Причудливость скользящих миражей. Два детектива под одной обложкой

Исайчев в негодовании сжал кулаки до белых костяшек, но вопрос задал, не повышая голоса:

– И всё же вы должны рассказать нам о последнем посещении Софьей Хвалыни. Ваш сосед утверждает, она здесь была. И ещё он сказал, она сильно кричала, что-то требовала и облила вас водой из ведра. По какому поводу ссорились?

– Она искала Малыша. Ей показалось, что он её кошмарит. Хотела с ним поговорить. Но не сошлось. Когда призрак Леля первый раз появился перед ней Малыш как раз был здесь.

– Почему вы запомнили день? Он чем-то выделялся из всех остальных?

Борис неожиданно встал со скамейки, попросил:

– Разрешите отлучиться минут на десять, сам себе противен. Пойду умоюсь… и кое-что вам покажу.

Борис вернулся чуть раньше чем обещал. Он был тщательно причёсан, побрит, переодет в чистую льняную голубого цвета рубашку и серые тоже льняные широкие штаны. В руках он держал фотографию. На фотографии был запечатлён памятник юноше в полный рост.

– Это Лель. Я ковал его сам. Посмотрите дату гибели Игната. Именно в этот день Малыш появился в Хвалыне и именно в этот день он прошёл по кромке бассейна в усадьбе Мизгиря.

Ольга приняла из рук Михаила фотографию, всмотрелась, удивилась: «Надо же, как он похож на того сказочного Леля, которого я себе представляла, когда мама читала мне сказку о Снегурочке».

– Когда брат Игната Островского был в Хвалыни последний раз?

– Крайний раз, – поправил Борис, – он приезжал неделю назад.

– Зачем?

– Могилы поправить, дом проветрить, друзей повидать… Мне тогда показалось, Славка приезжал прощаться.

– Вы входите в круг его друзей?

– Смею надеяться… – усмехнулся Борис. – Вас, вероятно, интересуют наши разговоры?

– Нет! – отрывисто бросил Исайчев, – меня интересует, не заметили ли вы, что-нибудь странное в поведении друга?

– Заметил, – усмехнулся Полушкин, – Он ничего не спросил о Софье и её муже, как будто их не было вовсе. Даже тогда, когда я вскользь упомянул имя сестры, он резко перевёл разговор на другую тему. Мне стало неприятно. Софья погибла, а его это известие совсем не тронуло. Мы детство в одном Берендеевом царстве прожили…

– Как вы считаете, почему? – спросила Ольга

– Я думаю, за то время пока Малыш, извините Славка, жил после смерти их матери у Игната, они с Соней стали врагами. Соня умела восстанавливать людей против себя. Она была очень настойчива, а это не всем нравилось. Хотя могли быть и другие причины, но я их не знаю…

– Я так понял, Петр рассказывал вам об их с Соней призраках. Но вы уверены, что брат Игната к этому не имеет отношения. Не участвовал сам, но мог их организовывать, оплачивать, наконец.

– Славка долгое время жил в монастыре на Тибете, он человек верующий и я думаю, на такое неспособен. Хотя со времени нашего плотного общения прошло достаточно много событий в его и моей жизни, может быть, я смотрю не с того угла. – Борис задумался, взял из рук Ольги фотографию, вгляделся, – и все же нет! Не могу представить Славку в роли мистификатора. Он всегда был прямой, как рельс. Всё, что возмущало его, тут же выплёскивалось наружу. Я не смею вам советовать, но отмечу, более всего из рассказов Петра мне не понравилась история с его лаборантами. Мизгирь сам пригласил их в Исландию. Сорвал с места. Я бы обратил на это более пристальное внимание. Им есть, за что мстить Соне.

– А почему Пётр рассказывал вам о своих лаборантах? Вы что, знали их раньше? – вскинул бровь Михаил.

– Татьяну Кречетову в замужестве Соколову знал ещё до замужества. Во-первых, она училась в одной группе с ребятами и они общались достаточно тесно. Во-вторых, я часто бывал и бываю в Сартове по делам. Мне в моей работе нужна помощь химиков. Софья помогала, потом ей стало не до того и она передала мои проблемы своей подруге как раз Татьяне. Кстати сказать, Сонька была классным химиком, пожалуй, лучшим из них. Только голова у этой дурынды была забита не тем…

– Тихо-тихо-тихо! – Исайчев снял очки и на его лице появились признаки озабоченности, – вопросики, уважаемый, возникли, требуются уточнения. Чем таким вы занимаетесь, отчего требуется частое посещение Сартова – это, во-первых? Как часто, во-вторых? И последнее, почему Софья передала вас Татьяне? Уточните.

Ольга заметила, как по лицу Бориса проскочила ироническая усмешка.

– Я кузнец! И не просто кузнец, а классный кузнец.

– Да! – согласилась Ольга. – Директор школы хвалил вас. Мы видели забор у школы и у дома тоже хорош.

Борис развернулся и теперь с усмешкой рассматривал лицо Ольги:

– Я не делаю заборов. Я делаю кованные ограждения для парков, дворцов, музеев.

– Например? – с неожиданным интересом спросила Ольга и вдруг почувствовала, как от Бориса потянуло запахом влажной степи. – Так пахнет сила и воля – подумала она.

– Например, для музея Льва Толстого в Ясной поляне, для нашего драматического театра, ещё для четырёх театров в России и много – много для разных парков на побережье Средиземного моря. Заказы есть, не бедствую…

– Какую роль в вашем деле играют химики? – спросила Ольга, всё больше заинтересовываясь собеседником.

Полушкин снисходительно усмехнулся:

– Свою работу делаю хорошо. За качество отвечаю! Металл, прежде чем пустить в дело проверяю. Он не всегда соответствует желаемому. Отсюда и нужда в химиках. Теперь понятно?!

– Теперь понятно, – Ольга вопрошающе посмотрела на мужа, – вы не ответили почему она передала вас Татьяне, чем таким она была занята?

– Мух гоняла!

– Я серьёзно! – рассердилась Ольга.

– И я серьёзно. Мух, которые облепляли нашего Игнатку. Они на него как на мёд слетались. Особенно мухи-первокурсницы. Ну, в общем, всё, как и в Хвалыни, только в больших размерах. Даже к колдунье ходила, отвороты на соперниц заказывала. Всё что зарабатывала, на это дело спускала…

Михаил в раздумье что-то чертил веткой на земле, и Ольга была вынуждена его окликнуть:

– Мцыри, ау!

– Да, да. – Встрепенулся Исайчев, – давайте вернёмся к нашим баранам, то бишь к супругам Соколовым. Почему для мести они решили, если решили, воспользоваться историей отношений Сони и Игната? Откуда им о ней известно?

– По-моему, это очевидно. – в голосе Бориса проскользнула нотка разочарования, – Соня могла с Татьяной делиться воспоминаниями. Белые ночи в Исландии яркие и длинные. Питерские им в подмётки не годятся. Мне приходилось гостить у сестрёнки в сезон белых ночей. С ума начинаешь сходить от бесконечного дня. Сбежал через две недели.

– Вы, Борис, не считаете, что отъезд этой пары из Исландии не слишком большая причина мстить вашей сестре, – Ольга, до этого наматывающая круги вокруг лавки, присела рядом с Полушкиным. – Мстить так, чтобы довести её до смерти?

Борис рассмеялся раскатисто, звонко. Озорно глянул на гостью:

– Когда они вернулись, я по старой памяти позвонил Татьяне Соколовой, хотел попросить помощи. Химики, с которыми после их отъезда работал, не совсем устраивали. Такого мата, каким одарила меня Танька, в жизни не слышал. Она минут пятнадцать говорила и, что интересно, ни разу не повторилась. Тогда оказалось, Софка и к её мужу, извините, в штаны залезла… Отсюда вопрос – как бы вы отнеслись к тому, что ближайшая подруга переспала с вашим мужем?

Ольга от неожиданности крякнула: