После

Молодой человек взял в руки абсолютно чуждую ему изогнутую трубу и принялся всеми силами ввинчивать ее на законное место. Сначала одной стороной – тщетно. Затем другой – тоже никакого результата. Он покрутил ее в руках и понял: кусок железной трубки был отколот, в ней зияла небольшая дыра, и именно она не позволяла вернуть смесителю недостающую часть.

Вот, на пороге появился Бобби, видимо бедствие потревожило и его, пробравшись под дверь и дав знать о себе не самым приятным образом.

Бобби недолго стоял в дверном проеме в замешательстве, затем внезапно скрылся за тяжелой дверью, были слышны его тяжелые хлюпающие шаги по лестнице – он зачем-то спускался вниз.

Минута. Другая. Пять. Десять. Гордон все сидел перед раковиной, держа в руках бесполезную железку, он совершенно не знал, что может сейчас сделать и как все это безумство прекратить.

Вдруг, струя начала ослабевать, постепенно превращаясь из подобия Ниагарского водопада в небольшую мирную речушку, а, вскоре, и вовсе перестала подавать признаки жизни.

Вернулся Бобби. «Я отключил водоснабжение во всем доме, – задыхаясь, сказал он, – кажется, вы затопили всех до первого этажа».

Дальше все как в тумане: ведра, тряпки, резиновые сапоги. До самого утра они вроем: Гордон, Мэдисон и Бобби, устраняли последствия неисправности смесителя. Сначала воду черпали ведрами, тазами, другими емкостями и безостановочно выливали в алюминиевую ванную. Затем, когда ведрами уже сложно было зачерпнуть большой объем, взялись за тряпки и швабры. Их тоже отжимали в ванной.

Такая канитель продолжалась до самого рассвета. Лишь когда горизонт окрасился в ярко-красный оттенок, и с улицы стали доноситься звуки автомобильных двигателей, было решено приостановить уборку и дать себе немного отдохнуть».

***

Стрелка на настенных часах уже указывала на цифру два по полудню, за окном вовсю кипела городская жизнь, и даже солнце выглянуло из-за непроглядных снежных туч; а в квартире под номером 9 по Гайд-стрит царила нерушимая тишина и полумрак. Мэдисон до сих пор, завернувшись под одеяло, смотрела красочные сны, а Гордон все сидел в кресле и обдумывал свои дальнейшие действия.

То и дело озаряя комнату понурым взглядом, он прикидывал, какой урон нанесет эта разруха его кошельку… Юноша решил для себя, что, если дело будет совсем худо, нужно будет продать квартиру, чтобы не погрязнуть в долгах с головой.

«Да, это единственное верное решение, – сделал он удручающий вывод, – если будут еще какие-нибудь незапланированные траты, ее определенно нужно будет продать… Да… продать от греха подальше, определенно продать».

Стук в дверь.

Гордон устало поднял голову, он уже не думал о том, кто может быть за дверью и что этот кто-то может хотеть, слишком уж он устал, чтобы заботиться о таких вещах.

Дохлюпав по мокрому полу до двери, он, не раздумывая, открыл ее. На пороге стояли трое: двое мужчин и одна женщина – все с недовольными воинственными лицами. По ним было видно: эта ночка тоже принесла им множество сюрпризов, из-за которых они не смыкали глаза до самого рассвета. У всех виднелись огромные синяки под глазами, а сами глаза были красные от усталости.

– Здравствуйте, молодой, интересный! – вызывающе поздоровалась женщина, указывая на себя и стоящего рядом худощавого мужчину. – Мы ваши соседи снизу. Как думаете, с какой целью мы к вам пожаловали?

– Эээ… – растерянно протянул Гордон.

– А я – сосед, который живет еще ниже, но хочу задать вам точно такой же вопрос! – перебил стоящий позади третий джентльмен, скривив рот в язвительной улыбке.

– Я.. Эээ… – Гордон, конечно, уже успел понять цель визита этих недружелюбных лиц, но никак не мог собрать мысли воедино и сказать что-либо более или менее связное.

– Не будем заставлять вас напрягать ваши драгоценные извилины, – шипела дамочка, не успевшая навести утренний марафет, – вы капитально нас затопили, у меня лично погибла вся коллекция почтовых марок, их собирал еще мой дед! Про мебель, обои и все остальное я вообще молчу! Кто нам все это компенсирует?

– Да, да, – соглашался щуплый джентльмен с первого этажа, – все картины моей бабушки, вся одежда, все персидские ковры – все на выброс. Все! Мне что с этим делать прикажете?!

– М-м, что делать прикажете? – подхватил спутник назойливой дамочки.

– Я.. я не знаю… я что-нибудь придумаю… – растерянно бубнил Гордон.

– Придумает он! Ха, нет, вы это слышали?! Он, понимаете ли, придумает! – не унималась растрепанная леди, – вы уж постарайтесь как-нибудь, молодой интересный. Вы уж постарайтесь!

– И так, – твердо, почти угрожающе, сказал щуплый джентльмен, – так как все мы люди образованные, мы не будем решать проблему насильственным путем. Мы, как самые, что ни на есть интеллигентные и добропорядочные соседи, договорились и решили дать вам ровно неделю на устранение всех этих пренеприятных обстоятельств. Как и каким образом вы будете это проворачивать, нас совершенно не волнует. Сейчас мы уходим, а вы приступаете разгребать эту катавасию.

– Вы поняли? Неделя. Ровно неделя, – прыснула напоследок дамочка.

Все трое дружно развернулись, наградили Гордона испепеляющим взглядом и неспешно направились к лестнице. Пока они спускались, можно было услышать не один, не два и даже не три возмущенных возгласа. Но больше всех, все-таки негодовала длинноволосая леди, которая была готова чуть ли не убить Гордона за его «халатную пренебрежительность».

***

Троица скрылась в недрах лестницы, а растерянный юноша все еще стоял в дверном проеме, тупо смотря в пол и пытаясь прикинуть варианты решения этой, по его мнению, безвыходной ситуации.

Не прошло и пары минут, как на лестничной площадке скрипнула соседняя дверь, и из-за нее показался сначала увесистый живот, а потом уже и все остальные составляющие Бобби. Он как будто знал, что Гордон все еще здесь, как будто слышал весь произошедший обостренный разговор, потому что обратился к Гордону с весьма подходящим в данный момент предложением.

– Гордон, добрый день, как вы себя чувствуете? – начал он, – Готовы снова ринуться в бой со стихией?

– Ну, как сказать…, – тихо протянул юноша.

– Знаете, если вам не потянуть все это…, – Бобби силился подобрать нужные слова, – если у вас не хватит средств на ремонт… и компенсацию… ну, и многое другое… У меня есть знакомый, ему сейчас позарез нужна квартира. Совершенно любая комнатушка, даже с разбитым окном и озером на полу. Я почти уверен – он согласится купить у вас эту квартиру.

– Я думал уже над этим, – проглатывая ком в горле, сказал Гордон, – но мы так давно мечтали своем собственном уютном уголке, что даже не знаю… не знаю, что скажет Мэдисон по этому поводу. Это, по большей части, была ее мечта.

– Да, это, конечно, печально.

– Сегодня утром я решил – если больше ни на что не тратиться – мы справимся. Но теперь эти соседи… Возможно ваше предложение сейчас – самый оптимальный вариант, – Гордон уже почти утратил нотки надежды в голосе. – Сколько дает этот ваш приятель?

Бобби призадумался, вскинул вверх глаза и решительно сказал:

– Он согласен на пятьсот фунтов.

– Что?! Но мы купили ее в три раза дороже! В три! Это чересчур, – вдруг вспылил юноша, – скажите ему, что может даже не мечтать!

– Гордон, я все понимаю. Конечно, не очень приятно, но подумайте здраво, – перебил его Бобби, – вы потратите намного больше на ремонт, и компенсацию соседям. Гордон, намного больше пятисот фунтов.

– И слышать ничего не хочу! – отрезал юноша, резко закрывая дверь.

– Вы подумайте хорошенько! – кричал вдогонку чем-то разочарованный Бобби.

Глава 10

Разъяренный, мечущий гром и молнии Гордон громко захлопнул дверь и, сжимая кулаки, быстрым шагом направился к креслу, в которое плюхнулся звучно и тяжело. Он не заметил, что Мэдисон уже встала и сейчас сидела в соседнем кресле, сверля его пристально-вопросительным взглядом.

– Гордон, у тебя все хорошо? – спросила она после пары минут гробового молчания, которое нарушало лишь яростное пыхтение Гордона.

Юноша вздрогнул, он никак не ожидал увидеть Мэдисон в соседнем кресле, полагая, что она до сих пор сладко спит:

– Господи, Мэд. До удара чуть меня не довела, – пытался пошутить он.

– Я слышала, ты опять грубо обошелся с Бобби, – стояла на своем Мэдисон, – Гордон, скажи мне, что происходит?

Юноша знал – она все поймет, примет правду и виду не подаст, что потеря квартиры глубоко заденет ее. Он понимал – Мэдисон – единственный человек, который может сейчас помочь, поддержать его, приободрить добрым словом. Однако сказать ей: «Я не могу платить за эту чертову комнату, о которой мы так долго мечтали» значило показать свою слабость, несостоятельность; это ранило его мужское достоинство. Поэтому Гордон решил еще немного побороться, приложить недюжие усилия, но, все же, весте с Мэдисон справиться с навалившийся проблемой.

– Мэд, утром приходили соседи снизу, сказали – мы их капитально затопили… требовали компенсацию за причиненный ущерб…, – запинаясь, начал он. – Потом заявился Бобби, говорит – если нам не потянуть расходы, у него есть приятель, который может купить нашу квартиру…