Занзибар. Сборник рассказов

Этот парень ей понравился с первого взгляда. Может быть, дело было даже не в его симпатичной внешности и не в том, что он проявил такую заботу, а в том, что в водовороте случайностей, развернувшихся перед Машей в этот снежный вечер, она тоже наугад выбрала именно его.

«Впрочем, – подумала Маша, пока пробиралась вслед за ним через толпу к вестибюлю, – если бы рядом оказался, например, вот этот, – она выхватила взглядом случайного мужчину, – то курить бы я с ним точно никуда не пошла».

Да и вообще, она первой задала незнакомцу вопрос, среагировав на его взгляд. Два выпитых бокала мохито уже успели добраться до головы. Первые нотки умиротворения, будто ватой, окутали её страхи, сделав почти неслышными. Ей захотелось новых знакомств, свежих впечатлений, приключений, наконец, и неожиданных поворотов. Башню понемногу начинало сносить. Даже походка этого парня Маше нравилась. От него исходила какая-то особенная уверенность и ещё что-то такое, чего в этот момент Маше так не хватало. По лицу её блуждала глупая улыбка, голова кружилась.

В вестибюле, устланном зелёным ковром и заставленном кадками с искусственными цветами, оказалось, помимо них, ещё человек шесть. Люди курили в основном вейпы, и разговаривать здесь можно было спокойно, поскольку музыка отсюда слышалась не так громко.

Незнакомец достал пачку настоящих сигарет и протянул Маше. Не долго думая, она достала себе одну. Парень щёлкнул зажигалкой. Маша затянулась, думая, что сейчас сразу закашляет и опять насмешит собеседника, но этого не случилось – дым оказался не таким уж и едким.

С полминуты они молчали, каждый думая о чём-то своём.

– Может, – промолвил наконец парень, – как-то обозначим себя? У тебя есть имя?

– Маша.

– Красиво, – кивнул парень. – А моё Кирилл. Ты здесь бывала раньше?

– Нет. А ты?

– И я первый раз. Может, сменим локацию и отправимся туда, где не так громко?

– Было бы хорошо, – опять согласилась Маша, чувствуя, как сигарета окончательно размягчает её волю.

Но на душе было теперь легко. С этой секунды Маша была готова на всё.

***

Здесь, пожалуй, самое время было бы вспомнить о странном завещании Бориса Андреевича, внёсшем некоторую суматоху в умы Ангелины и Кирилла. В документе этом чёрном по белому было написано, что всем имуществом, движимым и недвижимым, после кончины Бориса Андреевича в объёме семидесяти процентов станет владеть тот, кто первым из детей обзаведётся семьёй и родит ребёнка. Второму же, не сумевшему успеть со свадьбой и пополнением, оставались скромные тридцать процентов. С чисто физиологической точки зрения Ангелине сделать это было несколько проще, но на то она и женщина, чтобы иметь хоть какую-то изначальную фору. Какую глубокую мысль хотел донести этим до своих детей Борис Андреевич, для всех осталось неясным. Возможно, такой шуткой он хотел повеселить своего адвоката или же самого себя, не предполагая своей скорой кончины.

– Вам всё понятно? – спросил адвокат, закончивший читать текст завещания. Лицо его выражало при этом некое внутреннее удовлетворение от последней воли Бориса Андреевича, с коим они были в дружеских отношениям много-много лет.

– Да ерунда какая-то, – пожала плечами Ангелина и посмотрела на брата.

Тот чиркал зажигалкой, пытаясь прикурить сигарету со стороны фильтра.

– Кир, – прикрикнула Ангелина.

– Что?

– Скажи, ведь ерунда же.

Кирилл перевернул сигарету, но закуривать уже передумал. Бросил её в пепельницу, взъерошил на голове волосы и развёл руками.

– В духе папы, – промолвил он. – Что тут сказать.

– Ты серьёзно? – возмутилась сестра. – Ну знаешь. Ты так спокоен. Хочешь и правда устроить свадебные гонки?

– А есть варианты? Аркадий Георгиевич, – обратился Кирилл к адвокату, – может быть, подскажете, что нам со всем этим теперь делать?

– То, что прописано в завещании, – спокойно ответил тот. – Без вариантов. Документ составлялся при мне, и у меня не возникло никаких подозрений относительно здравомыслия вашего отца. Да бросьте. Кирилл. Ангелина. Серьёзно. Вы что, не знаете своего папу? Ожидали от него чего-то другого? Сроков он вам не определял. Так что нет никаких поводов для того, чтобы спешить с таким серьёзным делом, как поиск своей половины. Расслабьтесь. С завещанием или без – это всё равно рано или поздно случилось бы. Вам третий десяток. Жизнь, можно сказать, удалась. Всё в ваших руках.

– Спешить-то оно, конечно, можно и не спешить, – путано произнёс Кирилл, – но вы же понимаете, что именно это сейчас и начнётся. Так ведь, Лина? – обратился он уже к сестре.

– Не доверяешь? – хитро прищурилась сестра.

– Знаю по опыту.

– Ну тогда знай и дальше. Я отчитываться перед тобой не стану. Когда захочу, тогда и замуж выйду.

– Значит, бросим все дела на фирме и начнём дурацкую гонку? – не унимался Кирилл.

– Так, – строго сказал Аркадий Георгиевич. – Давайте-ка успокоимся. Все юридические нюансы, касающиеся фирмы, я аккуратно улажу. А вы не порите горячку и отнеситесь к сложившимся обстоятельствам серьёзно. Дух Бориса Андреевича ещё витает по этой комнате.

Ангелина испуганно посмотрела на потолок.

– Я метафорически, – поспешил успокоить её Аркадий Георгиевич. – А вы устроили тут «верю-не верю» и уже готовы подраться.

– Да ладно, – махнул рукой Кирилл. – И в самом деле. Не маленькие уже.

– Ну-ну, – промолвила Ангелина.

По-родительскому строгие наставления адвоката нисколько не успокоили ни Кирилла, ни Ангелину. В их планы не входили брачные договоры, по крайней мере в ближайшие пару лет. Но теперь, как ни крути, придётся спешить. Конкуренция между сестрой и братом, сошедшая почти на нет три года назад, снова пришла в движение, и они, смирившись с создавшимся положением, поспешили исполнить волю своего покойного родителя. Перестав доверять друг другу, они оба на какое-то время переселились в отцовский дом, рыская по кабинетам и закоулкам немаленького особняка в поисках хоть каких-нибудь зацепок, с помощью которых можно было бы пересмотреть завещание. Ну мало ли. Вдруг имелся альтернативный документ или какое-нибудь свидетельство того, что отец под конец жизни совсем свихнулся и тем самым с юридической точки зрения утратил дееспособность. Впрочем, вся частная жизнь Бориса Андреевича была похожа на «Диснейленд», а среди бумаг нашлось столько всего странного, что ни один сторонний юрист не взялся бы с ними связываться, тем более что Аркадий Георгиевич стал бы изо всех сил защищать последнюю волю своего покойного друга. Быстро поняв, что никакого иного выхода, кроме как безоговорочно исполнить все пункты завещания, не найти, брат с сестрой все усилия направили на поиск своей второй половинки. И Ангелина преуспела на этой стезе раньше. Она уже нашла себе подходящего молодого человека, намерения которого были вполне серьёзны, в то время как Кирилл всё ещё блуждал по клубам и вечеринкам, пытаясь отыскать себе надёжную пару. Имея незаурядную внешность и потенциальные миллионы, он, конечно, мог бы найти желающих на роль жены достаточно быстро. Но предстоял ведь не просто банальный брак, а рождение ребёнка, а здесь безответственный подход исключался. Ангелина тоже отдавала себе в этом отчёт. Брат с сестрой не были людьми настолько легкомысленными и охочими до богатства, чтобы ради него пожертвовать таким важным обстоятельством, как полноценная во всех отношениях семья. Они не были избалованными и бездушно-расчётливыми, как многие из их многочисленных знакомых. Борис Андреевич хоть и воспитывал их во внешне благодатной среде, но вопреки всему не позволял этому внешнему сделаться преобладающим в их характерах. Соперничество между Кириллом и Ангелиной имело чисто соревновательный драйв. Может быть, даже каждый из них понимал, что в любом случае они разделят отцовское наследство пятьдесят на пятьдесят, что бы там ни случилось. Разумеется, вслух они об этом не говорили, поэтому сомнения всё же имели место быть, и, как следствие, соперничество выглядело вполне серьёзным. Закипели самые настоящие страсти, начались споры и затаились обиды. Находиться в одном доме с сестрой стало Кириллу невыносимо, особенно после того, как она привела туда своего будущего потенциального мужа, всякий раз выставляя перед братом свой скорый успех. Он понял, что так или иначе придётся следовать прописанному в завещании сценарию и снова вернулся в своё собственное жилище, прихватив с собой Моську – отцовского пуделя, оставшегося теперь сиротой и с тоскою бродившего по опустевшему без хозяина особняку. В доме у Кирилла Моська немного ожил.

Поход Кирилла мартовским вечером в клуб был больше жестом отчаяния, нежели очередной попыткой познакомиться с приличной девушкой. Укрываясь от назойливых претенденток из знакомой среды, он забрёл сюда по наитию, примерно так же, как сделала это и Маша. И потому неудивительно, что этих людей столкнула судьба за барной стойкой. Подобное тянется к подобному. Так, сами о том не подозревая, они двигались навстречу друг другу, вслушиваясь и всматриваясь в едва уловимые ориентиры, понятные только им.

В тот вечер, сбежав из клуба, они ещё долго просидели в скромном уютном кафе на набережной, постепенно трезвея и понимая, что их знакомство одним единственным вечером не ограничится. Они друг другу понравились. Обменявшись телефонами, они расстались только в два часа ночи.

Через три дня Кирилл позвонил Маше. Они гуляли в парке, ходили на аттракционы, веселились как дети, вдыхая влажный весенний воздух, разговаривали всё о каких-то пустяках, казавшихся им восхитительными и исполненными глубокого смысла. Кирилл боялся спугнуть Машу, рассказав ей о своём истинном социальном статусе. Ему хотелось как можно дольше побыть в её глазах самым обыкновенным парнем. Он даже наврал, что работает на машиностроительном заводе простым инженером.

Встречи их становились всё чаще. Даже когда началась в школе новая четверть, Маша всё равно находила для этих встреч время. И пришёл день, когда настала пора Кириллу выложить перед девушкой все свои карты. И он первый раз пригласил её к себе домой.

Случилось это в солнечное апрельское воскресенье, ближе к обеду. Подъехал к её подъезду на машине, чем сразу же удивил. И чем дальше они продвигались за МКАД, тем удивление Маши становилось сильнее. Дом Кирилла, хотя и скромный в сравнении с отцовскими хоромами, но всё же весьма зачётный, располагался в элитном посёлке, о котором, разумеется, Маше было известно всё самое существенное. Маша понимала что за люди могут позволить себе построить в этой местности дом, и в голове у неё по мере приближения к цели начинало возникать всё больше вопросов. Девушка время от времени бросала на Кирилла растерянные взгляды, не решаясь вслух спросить его о своих догадках.

Наконец они добрались до места. Кирилл заглушил мотор, улыбнулся и тихо сказал:

– Вот. Это мой дом.

– Неожиданно, – промолвила Маша. – Неплохо так зарабатывают у нас инженеры.

Кирилл ничего на это не возразил. Отперев входную дверь, он жестом предложил Маше войти в дом. Когда она перешагнула через порог, Кирилл произнёс:

– Ты пока проходи, осмотрись. Я загоню машину и вернусь. Если нужно, туалет на втором этаже. Я быстро.

Маша кивнула. А сама подумала, что, если Кирилл хочет загнать машину в гараж, значит, рассчитывает, что сегодня не повезёт её обратно в город. Это некий намёк с его стороны? Или что? Однако мысль эта, сладкой волной отдавшаяся во всём теле, нисколько не напугала и не возмутила. Маша была готова остаться на ночь.

Сняв с себя лёгкое пальто и сапожки, она прошла по широкому коридору до первого открытого помещения. Им оказался просторный зал с камином. Среди мебели и всевозможных аксессуаров она вдруг обнаружила нечто диковинное, явно стоящее не на своём месте. Маша не сразу сообразила, что перед ней живое существо – чёрный кудрявый пудель. Он стоял с высунутым языком и поднятой лапой. Казалось, что он вообще не дышал и больше походил на чучело, случайным образом оказавшееся посреди каминного зала. Через секунду это «чучело» вдруг вытаращило глаза, чуть приподнялось на задние лапы, склонило набок мордочку и в бесчувствии упало на пол, несколько раз дёрнувшись в конвульсиях всем своим телом. Маше подумалось, что пуделя настолько напугало внезапное появление незнакомого ему человека, что тот со страху и помер. В ужасе девушка подбежала к бедолаге и стала трясти его за мохнатый упитанный бок. Но животное никак на это не реагировало.