Тайна Лучкиных болот

Нахмурившись, он повернулся и зашагал к дому, видимо понял, что не дождаться ему внука сегодня. Заглянув в окно старого, но добротного и крепкого дома, срубленного «на века», можно было увидеть, как он собрал малую котомку, перепоясал рубаху потёртым кушаком и перекрестившись на образа, задул под ними малую лампадку.

Дед Антип вышел на двор и окликнул серую Дымку, дремавшую в тени амбара и одним глазом наблюдавшую за роющимися в земле перед огородом курами. Собака вскочила, заслышав зов хозяин и тут же подбежала к деду, отряхиваясь и заглядывая в глаза.

– Давай-кось, Дымка, сходим, проверим тропу. Никак стряслось что, запропал наш Ванятка… Сейчас дни-то какие, помнишь? Вот, то-то и оно! Немудрено и запропасть…

Через минуту старый Антип, поправляя котомку на спине, скрылся между стволов сосен, притворив за собой тяжёлую калитку в каменной ограде.

Серой Дымке было уже много лет, по собачьим-то годкам, но нюх она имела не хуже любой молодой собаки, а сообразительность и опыт делали её незаменимой помощницей деда Антипа. Вот и сегодня она учуяла не только беспокойство своего хозяина, но и тревогу, витавшую вокруг. Конечно, она знала, что внутри каменной ограды ни её хозяину, ни самой Дымке не грозит никакое зло… но теперь они вышли наружу, да ещё в такой день… Вот сейчас они идут мимо старой запруды – когда-то здесь была мельница, но старый мельник помер, а сыновей себе не нажил, потому все и стали хлеба? возить в Кузнецово, на немчинскую мельницу.

Дымка никогда не знала этого мельника, он жил задолго до её короткой собачьей жизни, но сейчас видела, как призванные им «тёмные» до сих пор крутят невидимое мельничное колесо. Если чуть скосить глаза в сторону, тут Дымка недовольно фыркнула, то видны и лица этих «тёмных», измождённые и усталые… Для людей и других живых существ они безобидны, ну, если только не заснуть под вечер на том месте, где крутились невидимые человеческому глазу призрачные жернова. Такой человек рискует, после этого «отдыха» его будет долго мучить головная боль, злость, уныние и нестерпимое желание утопиться в омуте. А всё потому, что «тёмные» выпьют из него столько жизни, на сколько хватит их сил, благо, они невелики…

Но сейчас Дымку беспокоила вовсе не старая призрачная мельница. Она видела, и для этого ей не нужно было как-то особенно присматриваться, что кромка болот окрасилась в какой-то непонятный для собачьего глаза, но от этого не менее тревожный цвет. Зелёные огоньки, те, которые даже человеческий глаз мог различить, уже появлялись над топью, там, где на небольших клочках суши рос ракитник. В его тени и блуждали осторожно эти мутные зеленоватые искры.

– Что, Дымка, где наш Ванятка? – тихо спросил дед Антип, – Ох, вот незадача… как же я позабыл, надо было сегодня самому ехать в Бобровку! Неужто снова… ох, ох…

Дед погладил Дымку по голове и снова завздыхал. Они шли уже у самых Лушкиных болот, и старый Антип то и дело останавливался, чтобы прислушаться и приглядеться. Дымка насторожила чуткие уши и всем своим видом показывала хозяину, что там, впереди, у кромки тягучей болотной жижи, что-то есть. За кустами послышался шорох и бряцанье сбруи, как если бы лошадь ходила там сама по себе, без седока.

Так и оказалось, довольный Гром шастал по краю болота, насколько позволяла длинная вожжа, хрустел тонкими веточками кустарника и замер с листьями во рту, воззрившись на серую Дымку.

– Гром! – воскликнул дед Антип, – А седок твой где? Дымка, глянь, где Ванька наш запропал.

Дымка забегала взад и вперёд, обнюхивая землю, болотную траву и кусты, при этом она тревожно дёргала ушами и поскуливала, поднимая голову и глядя на хозяина по-собачьи беспокойным взглядом. Антип рассматривал следы Грома, который истоптал всё кругом, но всё же меж отпечатков его подков можно было кое-что рассмотреть.

– Едем, Дымка, – сказал Антип, подтягивая Громовы подпруги, – К Семёну и Груне, поспрошаем, когда Ванятка из дому-то уехал…

Дед завздыхал и что-то ещё говорил, и хоть слова были Дымке непонятны, она и сама знала – Ваня попал в беду.

Агриппина с самого утра на ногах, ни минутки не присела. Дел в хозяйстве хватало, а сегодня так и вовсе как назло всё валилось из рук. Вот и горшок разбила, новый, прошлой осенью на ярмарке купила…

Надо ещё в кузню пойти, Семёну отнести обед, сейчас у кузнеца горячая пора. Начался покос, и помня прошлогоднее сырое лето, люди старались как можно быстрее накосить побольше. Ведь сколько в прошлый год пришлось забить скотины только потому, что сена почти и не было – дожди зарядили чуть не с самого Купала и поливали аж до Покрова?.

Вот и Семён, вернувшись со своих лужков, сразу в кузню – кому понадобилось править косу, а кому и новую отрядить. Своей скотины Кочергины много не держали, куда им, на четверых-то, включая старого Антипа, потому и не переживали, что сена может не хватить и придётся скот соломой кормить.

Агриппина с непонятной тревогой глянула за плетень… может Ванюшка пораньше сегодня вернётся от деда. Ведь у того работы немного нынче, да и сам дед Антип ещё в силе, а правнука он любит, работой не терзает. Не надо было сегодня к деду Ваньку посылать, стукнуло беспокойно сердце… Ведь она вчера ещё помнила, какой сегодня день, а с утра и не вспомнила, словно морок какой нашёл!

Собирая в чистую тряпицу несколько ломтей ещё тёплого ржаного каравая для мужа, Агриппина то и дело выглядывала в растворенное окно, ожидая сама не зная чего. Чуткое ухо среди обыденного шума беспокойной дворовой живности знакомую конную поступь, у их калитки. Грома она узнала бы и из целого табуна, значит Ваня возвращается – радостно дрогнуло материнское сердце, но тут серая Дымка вбежала во двор.

Агриппина выбежала на крыльцо и захолодела… Верхом на Громе во двор въехал старый Антип, и по лицу его Агриппина поняла… недобрые вести он привёз ей в этот день. Дед Антип спешился и пристально оглядел пустынную деревенскую улицу. День уже наливался зноем, пыль, поднятая копытами Грома, уже улеглась обратно на дорогу.

– Иди в дом, Груня, я сейчас Грома обихожу и поговорим, – дед Антип быстро управился с упряжью и отвёл Грома в стойло, а после поспешил в дом.

Негромкий их разговор был слышен сквозь растворенное, только вот ни сам деде Антип, ни тихо всхлипывающая Агриппина не подозревали, что нашёлся на пустынной улице Бобровки человек, которому позарез хотелось услышать их разговор…