Старшая сестра его величества. Жизнь

Она кричала, отчаянно плача и срывая голос. Но в лесу только стало тише. Звери, распуганные непонятными воплями затихли. Только бездушный ветер шумел, путаясь в ветвях деревьев.

Елина обессиленно рухнула прямо в землю. Надо возвращаться. Там, в пещере остался Фиодор. Совсем один. И ему сейчас, наверное, гораздо страшнее, чем ей.

Она уже поняла, никто их и не ждал. Даже в темноте при свете зарождающейся луны было видно: на этой полянке давно не ступала нога человека. Трава росла густо и стояла высоко. И на всей поляне не было ни одного примятого участка, кроме той стежки, которую протоптала она сама.

Она встала и побрела обратно. Ей вдруг стало все безразлично. Толку от ее побега, от того, что она потратила столько сил, чтобы дойти, если теперь она все равно погибнет в лесу? Ее колотило. Она шла сюда веря, что ее встретят и помогут вернуть прошлую жизнь. Или хотя бы ее подобие: в замке, без отца.

Кое-как взобралась по кустам до черного провала, обозначившего вход в пещеру, проползла на животе и четвереньках земляной вал и, наконец-то увидела брата в светлом круге горевшей свечи.

Фиодор лежал прямо на земле и спал, положив грязные ладошки под щеку. Маленький и жалкий в замызганной рубашке с чужого плеча. Он совсем не походил на принца.

Однажды, давным-давно, когда она сама была едва ли больше брата, Елина сбежала от нянек и по коридорам прислуги добралась до кухни. И прежде чем ее нашли и с криками вернули обратно, успела увидеть мальчишку-кухарчонка. Он спал на куче угля у печи точно так же, как сейчас Фиодор.

А она сама? Голодная, потная, грязная в изорванном и стертом на животе платье Ариты… Разве она походила на принцессу? Попади она сейчас во дворец, разве кто-то признал бы в замарашке ее высочество Елину?

Она села прямо на землю. Теперь это ее не смущало. Вытерла слезы грязными ладонями с обломанными ногтями с черной каймой по краю. То, что вчера казалось немыслимо, стало обыденным.

Елина прилегла рядом с братом и обняла его, прижимая к себе. Вдвоем теплее.

После твердого каменного выступа, на котором они провели первую ночь, земляная подстилка оказалась мягкой и удобной. А накопившаяся усталость, как приправа, сделала сон глубоким и сладким, если бы не голод, который мучил даже во сне. Елине снился королевский обед. Все вокруг ели-пили, а ее тарелка все время была пуста.

Она смотрела, как мимо проносят жаренных перепелов, фаршированных зайцев, запеченного целиком поросенка с румяным яблоком во рту. И не могла произнести ни слова, чтобы остановить слуг. Рот стянуло жаждой, и язык не слушался.

А потом к ней подошла Арита и ласково коснулась теплой рукой замерзшей щеки. Елина проснулась от этого прикосновения. Свеча давно погасла. Через лаз наверху протискивался тонкий лучик солнца, который и согрел ее щеку.

Фиодор спал, тихо посапывая носиком. Даже сквозь грязь Елина видела, как осунулось крошечное личико за эти полтора дня. Скорее всего и она выглядела не лучше. Но рядом не было зеркала, чтобы рассмотреть свое отражение.

Надо встать. Снова выползти наружу и посмотреть: вдруг за ними приехали. В душе еще тлела надежда, что все будет хорошо.

Елина, кряхтя от боли во всем теле, поднялась на четвереньки. От голода и жажды слегка мутило, но вчера перед сном она выпила свою долю воды. Осталось пара глотков для Фиодора.

– Елина, – тихий, сонный голос брата заставил ее вздрогнуть, так глубоко погрузилась она в свои мысли, – а когда мы домой пойдем?

– Скоро, – растянула она губы в искусственной улыбке, – ты полежи здесь один, хорошо? Я сейчас приду… посмотрю только что там, – кивнула она в сторону выхода.

– Хорошо, – вздохнул Фиодор. – А когда Нека придет?

Елина ничего не ответила, с тяжелым вздохом провела ладонью по голове брата, приглаживая грязные, торчащие в стороны вихры. Напоила Фиодора остатками воды вместо завтрака, снова с усилием улыбнулась, подбадривая скорее себя, чем его.

– Я быстро, малыш…

С трудом поднялась на ноги, подавив соблазн проползти несколько метров до подъема на четвереньках. Нельзя терять человеческий вид. Это единственное, что у нее сейчас осталось. Снаружи было так же пусто, как и вчера ночью. Только сейчас, днем, лес не казался страшным. Напротив, хотелось быстрее выйти из пещеры, пройти по траве… Наверное, здесь есть какие-то ягоды. И если они будут привычного вида, то их, наверное, можно есть. Желудок одобрительно буркнул.

Снаружи снова было пусто и тихо. Елина покричала, позвала на помощь, но никто так и не откликнулся. Полная безнадега.

Она вернулась в пещеру. Фиодор с надеждой взглянул на нее… как будто бы что-то понимал. А может и понимал. Кто знает, что за мысли бродят в этой маленькой голове.

– Нам нужно идти, – изобразила Елина веселость, – там хорошо. Травка, солнышко, птички… Почти как в саду, только еще красивее.

Брат вздохнул и попытался встать на ноги…

– Больно, – надул он губы и всхлипнул, – больно!

У пирнцессы похолодело в груди. Она усадила его обратно на землю и взглянула на крошечные и грязные ступни. Ноги Фиодора были сплошь в больших и маленьких порезах, которые вспухли и покраснели. Елина прикусила губу, чтобы не расплакаться. Это она виновата, это она вчера заставляла мальчишку стоять голыми ногами на камнях.

– Фиодор, – прошептала она, – все будет хорошо. Верь мне.

Мальчишку снова пришлось брать на руки и тащить наверх, к лазу. До выхода он прополз сам, на четвереньках. И только когда вылез наружу, жмурясь от яркого солнца, Елина снова взвалила его на себя.

Продираться через кусты с ребенком на руках было намного тяжелее, чем одной. Хлесткие ветки норовили ударить прямо в лицо, а одна чуть не выбила глаз. Елина чудом успела закрыть его, до того, как острая колючка впилась в веко. Подол платья цеплялся за кусты, за камни и окончательно превратился в лохмотья.

Преодолев густой, колючий кустарник, они выбрались на полянку. Елина усадила брата в тени дерева на краю луга и, отмахнувшись от мух, слетевшихся на запах грязного потного тела, велела:

– Фиодор, сиди тут. Я схожу за рюкзаком и вернусь…

Брат кивнул, часто моргая от непривычно яркого света и оглядываясь по сторонам. Дикий лес совершенно не походил на его любимый сад, где он вечность назад гулял с Некой.

Елина снова вернулась в пещеру. Ноги уже подкашивались от слабости, голова гудела, а перед глазами мелькали мушки. Она не ела почти двое суток. И со вчерашнего утра почти не пила, фляжка была совсем небольшая, поэтому весь день она позволяла себе лишь изредка смачивать горло.

Рюкзак казался неподъемным. Не понятно, как она вчера умудрялась тащить и его, и Фиодора одновременно. Выбиваясь из сил, она заволокла заплечный мешок наверх к началу узкого лаза, а потом, толкая его впереди себя, поползла к выходу.

Каждый рывок давался с огромным усилием. Елина тяжело дышала, шершавый и непривычно большой язык царапал небо. Иногда ей казалось, она вот-вот потеряет сознание и останется лежать здесь, запертая собственным мешком. Она бы бросила его, если бы могла обойти.

Елина готова была сдаться. Ее останавливала только мысль, что тогда маленького Фиодора ждет участь гораздо худшая, чем ее тихая смерть в узком лазе.

Последние несколько метро казались бесконечными. И когда рюкзак выпал и скатился под куст, она не сразу поверила, что все закончилась.

Шатаясь выбралась наружу, ползком пробралась через кусты и потеряла сознание на краю полянки.

***

– Ты уверен, что это была она? – хмуро спросил роскошно одетый мужчина.

– Да, сир, – склонился в три погибели старший из тройки воинов. Он уже все доложил своему начальству и совсем не ожидал, что будущий король захочет сам расспросить единственного свидетеля гибели наследного принца и принцессы.

– Ты видел их обоих? – холодный голос вымораживал все нутро.

Старший хотел признаться, что видел только принцессу, но вовремя прикусил язык, сдерживая рвущуюся правду. И через мгновение ответил, радуясь, что никто не видит, как на его губах появилась кровь.

– Да, сир…

– Ты спускался туда? – Следующий вопрос пригвоздил старшего на месте. Он ощутил себя жуком равнодушно раздавленным чьим-то сапогом. Он хотел сказать, что это невозможно, спуск слишком тяжел… но вкус крови во рту стал сильнее, и он смог ответить по-другому:

– Да, сир.

Страх холодной волной пронесся по телу. Тонкий ручеек пота побежал по спине и скатился в штаны, заставляя старшего сжаться от ужаса предстоящей расправы. Захотелось упасть на колени и завыть от страха, признаваясь в том, что он соврал. Но если он признается, то ему точно несдобровать.

С другой стороны, пришла спасительная мысль, он ведь абсолютно уверен, принцесса мертва. Невозможно выжить при падении с такой высоты. Значит и принц тоже погиб. Он еще слишком мал, чтобы выжить в одиночку. А то, что он не увидел тело… ну, может быть завалилось за камни…