Шепот

Вот их дом. Такой небольшой домик, криво выкрашенный в зелено-голубой цвет – а все потому, что отец разрешал Ви принимать участие в покраске дома. Поэтому вместо ровного, красивого зеленого цвета вышел дом с «проплешинами» голубого – Ви казалось очень глупым красить дом в один цвет, и она требовала от отца сделать его разноцветным. Отец только усмехался и выдал ей маленькое ведерко с голубой краской. Поэтому дом в разных местах был голубого цвета – в разных, потому что Ви не могла долго красить в одном месте, ей быстро надоедало, и она перемещалась в другой угол. Отец докрашивал за нее, но никогда не трогал ее голубые части – они так и остались голубыми. Да, как она любила этот дом! В теплое время на веранде по вечерам они пили теплый чай, и отец рассказывал смешные истории про ежей, голубей и других интересующих ее зверушек. Иногда она забиралась к нему на колени с ногами и засыпала под его приятный завораживающий голос. Тогда он относил ее в дом, на второй этаж, в самую большую комнату в доме – ее комнату. А сам мог еще сидеть в одиночестве на веранде – она понимала это, когда утром находила на столике книгу и сигару – отец никогда не курил сигары в ее присутствии.

Иногда к ним в гости приходили родственники – обычно по праздникам, или иногда приезжали со своими детьми на выходные. Тогда Ви чувствовала на себе ответственность хозяйки дома и с очень серьезным лицом разносила тарелки, уточняла, не хочет ли кто лимонада, разглаживала скатерть на столе. Все вокруг жутко умилялись такому ребенку, а отец молча смотрел на нее и улыбался. В общем, у них была самая лучшая семья на свете, хоть она состояла из двух человек – ее и отца.

Когда у Ви появился Виктор, она очень переживала, как на него отреагирует отец. Она не хотела его расстроить, тем более она не хотела, чтобы он подумал, что теперь она будет меньше любить его. Она очень надеялась, что они подружатся. Когда она впервые приехала в отцовский дом с Виктором, это был первый день лета. Ви и Ктор договорились взять отпуска на это время, хотя скорее Ви подстроилась под Виктора – она никогда не работала по расписанию, она была «вольным» художником и не понимала, как можно сидеть в офисе с утра до вечера, чем очень всегда смешила Виктора. Отец, как всегда, был очень мил, он волновался, волновался и Виктор. Но больше всех волновалась Ви – она очень хотела, чтоб оба ее любимых мужчины нашли общий язык. Сначала разговор не клеился, потому что Виктор невпопад отвечал на вопросы отца, Ви его поправляла, Виктор смущался, извинялся и смотрел в основном в тарелку. В середине вечера отец Ви наконец решил положить этому конец и сказал:

– Виктор, буду честен с тобой. Я очень волновался перед нашей встречей. Ведь моя дочь – это самое дорогое, что у меня есть. И я боялся, что по каким-либо причинам она приведет в дом невежу, неотесанного громилу, который будет некультурно выражаться или неуважительно относиться к моей дочери. Но теперь мне стыдно, что я мог так думать о выборе моей дочери – она не могла выбрать другого мужчину, чем тебя.

В этот момент Виктор встал и крепко обнял отца. Ви расплакалась от счастья, и мужчины принялись обнимать саму Ви. Тогда она была самым счастливым человеком на свете, в окружении двух самых любимых людей на планете.

Ви смахнула проступившую слезу и поняла, что этот этап в жизни завершен. Она возвращается к отцу. Нет, она не будет жить у него долго, она просто придет в себя после разрыва с Виктором и начнет рисовать. «Кстати, – подумала Ви, – похоже, что про выдуманное имя придется забыть. Ви не может жить без Ктора, поэтому придется вернуться к своей нелюбимой, но родной Стелле. Обязательно надо будет спросить у отца, почему он дал мне это имя. Стелла – ну ведь совсем не про меня», – в очередной раз возмутилась Стелла.

За окном появились знакомые пейзажи, и у Стеллы защемило в груди – как она соскучилась по папочке. Но другая ее часть хотела бежать отсюда, отчего она очень удивилась – она не могла понять этого двойственного чувства – она понимала чувство радости, но не понимала чувства отчаяния.

Выйдя на станции, она решила прогуляться до дома – это была маленькая деревушка, островок спокойствия вдали от шумного города. Хотя город она тоже любила, но иногда ей нужен был глоток отчуждения и спокойствия – как раз сейчас было то время.

По мере того как она приближалась к дому, она видела изменения, которые произошли с соседними домами – вот этот дом, тети Люси, абсолютно точно был желтым, но он был выкрашен в ярко-лиловый цвет и выглядел как-то особенно нелепо. «Когда это она успела его перекрасить», – подумала Стелла, ведь она была здесь не больше полугода назад. «Хотя, – подумала Стелла, – за месяц-то много чего может произойти, я не говорю про полгода…», и встала как вкопанная. Их дом. Она не верила своим глазам. Он был обветшалый, облупившаяся краска практически не оставила намека на цвет, которым когда-то был покрашен дом. Ви подошла ближе и увидела небольшой фургон за домом – не сказать, что он выглядел лучше, чем сам дом, но он хотя бы не разваливался. Стелла стояла так несколько минут, не в силах сдвинуться с места. В ее голове мысли носились как на биржевых торгах, только вот толку от этого никакого не было. Она сделала шаг и почувствовала, как все ее нутро сопротивляется идти туда. «Господи, да что такое происходит!» – Стелла была вне себя от увиденного и от того, что она чувствовала внутри.

«Мне надо пойти и узнать у отца, что же случилось, – подумала Стелла, – это все потому, что я давно ему не звонила. Почему, кстати, я ему не звонила?» – удивилась одновременно Стелла, ведь они были очень близки друг с другом.

Она шла по дорожке, которая слабо напоминала дорожку – она состояла из сухих листьев, перемешанных с сухими комьями земли. В голову Стелле даже пришла мысль, что отец умер, но она быстро отогнала ее, понимая, что ее бы оповестили об этом. «Значит, он сильно болен», – пронеслось в голове у Стеллы, и она ускорила шаг, а через несколько шагов и совсем сорвалась на бег. В ее голове вертелось только одно – главное, успеть, главное, успеть.

Она подлетела к фургону и настежь распахнула дверь. Из открытых дверей ее обдало букетом отвратительных запахов мочи, пота, алкоголя и затхлости так, что она даже закашлялась. Ее взору предстали разбросанные по всему полу старые газеты, объедки, бутылки из-под пива и бутылки с какой-то непонятной жидкостью, которую можно было принять с равной степенью уверенности как за сидр, так и за мочу.

– Папа… – тихонько позвала Стелла, – ты здесь?

Внутри что-то зашевелилось, и послышался голос:

– Кто там?! – владелец голоса рыгнул и направился к двери, по пути сшибая посуду или какие-то другие предметы мебели, чертыхаясь на каждом шагу. Через несколько секунд в дверном проеме появился толстый мужчина в грязной засаленной майке и расстегнутых штанах.

– Ничего себе, какой сюрприз! – мужчина скривился в ухмылке. – Кто это к нам пожаловал! – а затем улыбка слетела с его лица, и он заорал: – Чего ты приперлась, сука?

Стелла вспомнила все. Вспомнила, как радовалась, когда у нее появился папа, которого никогда не было. Вспомнила, как умоляла мамочку через несколько месяцев не оставлять ее одну с этим мужчиной. Вспомнила, как стирала его трусы и заблеванные майки и втайне ждала, что ее мама вернется из очередного турне и заберет ее. Вспомнила, почему она больше совсем не пьет алкоголь. Вспомнила, как сбежала из этого трейлера глухой ночью и пешком добиралась до города сутки. Как она обивала пороги танцевальных школ и пыталась найти свою мать. Ее попытки увенчались успехом лишь на третий день, когда она уже была готова сдаться, лечь на асфальт и умереть.

Мать была разгневана, увидев ее там. Она дала ей денег и объяснила, что она сейчас живет с другим мужчиной, и у нее другая семья. И ей было бы очень неудобно, если б Стелла жила с ними.

– Давай так, – сказала она, – я буду давать тебе немного денег, а ты никогда не попадайся ко мне на глаза, окей?

После этого Стелла научилась ходить по головам, не считаться с другими людьми, быть черствой и жесткой.

А родного отца у нее никогда не было. Он погиб в автокатастрофе.

Стелла бежала от этого дома с сумкой с вещами через плечо и пыталась забыть то, что она только что вспомнила. Но эти воспоминания, как запах гнили, заполняли ее тело, и она никак не могла от него отмыться. Она подбежала к платформе, купила билет на ближайший поезд и юркнула в вагон.

Она села и зажмурилась. «Нет, это не со мной, – думала она. – Как это возможно? Откуда у меня тогда воспоминания о моем отце? Неужели у меня правда помешательство рассудка, и мне нужно к врачу?» – Стелла не могла смириться с действительностью, которая резко дала ей пощечину, как будто поднимая с кровати после чудесного сна. Она, наконец, четко понимала, о чем говорил Виктор. О КАКОЙ Стелле он говорил. Она понимала, что она и есть эта Стелла. Кроме того что есть еще другая Стелла, у которой были другие воспоминания. Она вспомнила, что это был другой Виктор, не тот, который был в ее воспоминаниях, альтернативные воспоминания захватывали ее мозг и грозились выместить те, которые она принимала за свои. Да, видимо, она и правда помешалась. В общем-то, она была в этом уверена.

Вернувшись в квартиру, она села на стул и попыталась привести свои мысли в порядок: «Итак, отца у меня никогда не было. Был мерзкий отчим, который позволял себе… – далее она решила не вспоминать и оставить эти воспоминания нечеткими. – Виктор никогда не был нежным и любящим, он был жестким и порой высокомерным. Я никогда не рисовала…» – Стелла наконец поняла, почему она так и не притронулась к мольберту. Она просто не умела!

– О, господи, я сошла с ума, – Стелла закрыла лицо руками и зарыдала. Она абсолютно не знала, что ей делать. Ее «новая» жизнь казалась ей адом, она, возможно, привыкла бы в ней жить, но зачем? Ее рыдания прервал телефонный звонок, она взяла трубку и невероятно удивилась, когда услышала сбивчивый голос Артура:

– Стелла, привет! Как дела? Да в общем, к черту все эти формальности, с Виктором правда что-то не так. Он совсем поменялся.

– Что ты имеешь в виду? Как поменялся? – решила уточить Стелла.

– Ну, он со мной резко перестал общаться, – выпалил Артур.

– Артур, а может, потому что ты – дерьмо? – Стелле было уже все равно, что о ней подумают, особенно этот придурок Артур.

– Ха! Как будто Виктор другой – шлялся от тебя постоянно… – Артур прикусил язык, понимая, что сболтнул лишнего.

– Так, от меня ты чего хочешь? – Стелла устала узнавать новые подробности своей новой жизни.

– Короче, есть у меня тут шаманка. Она типа мегакрутая, но я прям стремаюсь к ней идти. Может, ты к ней сходишь? У тебя вообще че-то ничего не ладится, может, вот как раз и со своими проблемами к ней заглянешь, ну и про Виктора узнаешь, лады? – Артур, как всегда, невероятно нелепо излагал свои мысли, даже не стараясь как-то смягчить выражения.

– Давай мне адрес и телефон, – устало ответила Стелла.

* * *

Дом шаманки находился на окраине города. Если б у нее не было адреса, то она подумала бы, что это заброшенный дом и если кто там и живет, то только бездомные. Шаманка согласилась на встречу в этот же день, на вечер. Хотя Артур утверждал, что ждать придется несколько месяцев.

Она осторожно отворила калитку, которая, как ни странно, не издала ни звука, значит, ее достаточно часто смазывали. От калитки до порога дома была еле заметная дорожка, которая, несмотря на ее неприметность, была очень чистой. «Как интересно, – подумала Стелла, – со стороны дом кажется заброшенным, а подходя ближе, понимаешь, что за ним неплохо следят. Чудеса конспирации».

Стелла постучала в дверь, ее отворил молодой человек азиатской внешности, очень приятный и опрятно одетый.

– Стелла, добрый вечер! Мы вас ждем! Проходите, пожалуйста, – он показал рукой на комнату, откуда пробивался тусклый свет. «От свечи, наверное», – подумала Стелла и прошла внутрь.

Комната была очень скромно обставлена, посередине стоял стол, два стула, за одним из которых сидела женщина. В углу стоял темный шкаф, который был забит какими-то артефактами. В другом углу стояло кресло. Под столом был расстелен небольшой коврик.

– Стелла, добрый вечер! Меня зовут Мирьям. Проходите и садитесь, – женщина выглядела совсем не так, как представляла ее Стелла: одета она была в обычную городскую одежду – джинсы и свитер, на голове отсутствовали какие-либо атрибуты шаманизма – всего того, что Стелла видела в фильмах. Мирьям неплохо ухаживала за собой, волосы были подстрижены стильным каре.

– Да, Стелла, я не выгляжу как шаманы из фильмов, – улыбнулась Мирьям. – Я могла бы нарядиться для вас так, но не вижу в этом никакой нужды – это лишь антураж и никак не влияет на то, что я смогу или не смогу увидеть.

Стелла улыбнулась с натяжкой и села на стул. Окинув еще раз взглядом пространство, она подумала, что бы сказать Мирьям, ведь она действительно не знала, зачем она пришла.

– Мирьям, мне ваш контакт дал друг моего мужа, – тут она запнулась и поправилась, – бывшего мужа. Его друг считает, что моего бывшего мужа заколдовали.

– Стелла, но ведь вы так не считаете, верно? – ответила Мирьям.

– Я в этом не уверена, – Стелла неуютно заерзала на стуле, пытаясь прикинуть, насколько хорошим психологом была Мирьям.

– Стелла, с вашим мужем все в порядке, и вы это знаете, – ответила Мирьям. – У вас есть более серьезная проблема – вы сами. Именно поэтому я сразу же откликнулась на вашу просьбу об аудиенции. Обычно мои клиенты ждут моего приема месяцами, в зависимости от серьезности проблемы, с которой они обращаются.

«Да, да, конечно, – подумала Стелла, – давайте напустим тумана и важности, чтоб я подумала, что она действительно знает, с какой проблемой я пришла».

Мирьям усмехнулась и продолжила:

– Стелла, самое главное, что я хочу вам сказать, что вы – не сумасшедшая.

– С чего вы взяли, что я так думаю? – возмутилась Стелла скорее тому, как названная шаманка смогла это выяснить. Какие движения выдали ее? Стелла была в замешательстве.