Один день на Олимпии

Леса, поля!

Олимпия!

Олимпия!»

И так по кругу. Всё громче, отчетливее, ближе. Его попутчики, что ранее казались такими серьезными, суровыми и опасными, сейчас по-детски наивно улыбались и аплодировали в такт. Некоторые даже шевелили губами. Артем повторил вслед за всеми. Первое правило пребывания в новом месте – делать вид, что всё происходящее тебе нравится.

В поле зрения появились чирлидерши в коротких белых шортиках, с пушистыми шелестящими помпонами. Девушки стали в полукольцо и по очереди выходили в центр. Одни выполняли сальто вперед-назад. Казалось, сама земля пружинит под их ногами, подбрасывает вверх. Другие садились на шпагат, становились в мостик, вертелись словно фигуристки на льду. А незанятые девушки повторяли радостную, до приторности восторженную кричалку.

Последняя из них закончила кружиться и с широкой улыбкой вскинула руки вверх. Мужчины засвистели, заухали. Они аплодировали изо всех сил, кричали «Красава! Давай ещё!». Поддавшись общему восторгу, Артём сам не заметил, как ладони завибрировали от сильных хлопков друг о друга.

Акробатки поклонились и мышиной стайкой убежали за шаттл. Вместо них пришла ведущая. Вальяжно, с ровной спиной, по-царски. В белом пиджаке, коротеньких широких брюках, с ярко-розовыми волосами и чудаковато-короткой челкой. Её длинные оранжевые ресницы были видны на расстоянии пяти-шести метров размазанным пёстрым пятном.

– Здравствуйте, дорогие телезрители моей любимой Земли, – глубоким бархатным голосом начала она, – Священная Олимпия, Великая Планета Игр, сегодня принимает новых участников!

Женщина театрально указала на мужчин, довольных выступлением чирлидерш. Артём неловко улыбнулся. «Побриться бы» – подумал он, поглаживая рыжую щетину. Сверху, прямо с неба раздался гул аплодисментов, будто и правда все жители Земли смотрят сейчас на них.

– Кто-то продержится всего день, кто-то год, а иной может выиграть главный приз в новых играх и стать почетным жителем Олимпии! – слова звучали важно, по-особенному, но отчего-то её нос презрительно шевелился.

Снова неестественный шум миллионной публики. Аудиозапись?

– Но это мы узнаем позже. А сейчас возвращаемся к прямой трансляции на орбите, где десяток счастливчиков борются за три гектара Олимпии в «астрогольф».

Всё умолкло так внезапно, что в ушах остался звон. Ведущая махнула рукой. К ней куртуазно подбежало пятеро худощавых ассистентов.

– Эй! – крикнул кто-то из толпы, – А нам что?

«И правда, теперь куда?» – подумал Артём.

– Кто? – женщина отодвинула ладонями помощников, – Кто спрашивает? – она медленно двинулась вперед.

– Ну, допустим я! – без капли уважения ответил из крайних, возле шаттла.

– Еще один вопрос и пойдешь к кротам воду топить, – бросила она словно после этого всё должно быть понятно.

«Кто такие кроты?»

Ведущая едва заметно кивнула ассистенту со свернутым в рулон экраном. Он тут же его раскрыл и подростковым дрожащим голосом, исподлобья поглядывая на прибывших мужланов, начал инструктаж. Артём вполуха слушал информацию о правилах поведения и всё не мог отвести взгляд от высокой стены сосен вперемешку с лиственницами. Живой. Настоящей. Ароматной. На Земле уже давно не увидеть ни единого участочка, где есть столько растительности. И поэтому… Поэтому он должен победить всех. Стать жителем Олимпии. Привезти маму, отца, брата и сестёр, и, конечно, Алису. Невесту. Любимую. Только здесь есть будущее. Он должен. Он сможет.

Интервью

Поведение на Олимпии регулировалось небольшим сводом правил, который необходимо не просто знать, но татуировкой впечатать в подкорку мозга. Поэтому стены каждого дома изнутри исписаны выдержками из Кодекса. Если поведение противоречит какому-то пункту или близко к этому, текст становится оранжевым, а потом красным. Электроника с искусственным интеллектом синхронизирована с нейросетью анализа поведения. За три окрасившихся в красный предложения дисквалификация и перевод в обслуживающий персонал. А это означает, что близких с Земли ты больше не увидишь никогда. Прямая связь людей Земля-Олимпия запрещена уголовным кодексом. Может, конечно, родные тоже решат стать игроками… Вот только сильные мира сего их не выберут. Сейчас, во времена продовольственного и экологического кризиса на родной планете, они вкладывают свои драгоценные денежки только в самых лучших.

«Уличные драки и оскорбления запрещены. Разрешается бросить вызов в любой существующей игре. Тот, кому бросили вызов, обязан его принять либо предложить другую игру на своё усмотрение. В спорных случаях, выбор итогового соревнования решается голосованием зрителей» – прочитал Артём над зеркалом в ванной.

Побриться, привести себя в порядок и запомнить правило – идеальное начало первого дня на Олимпии. Пестрые до этого веснушки отчего-то в местном климате потускнели. Хотя разницы в погоде никакой. Правда, тело кажется легче, воздушнее.

Пару шлепков по щекам. Вроде взбодрился. Внимательный взгляд на отражение. Голову в одну сторону, в другую. «Пусть борода отрастает, – решил Артём, – так внушительнее». Тридцать четыре года – немало, но если бриться, то воспринимают как малолетку. На Родине это хорошо, меньше спроса, а тут… Тут правит сила.

За широкими окнами кипела жизнь. Вчера после первичного инструктажа, их привезли в Город Игроков. Вместо обыденных клетей-небоскребов здесь высились деревья с домами. Идеальный баланс между площадью жилища и комфортом. Большой толстый ствол из прочного полимера с лифтом и трубопроводом внутри. А по его бокам, в каком-то не совсем линейном порядке, грибами росли дома с небольшими участочками и парой плодовых деревьев. Игрок занимал весь такой дом – две-три комнаты, душевая, уютная веранда и самое прекрасное – удивительный вид из окна. Для каждого потока новичков, создавалось отдельное строение на тридцать домов. Сначала их селили в случайном порядке, но на следующий после прибытия день проводилось соревнование. Кто побеждает по очкам – занимает дом на самом верху, рядом с огромным табло, где красуются прозвища живущих в дереве игроков и набранные ими баллы. Там и растений побольше, и света.

Артём с прищуром взглянул на своё отражение. Кажется, даже полдня пребывания на Олимпии, убрали мешки под глазами и разгладили морщинки. А может быть это из-за меньшей силы тяжести? Он собрал волосы в хвост и зафиксировал жгутом, чтобы не мешались.

Эхом отскочил от стен стук в дверь. Говорили, что придут некие «специалисты», подготовить к соревнованию. Видно, они. Трое молодых парнишек в уверенных… нет, в надменных позах стояли на зеленой лужайке у дома.

– Проходите, – впустил Артём их внутрь, – Здравствуйте.

– Слесарем на Земле был? – вместо приветствия спросил светловолосый слащавый парень и оценивающе осмотрел его с ног до головы.

– Пчеловодом.

– Без разницы, – махнул другой.

«Не спорить со специалистами» – еще одно правило. Ох, как же зудело нарушить его сейчас! Пчеловод! То же самое, что слесарь? В каком мире эти малахольные живут? Артем сцепил зубы, сделал глубокий вдох, прикрыл глаза. Голубые, по-земному небесные глаза Алисы, с мольбой глядят на него перед отлетом. Просят не психовать, не выходить из себя. «Хорошо, Алиса, – подумал он и воздержался от комментариев, – это всё неважно».

– Будешь футурологом.

– Мммм, – невнятно промычал и нахмурился Артём.

– На, изучай, – третий, пониже остальных, с противным писклявым голосом, бросил на стол рулон монитора, – и вот это поменять надо, – он небрежно указал на голову Артёма, – не футуристично.

«Не спорить со специалистами».

Артём скривился, но всё же кивнул.

– Ты с детства мечтал побывать на Олимпии и своими глазами посмотреть новую реальность. Уверен, что здесь идеальное устройство мира будущего. Игры – лучший регулятор общества.

– Ладно.

– Интервью через час, через пять первый тур. Читай методичку, облажаешься – в кроты.

– Ладно.

«Кто такие кроты?»

Двое ушли, один остался. Оказалось, стилист или космоимиджмейкер по-местному. Из «отсталого пчеловода», как он выразился, за тридцать минут сделает «настоящего футуролога». Парень менял Артёму прическу, выщипывал брови, красил их в какой-то цвет, замазывал и без того едва заметные веснушки. Было время изучить методичку. Обманывать – не его конёк, но и без участия в состязаниях навечно проигравшим стать не хочется. «А, может, это и не ложь, – оправдал он себя, запоминая новые понятия, – может, я и правда футуролог, я же верю, что здесь идеальный мир».

Через двадцать минут из зеркала на Артёма смотрел совершенно незнакомый и не особо приятный человек. С ярко-оранжевым ирокезом вместо скромного рыжего хвостика, темно-коричневыми густыми бровями и с линзами ядовитого зеленого цвета. Агрессивный, недобрый. Нос невольно дернулся, ноздри раздулись.

– Вот это марафет! – донесся грубый, уже знакомый бас.

Артём закатил глаза, тяжело вздохнул и повернулся. Колян. Двери тут не закрывают, что ли? Или нормально без стука врываться? Пять минут до интервью, а тут этот… приперся.

– Да ладно, Рыжий, не парься, потом поменяют, – он по-товарищески похлопал его по плечу, – дело к тебе, друг…, важное.

– У меня есть две минуты.

Случайный попутчик навязчиво записывается в друзья. Но лучше так, чем враждовать. Что на Олимпии, что на Земле, люди-то одни и те же. Больше знакомых, меньше проблем. Когда все тебя знают, то и напакостить не решаются. Ведь куда проще кому-то незнакомому подстроить гадость.