Задача – выжить!

Поймав мой изучающий взгляд, девушка осознала, в каком виде она предстала перед незнакомым мужчиной, и, сдавленно пискнув, перекатилась за дерево, попутно пытаясь прикрываться руками:

– Не смотри!..

Мне потребовалась некоторая пауза, во время которой мой перенасыщенный сегодняшними событиями мозг обработал сложившуюся ситуацию.

– Мне сейчас абсолютно не до… Ну, вы понимаете… Короче, не до девушек мне сейчас.

– Чего? – раздалось из-за дерева.

– Блин! Не смотрю я! И не собираюсь к тебе приставать!

Подтянув к себе сидор, я бросил его к дереву, за которым она пряталась, стараясь, чтобы упавший мешок можно было достать не выходя из «укрытия».

– Там одежда. Ты только надевай мужскую – в платье по лесу ходить неудобно.

Мешок исчез за деревом, и минут пять оттуда раздавались только шорох и сопение. Наконец девушка разобралась со своим гардеробом и снова вышла ко мне. М-да… Одежда, мягко говоря, великовата. Штаны на ней выглядели почти как шаровары, рубаха свисала до колен, а пиджак более походил на пальто. Почти смешно, если бы все это не было так грустно.

– Штаны в сапоги заправь. И рубашку заправь. Рукава закатай. – Откуда, интересно, у меня этот командный тон?

Пока девушка приводила себя в порядок, я решил, что неплохо было бы покурить. Достал из кармана кисет с табаком и бумагу, пару секунд тупо смотрел на этот набор и спрятал обратно в карман. Достал трофейные сигареты, щелкнул зажигалкой.

– Меня Леша зовут, – представился я, затянувшись сигаретой. Н-да, совсем не «Давидофф».

– Я – Оля. Я к деду приехала. На хутор… А тут война… Немцы приехали… – Судя по всему, отступившие было воспоминания вернулись, и девчонка сейчас заплачет. Но все же, шмыгнув пару раз носом, Оля сдержалась.

– Я проходил мимо вашего хутора. Увидел немцев и решил помочь. – Надо постараться как-то обходить деликатную тему, а то точно заплачет. – Успокойся, уже все в порядке. Как хутор называется?

– Ивашкин называется. А я сама из Гуты…

– Слушай, – перебил я ее. – Какое сейчас число и где мы вообще?

Ответом мне стали округлившиеся карие глаза. Сейчас мы и проверим выдуманную легенду. Девчонка, конечно, не следователь НКВД, но потренируемся для начала «на кошках».

– Не помню я ничего… Очнулся там. – Я махнул рукой в сторону, откуда мы прибежали. – Возле дороги. Рядом машина разбитая и наши лежат. Мертвые все. А я, наверное, с грузовика когда летел – головой обо что-то хорошо приложился. Короче, память отшибло полностью. Помню только, что зовут меня Лешей, и… все. Ну, встал, пошел по дороге и на ваш хутор вышел…

Удивление в глазах Оли сменилось жалостью, а потом они испуганно расширились. А из-за моей спины прозвучал окрик:

– Не двигаться!

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Попали… Надежду вселяло только одно – говорят по-русски. Гораздо хуже было бы услышать «Хальт!». А так есть надежда. Скорее всего, это окруженцы. Мало ли наших в сорок первом по лесам бродило – к фронту прорывались. Я сидел не шевелясь. В крутого играть не хотелось. Смысла не было – в надежность своей легенды я верил, да и неизвестно, сколько стволов сейчас на меня направлено из окружающих зарослей. Так что посидим подождем. Авось не пристрелят сразу, а будет разговор – выкрутимся.

В поле моего зрения появился человек в форме бойца РККА, которая вполне могла потягаться с моими обносками в плане убитости. Гимнастерка, конечно, была не такая вылинявшая, как моя, но количество прорех и пятен на ней просто поражало. Дополнительную оригинальность внешнему виду солдата придавала грязная тряпка (портянка?), сейчас исполняющая роль бинта на левом предплечье. Боец вполне недвусмысленно целился в меня из карабина, причем, несмотря на мою беззащитность, явно нервничал. Сразу же в кустах чуть спереди и справа раздался шорох, и из густой листвы выглянул ствол второго карабина. Невидимая рука, принадлежащая кому-то вне поля моего зрения, утащила куда-то мне за спину лежащий рядом трофейный маузер. Вокруг отчетливо повисло напряжение. Казалось, даже воздух сгустился в какое-то желе и упрямо отказывался лезть мне в легкие. Напряжение сгустилось еще больше, когда передо мной появился новый персонаж.

Этот выглядел поопрятнее того бойца, которого я увидел первым. И кроме того, был командиром. Хотя фуражки на нем не было, мне сразу бросились в глаза пары кубиков на петлицах. Лейтенант, значит. Впрочем, простым лейтенантом он пробыл недолго – командир чуть повернулся, бросив взгляд на продолжавшую растерянно хлопать глазами Олю, и на его рукаве я заметил нашивку, которую видеть очень не хотелось. Красная звезда с серпом и молотом плюс два узких угольника явно указывали на принадлежность этого персонажа к рядам доблестного НКВД. Сержант ГБ? Внутри все оборвалось. Знаете такое ощущение, будто где-то в животе раскрывается «черная дыра»? Если нет, то вам очень повезло. Мало приятного. А потом я снова обратил внимание на петлицы. Малиновые с черным кантом. Похоже, и в этот раз мне повезло. Вроде бы пехотный младший политрук?

– Кто такие?

Я попытался было встать, но боец с карабином занервничал еще больше, и от идеи, вытянувшись во фрунт, доложить по форме пришлось отказаться. Что ж, буду отвечать сидя.

– Товарищ младший политрук, извините, но о себе доложить не могу.

На звание не отреагировал. Хорошо! Значит, угадал! Абсолютно неуставным движением я указал на ссадину, оставленную на моем лбу встречей с деревом еще того, семьдесят лет тому вперед, и продолжил:

– Память отшибло. А девушка – с хутора в паре километров отсюда.

Политрук явно растерялся. На его лице, отображая ход мыслей, сменилось несколько выражений в спектре от удивления до хмурой подозрительности. Пока там не появилось выражение «расстрелять фашистскую сволочь!», я поспешил продолжить:

– Я у дороги очнулся. Рядом машина разбитая и трупы. Ничего, кроме имени, не помню. Наверное, головой ударился. Пошел по дороге и вышел к хутору под лесом. А там немцы мужика убили и вот ее, – я указал рукой на Олю, – хотели…

Политрук стоял и слушал, как я пою. В принципе ничего ведь фантастического я ему не рассказывал, но доверчивостью он, похоже, не страдал. Ну да, работа у него такая.

– …В общем, обидеть ее хотели. Ну, я с теми немцами разобрался, а потом мы в лес побежали. Вот, собственно…

– Это правда? – Политрук повернулся к Оле. Если мой рассказ и произвел какое-то впечатление на стоящего передо мной чекиста, то это было незаметно.

Оля кивнула. А я, продолжая играть роль контуженого, хлопал глазами.

– А почему у вас оружие немецкое? – не унимался политрук.

– Я у немцев… на хуторе…

– А где была ваша винтовка?

Молчание. А где была моя винтовка? Пока я лихорадочно пытался что-то придумать, политрук истолковал паузу по-своему.

– Та-а-ак… – протянул он, багровея лицом. – Как же это вы, боец Рабоче-крестьянской Красной армии, бросили вверенное вам оружие?! А может, ты дезертир? Да я тебя… Красноармеец Алфедов!

– Я! – Боец, продолжающий целиться в меня, попытался, не опуская карабина, встать смирно.

– По законам военного времени…

– Терехин, отставить… – сзади раздался новый голос. Звучал он слабо и с явными хрипами. – Боец, ко мне…

Судя по реакции видимых мне окружающих, последние слова предназначались мне. Я осторожно, стараясь не делать резких движений, встал и оглянулся. Сзади стоял еще один боец с ДП. Этот, для разнообразия, в меня не целился. А за ним, на носилках из двух палок и куска брезента, лежал кто-то еще. Голова лежащего была перебинтована так, что виднелся лишь нос и один глаз. Бинты также покрывали его правую руку, захватывая и плечо с шеей. На свободной от бинтов стороне на петлице поблескивали две шпалы. Майор, значит.

– Товарищ майор… – Я подошел к раненому.

– Вольно… Ты… где на дороге… очнулся?

– Да вот там, – я махнул в сторону дороги, – на дороге через лес. По ней шел. Как далеко, не помню, но шел полдня почти. А до хутора, о котором я говорил, отсюда полчаса пути.

– Как хутор… называется?

– Вроде бы Ивашкин, товарищ майор. Вот Оля местная. Оттуда она. – Я жестом подозвал девушку и обратился уже к ней: – Оля, как хутор называется?

– Ивашкин. – Она, все еще опасливо поглядывая на вооруженных солдат, медленно подошла. – Это деда моего хутор. А дальше, версты три да через реку, Гута… Оттуда я…

– Политрук… посмотри по карте… – Майору явно становилось все труднее говорить. – Немцев видел?