить и расстрелять этого монархиста и заклятого врага советской власти. Но чего бы мы добились в итоге? Убив одного врага, мы дали бы нашим противникам нового мученика. К тому же против нас вновь бы сплотилась и консолидировалась вся эмиграция от Европы до Шанхая. И это, не считая тех угроз, которые исходили от панской Польши и набирающей военную силу Японии.
Политическая логика перевесила. Шульгин был отпущен и, не понимая того, что он делает, стал из нашего противника нашим самым ревностным союзником.
Такой же политической необходимостью был мой союз с Зиновьевым и Каменевым. Эти слабачки уже видели себя преемниками Ленина, за них была часть народа и часть партии. Но логика истории диктовала бить Троцкого. Его тезис о мировой революции давно устарел да и пролетариат постепенно переметнулся к фашистам. Но тупой старик не понимал происходивших в мире изменений. Он плавал в плену своих грез. Конечно, это было бы еще полбеды. Но за Троцким была армия и партия. Да и сам этот опереточный Бонапарт тоже был не прочь стать преемником Ильича. Я решил помешать этому.
Троцкий был ошельмован и выкинут из страны. В ходе чисток и армия, и партия лишились его сторонников. По сути, тогда я один спас революцию, позволив России избежать термидора. Затем последовали мои главные победы такие, как коллективизация и индустриализация. Я мог бы почивать на лаврах. Но начали волноваться военные, которым тоже захотелось власти. И ладно бы еще это были талантливые полководцы. Так нет же все эти Тухачевские, Гамарники, Якиры и Корки мыслили стандартами гражданской войны и не были готовы к войне современной. Наглядный пример этого позорный разгром Тухачевского под Варшавой. Вдобавок к этому он еще страдал гигантоманией, а его фантастические планы были довольно далеки от возможностей страны и ее народа.
И этот зарвавшийся поручик метил на место Клима! Попадись я тогда на удочку военных, то катастрофа 41 года была бы цветочками по сравнению с тем, что нас ожидало. Вслед за Польшей и Францией пробил бы час СССР. Чекистам пришлось почистить и армию. Согласен были допущены тогда перегибы без них не обходится ни одна чистка. Но это позволило нам не только продержаться четыре года, одержав Великую Победу, но и освободить народы Европы от фашизма, а народы Азии – от японского милитаризма. Вдобавок англосаксы и Штаты вновь зауважали Россию. А когда Курчатов изобрел атомную бомбу, то мы стали говорить с империалистами на равных.
Теперь, когда раскрыты архивы, то вся подлость англосаксонской дипломатии вылезла на свет в своем грязном и неприглядном виде. Старина Черчилль, с которым я после Гитлера делил Европу, оказывается планировал в 45 соединится с немцами и нанести по СССР подлый удар. И это в тот момент, когда наша доблестная армия, ведя кровопролитные бои, приближалась к Берлину!
Не отставили от Черчилля и американские демократы, мечтающие советские города превратить в новые Хиросимы.
Поверь мне, Бонапарт, история еще заклеймит своим позором этих лживых союзников.
Закончив свой монолог, Сталин набил табака в трубку и вышел.
Была ли это искренняя исповедь его души, не знаю. Конечно, как всякий политик Иосиф умеет факты оборачивать в свою сторону и выставлять себя в выгодном свете. Но чем я заслужил его симпатию или он тоже надеется, что его монолог будет мной воспроизведен в Дневнике? Вероятно, последнее. Его тоже мучит мания величия и тщеславие исторического деятеля. Тем более ему есть что с чем сравнивать.
День 9
Сегодня мне Сталин сказал по секрету, что главврач сходит с ума. Не метит ли русский деспот себя на его место?
Вот он его долгожданный Тулон! Сначала получить власть над отделением, а потом над всей страной. Азиатская Россия созрела для брюмера. И Сталин его совершит. Ряды сторонников деспота множатся, даже два дюжих амбала, которых так не любит бесноватый фюрер, заискивают перед ним и называют по имени-отчеству.
Мне противен этот народ, напоминающий послушную собачонку. Стоит ему только показать пряник, и он готов бежать куда угодно. И все это идет из императорского Рима. Тогда плебс тоже требовал "хлеба и зрелищ". Но русский деспот умеет не только потакать, но и жестоко править. Почему-то вспоминаются слова Тиберия о Калигуле "я взрастил змею для Рима". Так и главврач взрастил Сталина для России. Теперь он должен уйти и освободить свое место Иосифу.