Валентина

Валя зажмурилась, ей было так стыдно за подругу. Как раз в этот момент зашел их приятель.

– Ты что делаешь? – возмутился мальчик, застукав Светку, складывающую бумагу себе в карманы.

– Я – ничего, просто хотела посмотреть, залезет ли она в карман, – соврала девочка.

– Врушка и воровка. Ты могла бы попросить, я бы дал. Так не поступают советские люди. Мы коммунисты, а коммунисты у товарищей не воруют, – сказал разозленный мальчик.

Светка и приятель стали ругаться. А Валя смотрела на поднос, который принес мальчик, и не могла оторвать от него глаз. На нем лежали три конфетки в красивых красных обертках. Он нес их угостить. Вале стало обидно, что из-за Светы он их сейчас выгонит и они так и не попробуют конфет. Пока Света и мальчик выясняли, кто прав, а кто виноват. Валя пробралась к конфетам и сама не заметила, как съела одну за одной.

– Еще одна, – возмутился мальчик, увидев Валю, жующую конфеты. – Вон отсюда.

– Да и пожалуйста, – сказала Светка. – Сытый голодного никогда не поймет, – подруга вышла, хлопнув дверью. Валя побежала за ней.

– Да, подруга, не ожидала от тебя такого. Съесть все конфеты. Хоть мне бы одну стащила. А еще меня в чем-то обвиняешь, я хоть бумагу нам на двоих взяла. На! – девочка достала белоснежный смятый лист из кармана.

– Извини, – сказала виновато Валечка. Ей действительно было очень стыдно, что она не сдержалась и съела все три конфеты. Но они были такие вкусные, за все свои девять лет девочка никогда не ела конфет, только сахар рафинад и тот по праздникам. А тут конфеты, какие они были вкусные – не описать словами. Жаль, что она не сдержалась и съела все, надо было все-таки угостить Светку. Бумагу, кстати говоря, у них забрали. Как только они принесли ее в класс, началась такая драка между ними со Светкой и мальчишками за белый лист, что учительница не выдержала и забрала у девочек оба листа, обещав на них написать и нарисовать что-то полезное для всего класса. Так в их классе появились первые плакаты о дружбе и хорошем поведении. Учительница рисовала превосходно, и Светку просто распирало от гордости, когда она говорила всем, что эти плакаты появились благодаря ей.

Летом 1946 года нежданно для всех вернулся отец. На дворе стояло знойное лето, Валя со Светой гуляли во дворе. Наташа тем летом подрабатывала уборщицей в госпитале, где работала мама и тетя Зина, и редко гуляла с ними. Валя не сразу узнала отца, слишком много времени прошло, да и изменился он очень. Девочки играли во дворе в догонялки с мальчиками, как неожиданно Валю кто-то окликнул.

– Валентина, Валя, Валечка! – крикнул мужчина. Девочка, обернулась, всмотрелась в силуэт, стоявший в 10 метрах от нее, но не узнала и продолжила дальше играть. Мужчина подошел ближе.

– Валя, доченька, ты не узнала меня? – спросил он ее, подойдя поближе. Валя впала в ступор. Она настолько привыкла, что отца нет и они его считают пропавшим без вести на войне, что не могла поверить своим глазам.

– Папочка! – кинулась наконец она ему на шею.– Ты живой!

– Да, доченька, живой, – сказал бывший солдат, утирая навернувшуюся слезу.

– Где же ты так долго пропадал? – спросила девочка. – Мы думали, тебя убили, или в плену замучали.

– Долго рассказывать. Пойдем домой, – сказал смущенный мужчина, так как вся улица замерла и уставилась на них. Женщины перестали стирать, дети перестали играть, пожилые мужчины у дома перестали играть в домино. Все внимание было приковано к ним.

– Пойдем, я покажу, где мы сейчас живем. Постой, как ты нас нашел? – удивилась девочка.

– Ну я же письма вам сюда писал, – ответил отец.

– А точно. Кстати, папа, я закончила 1-й класс и теперь тоже умею читать и писать, – с гордостью сказала Валя.

– Вот здорово, будет кому сказки мои записывать, – ответил отец, взяв дочь за руку. – А меня научишь, а то меня товарищ по роте только буквам научил, а знаки всякие я не знаю.

– Конечно, папочка, – сказала довольная Валя.

Родственники дошли до их комнаты в бараке, и Валя расплакалась.

– Что с тобой, дочка? – удивился папа.

– Как же мы теперь здесь все поместимся? – плакала девочка.

– Ничего, как-нибудь, дочка, как-нибудь, – ответил отец.

– Жаль, что мама нас с деревни увезла, – сказала сквозь слезы Валечка.

– Ничего, главное, все живы и здоровы.

– Папа, не все… Женька… – мужчина прервал дочку, поставив палец к губам.

– Я знаю, дочка…

Потом Светка сбегала за матерью и Наташей, и семья встретилась вновь полным составом, только уже без Женьки. Мать долго плакала и обнимала отца. Наташка держала отца за руку и боялась отпускать, как будто если отпустит, он исчезнет. А Валя сидела на коленях и слушала его рассказ о том, где он был, через что прошел и почему не вернулся сразу. В 1944 году отца отправили под Ленинград, там он был тяжело ранен в 1945 году и заболел туберкулезом, долго лечился и почти год лежал в госпитале. А потом, когда его наконец выписали, добирался до их городка на попутках. Адрес он помнил, но, где именно находится дом, не знал. Плутал полдня, пока не нашел двор и не узнал дочь.

В бараке после возвращения отца семья прожила недолго, им дали квартиру. Отцу как участнику войны, герою советского союза и защитнику Ленинграда было положено свое жилье. Отец пошел работать на завод, здоровье у него после войны было не очень, и вскоре ему дали инвалидность.

В тот год Валя обрела отца, но потеряла подругу. Трагедия случилась тем же летом, что и возвращение отца. Светка с мальчишками со двора пошла купаться на речку и утонула. Ее тело не сразу нашли. Валя не могла поверить, что подруги, ее бойкой Светки, с которой она всегда, как за каменной стеной, больше нет. Она винила себя, что не пошла в тот день с ней купаться, а предпочла провести время с недавно вернувшимся отцом. Но это жизнь и еще одно горе, которое пришлось перенести Валечке. Светку хоронили всем двором. Горе как будто коснулась всех его жителей, прощаться с подругой Вали вышли все соседи от мала до велика, почти все плакали. Больше всего жалко было мать Светы, безутешную тетю Нину. Света была единственным смыслом ее жизни. И как она теперь без нее?

Совсем скоро после трагедии семья Валечки переехала в свою квартиру в другой район города. Им дали просторную двухкомнатную на первом этаже пятиэтажного дома. У них с Наташей появилась своя комната. Наташка, уже на тот момент четырнадцатилетняя девушка, сразу выбрала себе кровать у окна, а Вале ту, что у стола. Но для девочки это было такое счастье, так хорошо они еще никогда не жили. А когда папе дали инвалидность, он получил машину «инвалидку», круче их с Наташей во всем дворе не было. Теперь они ездили в гости к бабушке в деревню на машине. И там проводили почти все лето. Мама помирилась с теткой и бабушкой. С войны вернулся только младший сын тети Нади Вася и вскоре привел в их дом невесту. Семейство росло.

Глава 2. Юность

Валя стала самостоятельно зарабатывать в шестнадцать лет. В те времена мало кто заканчивал десять классов в школе и тем более шел учиться дальше. Они с Наташей окончили только восемь классов. В их деревенской семье было здорово хотя бы уметь читать и писать, а о полном среднем образовании как-то даже никто не думал. Валечке хотелось быстрее стать самостоятельной и научится жить без родителей. Не то чтобы ей с ними было сложно или некомфортно, просто им было тесно в одной квартире с молодой семьей Наташи.

Наталья рано вышла замуж. Как только окончила школу, она начала встречаться с Дмитрием, и ровно в восемнадцать лет они расписались и стали родителями. Наташа родила первенца, и жили они с ее семьей в двухкомнатной квартире. Валя понимала, что лишняя и ей бы съехать куда-то, поэтому после восьмого класса устроилась на завод маляром, и через год ей дали комнату в общаге при заводе, куда она и переехала от родителей. Тут у Вали началась настоящая, веселая общажная жизнь. В общаге она быстро обзавелась подругами. Ими стали соседки Варвара и Фекла. Обе девушки были деревенские и приехали в город на заработки, как окончили восемь классов в сельской школе. Варвара была общительной, раскрепощенной хохотушкой, а Фекла, наоборот, скромной, сдержанной и чуткой девушкой. Подруги были старше Вали на два года и сразу «взяли в оборот» робкую 17-летнюю девчонку. От них она узнала о заводских вечерах танцев в клубе при заводе и через них она познакомилась со своей первой любовью Николаем.

Это произошло на первом же вечере танцев, на который она пошла с Варварой и Феклой. Варя без умолку рассказывала ей про местных парней и мужчин, а Фекла постоянно одергивала подругу, предостерегая Валю от не очень серьезных на ее взгляд кандидатов. И вдруг Валя увидела его… Он сидел посреди танцзала и играл на гармони, да так умело и задорно, что вокруг него собралась толпа девчонок. Красивый, голубоглазый, высокий, статный бывший солдат, отслуживший в морском флоте и только вернувшийся из армии. Николаю был 21 год. Он был душой компании и звезда всех вечеров танцев. Так, как он играл на гармони, не играл никто, и Вале достаточно было только бросить робкий взгляд на парня, как она поняла, это оно – любовь с первого взгляда.

– Не советую, – услышала она робкий голос Феклы. – Это первый бабник у нас тут. По нему, знаешь, сколько девушек у нас тут сохнут. «Поматросит и бросит». У него и прозвище такое «матрос», не понятно только: из-за того, что он в Морфлоте служил или потому что «поматросит и бросит». Да, Варь?

– Ой, да. Это еще тот экземпляр, Валька, даже не смотри на него. С таким одни слезы. А вот Мишка, его лучший друг, что стоит вон там в углу и курит. Вот он хороший. Рукастый, бригадир. Серьезный такой. Вот его Валька, я бы рекомендовала, – сказала Варвара подруге. – За ним будешь, как за каменной стеной.

Но сердцу не прикажешь, для Вали в этот момент не было никого в этом зале, кроме Коли. Она завороженно смотрела на него, боясь даже дышать рядом с ним, настолько он казался ей идеальным.

«Конечно, от него сходили все с ума, а как не сходить-то? – думала она. – Вон какой красавец! А как играет! Ой, Божички мои, ноги сами идут в пляс». И Валя начала танцевать.

– Вот тебе на, – сказала Варвара хохоча. – Ну подруга дает, —и добавила уже Фекле на ухо шепотом – А с виду-то и не скажешь, что так умеет выплясывать.

– Да, – согласилась Фекла.

А Валечка старалась для Николая, чтобы он заметил ее и обратил внимание на скромную, красивую, светловолосую девушку, которая полюбила его с первого взгляда. И он заметил. Под конец вечера, когда Валя перетанцевала с кучей заводских парней, и подруги ее разбрелись по парочкам, он подошел к ней.

– Привет! Я тебя тут раньше не видел. Новенькая? – спросил он, подойдя к сидевшей на стуле уставшей девушке. Валя так плясала, что стерла все ноги в кровь в туфлях. Только присела, чтобы снять туфли и тут же подошел он. Девушка растерялась, подняла на него свои большие зеленые глаза и, заикаясь, ответила:

– Нет, я уже три месяц на заводе работаю. Просто не знала про такие вечера.

– А в каком цеху работаешь? – спросил Коля, подсаживаясь к Вале.

– В малярном работаю. А ты?

– А я столяром, в 48-м цеху. Смотрю, ты натанцевалась, – заметил Коля, заметив усталый вид Вали сидевшей без туфель.

Валя засмущалась и поспешила надеть туфли. Но кавалер не растерялся и, легко вскочив со стула, подхватил Валю на руки.