Клоун

– Сто лет будет жить.

Пьер открыл сообщение.

Кузнецов прислал фотографию то ли арабского юноши, то ли шейха – смуглого молодого человека с чем-то наподобие чалмы на голове:

– Пьер, а угадай кто это? Пьер, ну ты чего?

Кузнецов следом прислал ещё сообщение:

– Тёмный ты, а не светлый. Читаю Гарсиа Лорка. Канте хондо. Классика, Пьер. Смотри, что он пишет: «Этот жанр был подражанием пению птиц, крикам животных…» А, ну каково? Я позвоню, меня озарило.

Пьер не успел ничего написать в ответ. Видеозвонок Кузнецова. Он сидел в инвалидном кресле:

– Пьер, я познал дуэнде такой силы и мощи, что сломал две ноги. Двойной дуэнде. Сначала расстроился. А потом понял, что это знак. И Лорка так же. И если я не смог стать байлаором, то буду кантаором. Они, как реперы, поют то, что чувствуют и видят.

– «Певцом», – перевёл Пьер Юрию Юрьевичу.

– Я уже начал репетировать. Слушай. Смотри. Айо. Ай Ай. Айо. Тринититран.

– Так, кантаор. Оставь парня в покое до утра хотя бы, – вмешался Юрий Юрьевич.

Кузнецов приложил ладонь к голове:

– Юрий Юрьевич. Со всем уважением. Спокойной ночи.

– Ну все, успокоился, вроде.

– Это до утра. Он мне по 100 раз названивает.

– Старается. Как там его. Дуэнде. Ладно, утром рано вставать. Одежду на стол тебе положу. Кастаньетчик.

26. ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ. КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ. БЕЛОК И ЖЕЛТОК.

Пьер завтракал на маленькой кухоньке. Перед ним стояла яичница. Он медленно и аккуратно, держа в дрожащих руках нож и вилку, пытался отделить белок от желтка. Съев белок, положил нож и вилку. Взял чашку с кофе. Каждый глоток горячего напитка возвращал Пьеру сознание. Он пил его, обжигаясь, большими глотками. Неожиданно на кухне появился представительный мужчина, в котором он с трудом узнал своего нового вчерашнего знакомого. Юрий Юрьевич был одет в красивый с искоркой костюм. Идеально выбритое лицо. Очки в дорогой оправе. Волосы были уложены назад. Всем своим видом, если бы не галстук ОЛИМПИАДА – 80, он был бы похож на хозяина, если не всего мира, то большей его части:

– Ну, доброе утро что ли? Поехали решать твой вопрос.

Пьер встал из-за стола, машинально нанизал на вилку три желтка и отправил их в рот:

– А что значит надпись ОЛИМПИАДА ВО? Из Сочи? Типа здорово прошла?, – Пьер поднял вверх большой палец.

– Потом объясню, опоздаем. Мне бы ещё квасу по дороге попить.

– А я сегодня должен был с Авдотьей кофе пить, – мечтательно произнёс Пьер.

27. ЯВЛЕНИЕ КУЗНЕЦОВА СЕДЬМОЕ.

Пьеру пришло очередное сообщение Кузнецова. Видео. Кузнецов пел под луной, крутясь на месте в инвалидной коляске:

– Ай, аааааай. В небе Луна. Но ты знай. Что в сердце моем. И в каждом органе ты и тут, и там. Тринититран. Айо, Ай. Ай.

Потом вдогонку пришло аудио сообщение:

– Пьер ну как у меня? Говорить не можешь? Юра рядом? Передай, что все помню. Не отвлекаю. Ладно, решай. Позвони, как сможешь. Там Розалия нервничает твоя.

28. ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ. КАРТИНА ПЯТАЯ. В МАШИНЕ.

Пьер всю дорогу поглядывал на Юрия Юрьевича в стекло заднего вида. Юрий Юрьевич важно сидел на заднем сидении справа. Потом закрыл глаза и опустил голову. На одном из перекрёстков, на светофоре Пьер включил поворотник и начал ладонями по рулю и по панели постукивать в такт поворотникам. Тыц, ты, тыц, тыттитатыц. Юрий Юрьевич открыл глаза:

– Нервничаешь?

Пьер повернул на перекрёстке:

– Просто привычка. Вот видите форшлаг какой?, – Пьер застучал интенсивнее. А я все хотел спросить, вы как стали решалой?

– Решала это не главная профессия.

– А какая главная? Вы депутат?

– Тепло.

– Оппозиционный политик?

– Горячее, но мимо. Вообще-то, я… клоун.

Пьер резко затормозил:

– Кто, кто? Клоун? Из цирка. Настоящий? Живой? Как так? Я и клоун. Какой ещё клоун?

– Ты меня сейчас увидишь. Я твоего Кузнецова вытащил? Кроме жены. Но это отдельная история. Над этим тоже поработаем. Хочется более серьёзных дел. Ты давай не стой. Опоздаем на приём к твоему Томогавкину.

Пьер тронулся с места и запричитал снова:

– Ну как так-то? Клоун и Вы? Я и вы, и клоун.

– Я был известным клоуном. Клоун ЮРА – КОЛЕСО. Так-то и фамилия у меня Колесников, если что. Вряд ли ты слышал. Раз в цирке не был. Моя фишка была. Я на арену цирка колесом выкатывался. С возрастом все сложнее стало, и я решил сделать серьёзный номер.

Юрий Юрьевич снял очки и закрыл глаза.

29. ДЕЙСВТИЕ ПЯТОЕ. КАРТИНА ПЕРВАЯ. ВОСПОМИНАНИЕ ЮРИЯ ЮРЬЕВИЧА.

Меня выгнали из профессии за смелость и новый подход к жанру. Я подготовил новый номер в стилистике Джокера и Бэтмена. Я одновременно был и тем, и другим. Мои две половины сущности должны были на протяжении всей программы пытаться уничтожить друг друга, а в финале, отверженные зрителями, погибнуть одновременно. Но национальная академия клоунов решила, что это слишком трагично и несмешно. Меня вызвали на заседание. Это было два года назад. Вроде давно, но я все помню.

30. ДЕЙСВТИЕ ПЯТОЕ. КАРТИНА ВТОРАЯ. ЗАСЕДАНИЕ АКАДЕМИКОВ НАЦИОНАЛЬНОЙ АКАДЕМИИ КЛОУНОВ.

В огромном зале за полукруглым столом сидело полтора десятка клоунов. Их лица с красными носами были разрисованы эмоциями грусти, радости, веселья, удивления и тоски, а парики были непохожи один на другой: белые, рыжие, чёрные, синие, зелёные, красные, радужные и полосатые. Они шумели, не слушали друг-друга. Только изредка жестами показывали в сторону одного из них: в комбинированном костюме Джокера и Чёрного рыцаря. Смесь летучей мыши и клоуна. Он стоял с отрешенным видом, словно происходящее не имело к нему никакого отношения. Неожиданно все смолкли и одновременно показали руками в одну сторону. В сторону выхода.

Юрий Юрьевич отхлебнул водки из стакана: