Медвежий Яр. Часть 1

Елизавета кивнула в знак приветствия и совершенно не обращая внимания на гостя, не сводила глаз с принесённого Мишей образа. Николай Никифорович и Елизавета заговорили между собой, словно на каком-то непонятном для Миши языке, хотя он старался вникнуть в смысл слов. Но больше его завораживал тембр голоса Елизаветы… будто он уже слышал его где-то, когда-то очень давно. Глубокий голос её звучал, мягко обволакивая его и отвлекал от сути разговора.

– Ну что, если хозяин согласен, то мы можем попробовать, – сказал наконец Николай Никифорович и посмотрел на очнувшегося Михаила, – Только это не быстро будет. Нужно заказывать материалы, возможно даже в столицу. У знакомых поискать, вот я как раз поеду черед две недели в Свердловск, месяц там пробуду, может быть, что-то найду. Как, согласны, Михаил?

– Я? Конечно, согласен! – спохватился Миша, – Только бы вернуть вид прежний… Я сам же всё равно ничего в этом не понимаю.

Обговорив детали, Михаил вышел из мастерской и остановился возле маленькой скамеечки. Уходить не хотелось, так хорошо и тепло ему не было уже давно… словно домой попал.

Через неделю Михаил вернулся к двери мастерской, подгадав время, чтобы рабочий день уже заканчивался. Елизавета вышла из мастерской, складывая в небольшую сумочку голубую косынку. Увидев перед собой Михаила, девушка покраснела и хотела было поскорее уйти.

– Здравствуйте, Елизавета Владимировна, – Миша шагнул вперед, пытаясь скрыть свой страх, – Простите, что я так вот… не званный-нежданный. Можно с вами поговорить?

– Здравствуйте, – ответила Лиза, – Ну… вам лучше с Николаем Никифоровичем разговаривать по поводу вашей иконы. Я мало что могу вам рассказать, а он очень опытный специалист.

– Да я, собственно… не только про икону. А можно, я вас немного провожу? Вы далеко живёте?

Так и повелось. Миша почти ежедневно приходил встречать Елизавету, хотя Архип Фомич неизменно приезжал за нею, ласково понукая гнедую кобылу с милым именем Ромашка. Сначала он хмурился, завидев маячившего возле ворот в ожидании Елизаветы Михаила, строго расспрашивал, чего ему тут понадобилось.

– Ты сам-то откуда? Чего это я раньше тебя в Бобровке не видал! – строго прищурившись, спрашивал Архип Фомич Михаила, – Смотри у меня, вожжами отхожу, коли нашу Лизаньку обидишь!

Михаил уважительно и обстоятельно, понимая беспокойство Архипа Фомича, рассказал о себе, кто он откуда, как оказался в Бобровке и почему остался. Рассказал и о знакомстве с Елизаветой, уверив, что ничего дурного у него и в мыслях нет.

С того дня частенько Миша объявлялся у мастерской к окончанию рабочего дня, и они с Лизой шли, разговаривая о том, о сём позади подводы, на которой изредка поглядывая на них, причмокивал на Ромашку Архип Фомич.

В дом Елагиных впервые Миша попал зимой. До этого, как бы он ни старался – приглашал Лизу и в кино, и в клуб на концерт по поводу Годовщины Октябрьской революции – на всё он получал категорический отказ. Он понял, что не особенно Лиза любит появляться на людях, чему очень удивлялся. Девушка была таким интересным собеседником… Миша рядом с нею ощущал себя полнейшим неучем, в чём ей и признался однажды.

– Ну ничего, я могу тебя подготовить, и мама моя поможет, – утешила его Лиза, – Поступишь учиться, ведь главное – желание! Кстати, мама просила пригласить тебя на ужин на Рождество. Придёшь?

– Я… приду конечно, – растерялся Миша, – Только я, наверное, не понравлюсь твоей маме… Не умею я вот это… ну, там за столом с приборами, и всё такое.

– Что ты, мама вовсе не такая, – рассмеялась Лиза, – И ты ей обязательно понравишься. Не слушай, что тут люди болтают, в этом и крупицы правды нет.

– Я и не слушаю. Про меня тоже много чего болтают, чего нет, – усмехнулся Михаил, а только всё внутри него похолодело.

Хозяйка дома, где Миша квартировал, сразу увидела, что квартиранта её что-то гложет, а так как любопытства у неё было хоть отбавляй, хоть и не склонна она была к сплетням, а всё же узнать что-нибудь интересное она любила. Потому и махнула ему рукой, приглашая зайти в дом, где на столе дымилась стопка горячих блинков.

– Миш, давай-ка, садись, поужинаем вместе, – пригласила Людмила Тимофеевна, – Напекла вот, одной мне много, ты покушай. Слушай, у меня скоро племянник приедет, хочет тоже на сплаве поработать, поможешь на сезон его пристроить?

– Спасибо, Людмила Тимофеевна, за приглашение, я с удовольствием. А насчёт племяша вашего, конечно я поговорю, возьмем его к себе в бригаду.

– Что, правду говорят, что ты с Лизой Елагиной дружишь? – доверительным тоном спросила Людмила Тимофеевна, – Мне Зинка наболтала, которая в магазине работает.

– Ну, да… А Зине-то до этого какое дело, – Миша недовольно нахмурился, потому что эта самая Зина уж очень была навязчивой, хоть в магазин не ходи.

– Да она по тебе сохнет, ты что, сам не замечал? – рассмеялась Людмила, – Хотя вы, мужики, порой дальше своего носа и не видите. А она ведь на хутор Малинники собралась идти из-за тебя, там знахарка живёт, бабка Аксинья, так Зинка тебя приворожить хочет.

– Меня? Приворожить? – Миша засмеялся, – Не верю я в эти все бабкины сказки! Да и не получится у неё ничего, я… меня уже, можно сказать, другая приворожила! На ужин зовут, а я так опозориться боюсь!

– Не веришь? Ты это зря, – грустно сказала Людмила Тимофеевна, – Я давно на свете живу, всякого повидала… Ну да ладно, главное – ты сам в себе уверен. А про ужин, это к Елагиным тебя позвали? За это ты не бойся, Екатерина, мать твоей зазнобы, женщина очень хорошая, добрая. В неудобное положение тебя уж точно не поставит, вот увидишь. И дочка у неё хорошая… только не любят их здесь многие, в Бобровке нашей… Потому что другие они, особняком живут.

Миша с удовольствием ел угощение, а сам думал, что на всё готов ради Лизы. Потому что теперь и жизни не мыслил без неё.

Глава 4.

Ужин в семье Лизы прошёл для Миши неожиданно… по-домашнему уютно. Несмотря на то, что в начале его немного смутила белоснежная скатерть и приборы на столе, но после того, как Архип Фомич весело подмигнул гостю и радостно потёр руки, завидев на столе запотевший графинчик с наливочкой, Миша подумал, что не будет он тут не к месту. Хоть он не любил спиртное и не употреблял его, но этот весёлый взгляд деда Архипа придал ему смелости и уверенности в том, что здесь живут обычные люди, как и он сам.

Так и оказалось Екатерина Александровна, Лизина мать, больше рассказывала, иногда только спрашивая у гостя, как же ему работается на лесосплаве, не тяжело ли, и как его родные смотрят на то, что он уехал так далеко. Миша рассказал о себе всё, как на духу, не забывая лакомится приготовленным Варварой жаркое, какого он в своей жизни и не едал ни разу.

– Так ты без матери рос…, – Екатерина Александровна прижала к щеке платочек, – Тяжко, наверное, с мачехой-то, не сладко пришлось…

– Ничего, мачеха у меня не шибко суровая была, – ответил Михаил, но по глазам Лизиной матери увидел, как та жалеет его, вероятно представляя еще мальчишкой…

После того дня стал Миша чаще захаживать в гости к Елагиным, чем вызвал в Бобровке немало пересудов о себе. Иные так прямо и говорили, что позарился он дескать уж явно не на красоту Медведихи, а на достаток профессорской семьи, на добротную усадьбу да хозяйство.

– Что, Михаил Фёдорович, к профессорше в зятья метите? – ядовито спросила его Зинаида, когда Михаил наведался в Бобровский магазин за покупками, – И даже невеста не пугает?

– А ты, Зинаида, как я гляжу, до сих пор ни с кем не женихаешься? – опередив Михаила, спросила случайно оказавшаяся в очереди Людмила Тимофеевна, – Никто на такую красоту не зарится и в очередь не встаёт? А вот умела бы ты язык свой прикусить вовремя, может быть, и нашёлся бы кто. И не зыркай на меня так!

Зинаида побоялась грубо отвечать Людмиле Тимофеевне, потому что та издавна водила тесную дружбу с заведующей магазином, Тамарой Матвеевной, поэтому грубость по отношению к женщине могла обернуться для продавца лишением премии, в лучшем случае.

А Михаилу такие разговоры очень досаждали. Неприятно было слышать такое, хоть и было это неправдой, но всё же.

– Не хочу я примаком к ним в дом идти, – говорил он своей хозяйке, когда та завела про это разговор, что людские пересуды слушать не стоит, – Пойду на пилораму к Яковлеву, буду просить, пусть похлопочет, чтобы землю выделили, у меня есть немного денег, хотя бы начну строиться.

– Это конечно, пойди. Только дорого нынче строиться. Ну, может тебе лесу выделят сколь-то, да и у Лизаветы семья поможет, так и отстроитесь с Божьей помощью.

Но землю выделить оказалось не так и просто, потому что Михаил не один такой оказался, кто желает получить участок под строительство. А тянуть с женитьбой он сам не хотел, потому и поехал в город за колечком для Лизы, и уже с кольцом явился в усадьбу Елагиных, просить руки Елизаветы, дрожа от страха и телом, и душой.

Сумбурно и сбивчиво говорил Михаил, стоя перед сидевшей у круглого стола Екатериной Александровной. Пытался рассказать о том, что к лету обещали ему участок, и он уже написал заявление в сельсовете на лес, тут же перескакивал на то, что полюбил Елизавету, как только увидел…

Сама Лиза сидела тихонько в углу и улыбалась, глядя как волнуется её жених. Из-за двери любопытно выглядывала Варвара, прикусив кончик своего цветастого платочка, а возле покрытой изразцами печи на невысоком табурете сидел Архип Фомич, покряхтывая в усы.

– Миша, вы успокойтесь, – ласково сказала Екатерина Александровна, когда взмокший от волнения Михаил окончил свой монолог, – Вы можете пока пожить у нас, в усадьбе. Места здесь хватит на всех, дом большой, и левое крыло давно уже пустует. А если вы волнуетесь, что по селу пойдут какие-то кривотолки, так это дело обычное. Мы уже к этому давно привыкли и не обращаем внимания. Для меня самое главное – это счастье моей Лизаньки, поэтому за ней и остаётся слово – даст ли она вам своё согласие. А я буду рада вас благословить, если моя дочь выберет вас себе в мужья.

Миша повернулся к Елизавете, сил на вопросы и увещевания у него не осталось совершенно, и он просто протянул ей на ладони тоненькое колечко, купленное им в городе.

– Ты согласна? – только и смог он проговорить охрипшим от волнения голосом.

– Согласна, – просто сказала Лиза, и у двери радостно охнула Варвара, дед Архип довольно крякнул, а Екатерина Александровна смахнула слёзы.

Когда страсти и волнения улеглись, а на дубовом круглом столе появилась скатерть и сервиз, и румяная от переживаний Варвара накрывала стол к чаю, Екатерина Александровна сказала:

– По правде сказать, дорогой Миша, я бы очень не хотела, чтобы усадьба пустовала. Мой муж, а до этого его отец очень любили это место, и мне очень хочется, чтобы мои внуки жили здесь. Так ли вам принципиально строить свой собственный дом? Да и так ли это необходимо? Семья у нас дружная, а вас мы уже успели полюбить, вам не будет здесь плохо. Да и усадьба требует хозяйской заботы… Считайте, что это Елизаветино приданое и оставайтесь здесь. Лизанька, а ты сама что же скажешь?

Когда лад в семье, то такие вопросы решаются быстро, поэтому и было решено, что после свадьбы молодые останутся жить в усадьбе. Архип Фомич, казалось, этому был рад больше всех – с превеликим удовольствием водил он Михаила по дому и двору, показывая, что да как, а попутно сообщая, где и что в усадьбе они теперь сделают вместе!

Миша и сам будто загорелся, старинный дом манил его и некоторой своей таинственностью, и руки чесались от слов деда Архипа, что и вот тут, и здесь подправят, хозяин дому нужен, а как же!

Свадьбу даже и скромной нельзя было назвать – молодые расписались в сельсовете, и, как поговаривали бобровские бабули, обвенчались в местной церкви, но никаких торжеств не было. Гудела Бобровка после известия о том, что Медведиха замуж вышла. Не только Зинаида, зло поблёскивая черными своими глазами, нашёптывала товаркам, что Мишка-бригадир оказался таким прохиндеем! Втёрся в доверие к профессорше да и охмурил их дочку, которая того и гляди оказалась бы перестарком, потому что в Бобровке не было ей женихов.