Избранные. Добрая фантастика

– Кого? – спросил Вовка.

– Вот его, – тонкая рука изящно махнула туда, где по песку расходились концентрические круги. Зверь опять ушел в нырок.

– Я не нарочно, – потупился Вовка. Теперь влетит, тоскливо подумалось ему вдруг.

– Не переживай, – словно прочитав его мысли, сказала девушка.

– Я и не думал, – храбро ответил Вовка.

– Вот и хорошо.

– И вообще, он… оно само проснулось! От пиявки меня спасло…

Проследив направление его взгляда, девушка присвистнула.

– Роскошный экземпляр. Почти три метра от жвал до подошвы – это вам не хухры-мухры! От тебя бы одни рожки да ножки-то и остались бы, бродяга. Вот скажи мне, герой-самоубийца, за каким мелким бесом тебя понесло на режимную территорию?

Вовка вздохнул.

– Дух авантюризма, – сказал он. – Это все он.

Девушка рассмеялась. Смех у нее был хороший, незлой.

– Меня Мариной зовут. Фамилия Князева. Я куратор этого кратера и еще двух по соседству. Практика у меня на здешней биостанции. А сейчас плановый вечерний обход, на маршруте я. А ты, должно быть, тот самый Владимир Котиков, которого ищут сейчас спасатели по всей Аркадии?

Вовка покраснел под маской. Едва он успел порадоваться, что его пылающих щек ночью, да под маской не особенно-то и разглядишь, как новая знакомая сказала:

– Ну точно, ты – это он. Вон как уши горят. В инфравизоре просто сплошная засветка вокруг головы. Ты бы уж отозвался, что ли. Раз уж сразу аварийный маяк не включил, то хоть просто на связь выйди. Родители же с ума сходят.

Вовка нахлобучил на макушку свалившуюся с нее при падении ушанку.

– То, что аварийкой не воспользовался, не запаниковал – хвалю, – сказала вдруг Марина.

Вовка воззрился на нее с удивлением и надеждой.

– А вот то, что сунулся сюда, не зная брода – это глупо. Оттаял бы зыбун полностью, или виталик не проснулся бы вовремя, или пиявка проворнее и хитрее бы оказалась – и пропал бы курсант Котиков без вести. Один пескоход бы и нашли.

Вовка скис. Отогнал недостойные жалостливые мысли о своем ближайшем невеселом будущем, взял себя в руки и полез в кокпит.

– И не дуйся на меня, – сказала Марина чуть позже.

Обе машины стояли на гребне кольцевого цирка. Вовка уже огрёб по радио первую порцию взысканий от воспитателей, куратора и родителей и теперь страшно переживал в ожидании второй, теперь уже очной, порции. С прохождения маршрута регаты его сняли и велели возвращаться на учебную базу в Петит. Марину, как единственную на полторы сотни километров окрест взрослую, попросили сопроводить беглеца, чтобы не потерялся снова.

Внизу, на дне кратера, резвился, вздымая волны песка, виталик.

– Они совсем недавно вылупились, – рассказывала Марина. – Замороженные икринки попали на Марс из пояса Койпера, с ледоритами, и до поры спали в водяных линзах под песком. Потом из икры вылупились вот эти чудные создания. Меньше года прошло. О них совсем немного народу знает – решили не будоражить колонии, пока не изучим их как следует. Мало ли, как люди отреагируют. Только-только с пиявками разобрались – а тут новые неведомые зверушки…

Вовка покосился в сторону пескохода. На раме багажника, прочно принайтованная к ней эластичными липучками, вяло пошевеливалась его, вовкина, пиявка.

– И не зыркай на нее, – сказала Марина. – Они теперь редкий вид, в Зеленой книге находятся, и каждой из них свой номер придан. Так что вези-ка ее, дорогой мой, в питомник. Там разберутся, что с ней делать. Кстати, не исключено, что именно виталики поспособствовали тому, что пиявок на Севере теперь захочешь, да не найдешь. Не любят они пиявок.

– А людей? – спросил Вовка.

– Людей любят, – сказала Марина. – За что только, непонятно. Они же с нами раньше не контактировали. Во всей Системе их больше нигде нет. Только те, что спят во льду комет в ожидании пробуждения. Кто-то создал их такими… дружелюбными. И вот теперь их час пробил. Остается только ждать, как еще виталики себя проявят.

– А почему – виталики? – спросил Вовка.

– Эх ты, темнота! – рассмеялась Марина. – Чему только в школе учился? Уж явно не латыни!

– Латынь-то здесь при чем? – сердито проворчал Вовка.

– При том при самом, неуч! – Под маской Марина явно все еще улыбалась. – Вита на латыни – жизнь. Живчики они. Живунчики. Виталики, словом. Теперь уже и не вспомню, кто их так впервые назвал. Проспали в кометном льду несколько миллиардов лет, оттаяли – и вот на тебе. Не животные, а сплошная польза. И к человеку лояльны так, что собакам и не снилось, и вредоносную фауну проредили, и кислород-то выделяют всей поверхностью кожи при питании, когда поглощают местный песочек…

Вовка вспомнил поднимающиеся над кратером пенистые фонтаны и кивнул. Потом надолго задумался.

– А как с ним можно подружиться? – спросил он вдруг.

Марина удивленно посмотрела на него.

– С кем? С виталиком? Шутишь, пионер?!

Шутить Вовка и не думал. Смотрел прямо в глаза, открыто и честно.

– Ты вот что, Володя Котиков, – так же серьезно ответила Марина. – Заканчивай-ка учебу, и давай к нам, на биостанцию. Вместе будем разбираться, как с виталиками дружить, и что они за звери такие.

Вовка кивнул, с самым серьезным видом пожал смутившейся отчего-то Марине ее узкую крепкую ладошку, завел пескоход и покатил навстречу своим личным громам и молниям. Краулер Марины полз по дюнам следом, явно стараясь не мозолить курсанту глаза.

Всю дорогу до Петита Вовка переналаживал шлейку собственного изобретения. Теперь он точно знал, кто будет спасать заблудившихся в песках людей через считанные годы. О том, чтобы мечты эти стали явью, он позаботится. Нужно только закончить учебу.

Работы было и правда – непочатый край.

Прикинув на глаз габариты виталика, Вовка решительно увеличил длину ремней сбруи и принялся переустанавливать пряжки.

Ведь виталики – это вам не вараны какие-то.

Они покруче будут.

Песни сироты

Антон Воробьёв

В пронизанной звездным светом туманности Белого Лебедя, охватывающей широкими «крылами» центральную область Галактики, дрейфовала планета. Поскольку обычно космические явления для наглядности изображают с помощью солонок и чайника, можно взять с соседнего столика скатерть, высыпать в неё пару сахарниц (сахаринки будут звездами), как следует скомкать и пустить крохотного муравья в путешествие по бежевым складкам. Понятно, что найти потом этого муравья будет не просто (как и объяснить свои действия посетителям кафе, которые мирно пили чай и ничем вам не мешали), но это потому что вы не позаботились прикрепить к нему маячок. Планета, о которой идет речь, в этом отношении отличалась. Она сигнализировала о себе на всех мыслимых частотах, словно желая, чтобы кто-нибудь её обнаружил. Дитя, потерявшее свою родительскую звезду, как описал её в своих дневниках капитан Трэвис. Назвать эту планету «Орфан» – его идея. Капитан был романтиком, как и все первооткрыватели. Вот только первым Орфан открыл не он.

– Полагаю, – заявил Найджел Дикси, – всё предельно ясно.

– Гм, – бросил холодный взгляд на ученого Генри Гладстоун. – Ваша проницательность впечатляет, мистер Дикси, но не могли бы вы подробнее изложить м-м… что вам стало ясно после первого же осмотра?

– Хватит строить из себя Шерлока, Найджел, – поддержала начальника экспедиции Рене Бонтье.