Задумал Чудо

Не страшись ночного крика

Не страшись ночного крика,
Может, кто-то помощь ищет,
Среди серых скорбных ликов
И теней на пепелищах.

Не страшись немого взора,
Может, мыслью правду движет,
Не спеши подумать скоро,
Не то пропасть станет ближе.

Не страшись оскалов волчьих,
Может, это – одобренье,
Не беги от темных полчищ,
Не ускорь свое паденье.

Убоись родных лишь боли,
Без надежды к исцеленью,
Когда смерть не переспорить,
Несмотря на все движенья.

Двойник

Двойник меня выдавливает вниз,
Все забирает, издевательски хохочет,
И там, где я молчал, он – хитрый лис,
Запел, накрыв мне медяками очи.

Я в зеркало смотрю и вижу наяву:
Глаза пусты, исчезли брови и ресницы.
Так что же еще держит на плаву?
И не дает позорно спиться?

В какой же точке начал исчезать
И тлеть без запаха и следа?
Здесь впору сесть и зарыдать,
Но «сахарных» съедают за обедом.

Как дать отпор, когда так невесом?
Когда пушинкой бьет о стены.
Он – тролль, а я – садовый гном,
И что же? Сдаться, резать вены?

Нет, высушить подмоченное эго,
Халат набросить на эфирный силуэт,
Умыться ледяным и чистым снегом,
Пусть и давно такого нет.

Надеть на ногу хилую сапог
С подошвою подкованной, тяжелой,
Подкараулить двойника и, прости Бог,
Прижать нещадно к плинтусу над полом.

Я сумею выжать последнее

Я сумею выжать последнее
Из своих обескровленных вен,
И покатится с шеи наследие,
Ударяя неровности стен.

Я сумею согреться от слов,
Когда в спину вонзают кинжалы!
Наломать не успею дров,
Даже если и Злость устала.

Даже если врагов обогрею
И в подарок оставлю свечу,
Я сумею – останусь добрее!
И себя, наконец, излечу.

Часть 2. Чувства

Озябшая любовь

Озябшая любовь
Прижалась к сильному плечу.
Он долго говорил,
Не смея чуть расслабить спину,
И раскаленную лучину
Ладонью тихо погасил.
И долго не искал причины,
Чтоб закипела кровь.

Горячая любовь
Стонала, сладостью шепча,
Что не было сильней плеча
И чтоб он вечно жил.
Иллюзий он нектар не пил:
Быть может, все – влеченье,
Что мнимым упоеньем
Обманет сердце вновь.

Была ли та любовь,
Что вихрем закрутила?
Но он, как прежде, был…
На полосе безликих дней
Остыл и лед цветами скрыл,
Запутал кудри новых фей,
Таких воздушных, милых,