Feel

Возвращаясь оттуда впервые, я почувствовала сильный болевой шок, встретившись с социумом. Мое радостное внутреннее состояние было подвержено атаке моего собственного непонимания происходящего вовне, ибо я открыла бесконечно прекрасный внутренний мир, на который, как оказалось, всем было наплевать, как и на собственное счастье, кстати, тоже, ибо въевшиеся сценарии роботизируют своих участников.

Хотелось трясти близких людей, чтобы разбудить от этих иллюзий, поделиться своей радостью, показать свою Любовь, а на меня смотрели с улыбкой, как на ребенка, лопочущего выдуманную ерунду.

И это было хорошим уроком, ибо у каждого своя жизнь, и если тебя не просят – не лезь к другим, занимайся лишь собой.

Так я и поступила. И вот, спустя год активной работы в этом направлении, снова возвращаясь из состояния тотально-чувственного опыта, я просто люблю каждого. Да, я бормочу и пишу свои идеи, но они направлены для тех, кто сможет их понять, и кому они интересны, ибо я хочу ими делиться, но не хочу навязывать. Все вольны жить, как хотят, и меня это никак не касается, а моё счастье – это то, что всегда со мной.

Позволив быть свободной себе, разрешаю себе же давать быть свободными всем людям. Хотите счастья? Пожалуйста! Хотите страданий? Пожалуйста! Хотите моего участия? Сейчас я проверю, будет ли это полезно мне, есть ли у меня для этого время и желание, и тогда осознанно приму решение о своем участии. Это эгоизм? Это свобода. Это Любовь ко всем.

Напомню один из моих любимых примеров. При аварии в самолете нужно сначала надевать маску себе, а потом ребенку. Это Любовь – преодолеть желание пожертвовать собой якобы ради спасения близкого и помочь себе ради спасения обоих.

Жертвовать собой – это эгоизм. Например, тратя свое здоровье якобы на благосостояние своих родных, в итоге жертвы делают близким подарок в виде себя несчастных и больных, для которых нужны чрезмерные уход и забота. А самый парадокс зачастую в том, что такие выборы совершенно никому не нужны и неоправданные.

Поэтому осознанно быть счастливым и любить себя – высшее проявление Любви ко всему миру. Быть максимально любящей, чувственной, сильной, внимательной, разноплановой, развивающейся, уверенной, спокойной – это лучший подарок, который я могу сделать окружающим меня людям, и поэтому из Любви к ним я усиливаю эти качества через Любовь к себе.

И самое главное – это послание не к конкретному человеку, что предотвращает создание ожиданий и как следствие, появлений разочарований, а поток в бесконечное пространство, где меня ищут и находят те, кого ищу и нахожу я, уже исходя из глубины именно этой идеи. И это магически прекрасно.

История 11

Закончился рабочий день. Проверяю, закрыты ли двери, вся ли техника и оборудование выключены, все ли отчеты заполнены. Усталость физическая и моральная болтается на плечах, как плащ. Собственная одежда, сменившая рабочую, уже придает чувство дома или чего-то такого родного, вроде, маминого варенья или книги друга.

Приятно завершать, прощаясь с ребятами, чей день я старалась сделать легче и радостнее, насколько это возможно в условиях закрытого пространства и рабочих обязанностей. Они уходят нехотя, много раз прощаясь и возвращаясь за мелочами, пока я не начинаю их выгонять.

Милые создания, пробивающиеся сквозь обязанности и вплетенные в матрицу. Говорю им о свободе, они слушают меня с вниманием такого рода, которое происходит из уважения, но не из понимания, и я это вижу, но из любви продолжаю вплетать в разговоры свои открытия, может это семена, что однажды прорастут и принесут им радость, а может нет, но от меня не убудет, ибо я люблю этих людей.

Ругаюсь на них и ворчу, а они светят мне своими зрачками, от чего я улыбаюсь в душе, но внешне делаю вид безразличия, поскольку не хочу привязанностей. Создаю образ злодея-пофигиста, разрешаю ничего не делать и говорю, как ненавижу их и всё это, но суть-то всем понятна, и то, от чего я бегу, образуется вопреки. Мило.

Наконец-то вышли на улицу. Темнота Питерской ночи за зоной поражения уличными дворовыми фонарями накладывает синие оттенки на летний мир. Свежий воздух, насколько это возможно в городе в 21 веке. Я жду переключения сигнализации, а они все также ждут меня. Дети. Вытолкнутые во взрослую жизнь. В чем-то завидую им по-доброму, в чем-то жалею, но в целом это мимолетное, в основе – люблю.

Они курят. Сердце сжимается. Но это их выбор и опыт. А я люблю несколько лет безответно. Что вреднее для здоровья? Поэтому мы пропускаем слабости друг друга, и это я называю свободой.

Наконец-то обнимаю на самое финальное прощание, закрываю глаза, на мгновение, впуская человека в свой храм и оставляя в его храме свой кусочек любви. А ведь со стороны мы якобы просто прижались на секунды. Главного часто глазами не увидеть. Добрых снов, до завтра!

Иду к машине. Двор, как гнездо, закрыт по сторонам, и лишь небо, как на ладони, поднимаю руки и купаю пальцы в нем, перемешиваю звезды. Магия. Я оттуда, мои меня ждут, наблюдают за мной и болеют, как на чемпионате по футболу.

Сажусь в машину. Вдыхаю накопившийся прохладный воздух в салоне с примесью запахов пластмассы, металла и химии. Люблю все это, как вестник того наслаждения, которое я скоро испытаю. Проверяю ручку переключения передач, ручной тормоз, настраиваю сиденье и зеркала, чувствую себя пилотом, внутри человечек при этом подпрыгивает и хлопает в ладоши. Завожу мотор, включаю свет и музыку. Да, это именно то, что делает мою ночь особенной.

Еду домой. Домой. Место, которое я сделала своим. Какое счастье, что оно у меня есть и что мне радостно туда направляться. А у кого-то нет дома вообще, или кому-то приходится притворяться, или жить из обязанностей. Мысленно посылаю этим несчастным людям кусочек своей любви и света, я верю в каждого и желаю счастья.

Пою песни и отстукиваю руками и ногами ритм, машина как продолжение и выражение меня. Добавляю скорость и плавно маневрирую, разрезая тягучую ночь мятым металлическим корпусом и прокалывая светом фар и фонарей, оставляющих еле заметные полосы в пространстве движения.

Наслаждение жизнью на полную катушку. Меня любят родители. Меня любит Бог. Я люблю всех. Это же абсолютное счастье и повод улыбаться не переставая, что я и делаю.

Усталые люди в других машинах, поникшие взгляды в последних автобусах. Их везут их обязанности. Малыши мои любимые. Обнимаю каждого мысленно, не печалься, я люблю тебя.

Пешеходы либо бегут поскорее в укрытие от надоевшего дня и опасности, показывающей клыки из-за каждого угла в их воображении, либо демонстрируют свою храбрость, залив предварительно некую долю алкоголя, чтобы выкинуть в мусорный бак осточертевшую маску и распахнуться настежь приключениям, за которые, скорее всего, завтра станет стыдно, ибо в «нормальном» обществе «так не принято». И с вами я тоже, ночь не страшна, зло приходит к тому, кто его зовет, а поэтому давайте думать о хорошем, и бегом в кроватку. Ночь. Спать.

Вот и я уже добралась, подышала звездами и небесным желе у парадной, но две пары глазок щелочками выглядывают меня в окне и нетерпеливо вертятся в ожидании, поэтому надо поспешить. Проскальзываю в быстро открытую и закрытую дверь, чтобы оставить хвосты суеты вне своего домашнего мира, тереблю беспокойных и зевающих своих кошек, постепенно затихаю.

В конце концов, когда сон начинает перепрыгивать с реснички на ресничку, склеивая мои веки сиропом из вселенских историй, я благодарю Бога за Жизнь, за Любовь, за День, за открытия, за опыты, за людей. Прошу его передать тому, кого люблю прикосновение моей Любви, чтоб спалось еще слаще и спокойнее. А завтра я сделаю еще один рывок к своим Мечтам. Улыбаюсь. Ухожу.

История 12

Шагаю в районе Черной речки. Очередное путешествие с нотками разведки, когда внутреннее брожение чувств толкает к движению, а весь мир для этого предоставлен, и построен город более 300 лет назад для вдыхания и прикосновения всегда влажной, шепчущей, томно улыбающейся атмосферы сплетения творений человека и природы с северными особенностями.

На меня так порою находит. Сейчас причиной тому занятия танцами. Я вылетела на улицу разрывая улыбкой и энергией все встречные потоки, и нашла себя лишь спустя сколько-то улиц. Над головой вершины домов, на которые никто никогда не смотрит, шагая согнутый под заботами, от которых уже через год не останется и следа. А верхние этажи молча, обидевшись, закаленные терпением, направляют свои взоры в небо, и якобы им ничье внимание и не нужно.

А небо действительно прекрасно. Полосами, раздутыми, размазанными местными хулиганскими ветрами, и подсвеченными независимым солнцем, что является для меня примером буддийского спокойствия, ибо оно светит само по себе, полыхает, поджигает, остывает, и все это абсолютно независимо от того, что придумывают люди о нем и как это на кого-то действует.

Так вот сейчас небо отчасти фиолетовое, отчасти огненно-рыжее, местами еще голубое, и шрамировано полосами облаков или следами самолетов, что покорно уносят или приносят чьих-то родных. Вечер. Лето.

В этой части города я, вроде, впервые. Хотя, все, как часто бывает, знакомо. Может я здесь бродила во сне, или в других жизнях, но это моё тело явно здесь в первый раз, летит, подпрыгивая, бормоча песни и мысли. Хорошо.

Сирень. Я думала, что она давно отцвела, неожиданно встретить пусть даже остатки цветов, но в такое позднее для нее время. Решаю проверить, чему я научилась и, приближаясь, все точнее прорисовываю сквозь свою близорукость очертание пятилепестковых цветков. Улыбаюсь, ведь я действительно научилась находить их. Видишь, я смогла. Нахожу без ошибок еще четыре таких же, срываю и поочередно сжевываю, при этом перечисляя желания. Мысленно переносясь на два года назад.

Мы идем после обучения, когда я вновь, благодаря твоему подталкиванию, оказалась в центре внимания и с успехом внутри себя выступала перед другими людьми. Необычный опыт для человека, молчавшего столько лет. Но это уже остатки, а сейчас мы заняты разговором о мечтах. Идем вдоль сирени, насаженной многометровой оградой вдоль автомобильной реки. Ты срываешь цветы с пятью лепестками точно, без промахов. Я же их почти не нахожу. Ты меня укоряешь в этом, повторяя свой фокус ежеминутно.

Во мне зреет небольшая досада, и я пытаюсь прямо сейчас научиться этому. Пару раз получается, но для тебя это мало. А я еще зависима от тебя.

Мы переходим улицу, что для тебя нехарактерно – по сигналу светофора. Оказываемся во дворах, где чувствуется близость дома, но не совсем понятно какая из троп ведет к нему. И ты говоришь: «Зачем же ты намечтала того, кого любишь, для другого человека?». И эта правда обливает сердце керосином, подносит спичку и спокойно бросает ее в только что образовавшуюся лужу. Я теряюсь от осознания последствий неточности своих давних мечт, ты что-то еще хочешь услышать от меня, я не готова ответить, ты убегаешь.

И вновь под небом, прокручивая эту историю, и держа в руках последний из собранных пятилепестковых цветков сирени, я загадываю очередное желание, максимально концентрируясь на его точности и наличии меня в нем. Пусть наша разлука на эти годы будет моей платой за предыдущее неумение. Настанет время, когда мои желания будут реализовываться абсолютно, ибо я оттачиваю свой профессионализм.

История 13

В то время я еще училась в школе, наверное, в старших классах, потому то помню себя не очень маленькой, но еще живущей с родителями. Мы часто ездили куда-нибудь семьей, и это всегда были неожиданные, но насыщенные истории. А в этот раз мы поехали на озеро.

Мы взяли с собой кота, необходимое для рыбалки и ночлега. Ближе к темноте развели костер.

Я еще пыталась рыбачить, пристроившись на илистом берегу, запоминающем отпечатки ступавших по нему ног, некоторые из которых со временем наполнялись водой. И все же поплавок уже давно скрылся в ночи, хотя еле заметные колебания удочки не давали смириться с окончанием азартного процесса.

Мама позвала кушать, приготовив свою, как всегда, самую вкусную в мире еду в этот раз на костре. Мы весь вечер о чем-то говорили, кот исследовал неизвестную ему природу водоема, лягушки начинали квакать все чаще и звонче, а щеки и коленки жгло от живого огня.

Мне не спалось. В машине было холодно и тесно, да и вообще хотелось чего-то еще, что, казалось, я упущу, если буду спать в эту ночь. Я выбралась, папа сидел у костра, мама с котом свободно устроились без меня.

Я тоже села к костру, мы заговорили о чем-то, туман отчетливо проявлялся слоями, превращая всё в слоеный пирог, в котором чувствуешь себя кусочком начинки, частью чего-то бесконечного, слитого воедино, задуманного кем-то свыше, но со мной, для меня.

Вдруг раздался глубокий ревущий очень громкий протяжный звук. Первобытный страх пробежал в пространстве между кожей и остальной плотью, взрываясь и оставляя после себя мурашки. Логика где-то издалека покрикивала о заскучавшей собаке в недалекой деревне или упавшем дереве, но память множества поколений, скопившаяся в моем подсознании, и фантазия начали проявлять разные картинки и сводить с ума о причинах и последствиях этого, как мне все-таки показалось, воя.

Немного развеяв напряжение разговорами и слежением за костром, мы с папой поняли, что дров осталось немного и надо идти за новыми. И вот тут я попала в такое состояние, когда перед сильным страхом чего-то, начинаю придумать бесконечность вариантов других действий, лишь бы не делать этого. И, как-всегда, это не помогло, мы все-таки пошли.

В воде иногда случались всплески, как насмешки над моим состоянием сжатой пружины. Лягушки добавляли накала, прыгая поблизости. И весь мир, казалось, хотел расшатать меня и раздавить своей жизнью, съесть и свести на нет. И только папа был рядом. И впервые я почувствовала его. Как большого, сильного и любящего.

Он спросил меня, боюсь ли я, и кого, уж не того ли, что кто-то вылезет откуда-то, вроде привидения. Я честно призналась, что да. Он сказал, что если и бояться, то живых, а кроме нас здесь нет никого, и он меня не даст в обиду. А мертвые спят, у них свои заботы. Папа взял меня за руку. И мне стало как-то легче. Будто мир перевернулся другой стороной, вернее, сначала он обнулился.

В это время мы поднимались на пригорок, туман оставался ниже, из-за вершины начали виднеться отблески рассвета, а небо было расточительно засыпано ярчайшими звездами. Весь мир распахнулся для меня. Я захлебывалась его любовью, дыша освежающей влажностью, которая скапливалась росой на всем вокруг, которая пронизывала меня лучами из разных уголков Вселенной, уносившихся дальше в ту же бесконечность. И никогда раньше я не чувствовала так близко своего папу, что шел со мной рядом и открыл все эти чудеса, наверняка, даже не подозревая об этом.

И вой, как оказалось, лося, и звуки пруда, и шелест леса, и просыпающейся деревни, всё это бурными живыми струйками заполняло поток моего состояния счастья. Всё стало прекрасным.