Мозаика историй

Взгляд упал на уже не первый день цветущие на подоконнике орхидеи. Появилась мысль: «Как давно я не обращала внимание на эти цветы. Какой несравнимой красотой возрождающейся жизни веет от них! Цветы распустили бутоны, как будто приветствуют меня открытостью и белизной, скромной нежностью и гармонией цветов».

Орхидеи – мои любимые цветы с тех пор, как увидела их впервые. Они – символ Любви и Верности, Обновления и Возрождения. Цветок подарили дети. С тех пор прошёл почти год. В какой-то момент от него остались лишь голые стержни. Показалось, что он уже не возродится, но рука не поднялась убрать его с окна, выставить на улицу. Для меня это значило – потерять что-то светлое, уничтожить, предать.

Животворные руки мужа поколдовали над ним по какому-то ему одному ведомому ритму оживления, прикосновения, поливания, и цветок ожил, продолжил своё существование, получил вторую жизнь. Теперь он стал уже возрождённым подарком от мужа, который и не подозревает, что стал неожиданным героем моего рассказа.

«Так и человек, – подумала я. – Казалось бы, он лишился энергии, слаб, немощен, потерял ориентир в жизненной суете, но стоит обратить на него внимание, сказать доброе слово, похвалить поступок, и через минуту вы не узнаете в нём того первого, поникшего, потерявшегося, слабого и безвольного. Откуда только что возьмётся. А если ещё солнышко коснётся его своими лучами, ветерок пробежится по телу, лаская и приветствуя, прохожий улыбнётся, заставив, почему-то неосознанно, волнуясь, улыбнуться в ответ, то жизнь обретёт новый смысл, возможно начнётся с чистого листа».

Такова была прелюдия того памятного зимнего утра, в которое я поняла, что всё, что происходит с нами, зависит от эмоционального настроя и волны свежего воздуха свободы, которые можно ощутить, соприкоснувшись с жизнью, став её участником.

С того момента прошло почти десять лет. За это время я дала волю своим желаниям. Увлекла мужа стремлением познать мир через посещение различных стран и континентов. Жизнь обрела смысл.

И вот встреча с вами, дорогие коллеги по перу. В дни непредсказуемых перемен, она даёт надежду на выход из создавшейся ситуации на новый жизненный уровень, наполненный неповторимыми мгновениями любви, добра и света.

Вспомнились слова Гёте из «Фауста»: «Остановись мгновенье, ты – прекрасно».

Этот и другой рассказы Ирене Крекер вы можете прочитать в ее книге «Жизнь не по учебнику».

Отворот

Елена Лукинова

С Наткой мы сидели в уютной кофейне и делились произошедшими событиями.

Правильнее сказать, буйствовала эмоциями она, рассказывая подробности последнего фееричного романа.

– Не, ну все было волшебно! Весь конфетно-букетный период был невероятно романтичен. А поездка в Италию и неделя в городе Сирмионе на озере Гарда это не просто восторг и восхищение, а бурлящий вулкан эмоций.

И, – тут подруга кокетливо усмехнулась, – такое неординарное предложение руки и сердца у меня было впервые. Да и сам Олежа, в общем-то, мужчина с одной стороны, что надо! – тут подруга как-будто мысленно перестроилась на другую реальность.

– Так в чем же дело, Натка? Ты дала согласие?

– Тогда – да. Но все изменилось.

Когда мы вернулись из Италии, я уже пригласила его к себе домой. Ну ты же знаешь мои правила: мой дом – моя крепость, куда вход разрешён только самым близким. И я решила, что будущий муж имеет право уже попасть в мою обитель. Когда мы пришли, видимо, мой любимый пушистик Нафаня, не привыкший к чужим людям, испугался голоса нового человека и в тот момент, когда я открыла дверь квартиры, прошмыгнул на лестницу. Тут уж испугалась я, ты же помнишь, какой Нафаня у меня домашний. Бросилась его догонять. Но он, паршивец, успел где-то спрятаться.

Я, мигом успевшая превратиться из обворожительной обольстительницы во взъерошенную тётку с огромными озерами паники в глазах, явно Олежу удивила. Поначалу он мне даже попытался помочь искать кота. Но скорее изображал попытку.

Самое интересное, что даже находясь в состоянии паники, я умудрилась краем глаза отмечать действия Олега. Эдакое непрекращающееся тестирование кандидата и анализ.

И вот, как мужчина-праздник он замечателен. Креативный выдумщик и романтик.

Но как помощник в каких-то житейских мелочах Олежа пассует. Контрольным выстрелом по нашему совместному будущему была фраза: «Наточка! Да найдётся твой кошак. Не переживай так. Пошли уже. Ты за него так волнуешься, что можно подумать, твой кот тебе дороже, чем я!»

Надо знать мою подругу. Она обожает своего пушистого питомца. Говорит, что с ним прошла через Крым и Рим и т д.

– И что ты ему ответила? – мой вопрос подруге уже был чисто риторическим.

– Да! Я ему ответила, что, ДА, мой кот мне дороже тебя! И указала направление, в котором порекомендовала ускоряться. В общем, подруга, я снова свободна! И Нафане благодарна за то, что всякую нечисть от дома отваживает, – Натка довольно рассмеялась.

А я в очередной раз восхищалась подругой. Её оптимизмом и задором. И точно знаю, все хорошее впереди!

Эх, подруга! Нам ли быть в печали?!

Ария Марии Магдалины

Анна Найдек

Бывают истории о великих победах и грандиозных достижениях. Но они не мои. А моя – о крошечной славе и маленьком триумфе. Но длиною в жизнь.

В шестнадцать лет я поступила в Киевский политех. Была в группе на год младше всех, а в общежитии – так вообще самой что ни на есть «салагой». Но быстро обрела статус местной «звёздочки». Благодаря гитаре. В те годы это был беспроигрышный вариант популярности. А я не только играла, но и пела песни собственного сочинения.

Ловит меня как-то на кухне общежития пятикурсник Костя Марченко – босс местной радиорубки. Приглашает поговорить и попеть в прямом эфире. Я очень смутилась. Петь по радио, пусть даже мелкого разлива, это вам не бренькать на диване для своих. Но Костик умел уговаривать. Передача прошла на ура. Я спела несколько своих песен. А на утро проснулась «знаменитой» аж на всю общагу.

Дальше народная молва дошла до Лёвы Сивцева – лидера факультетского ВИА «Аргонавты». Лёва пригласил на репетицию. А я до конца держала небольшую интригу. Дело в том, что ударником в этой группе был мой старший брат Мишка, по стопам которого я и потопала в КПИ. Он уже заканчивал учебу, был женат и жил на квартире. А в общагу наведывался изредка, либо на репетиции, либо меня проведать и поддержать.

Короче, там мы и встретились, в тёмном гудящем басами и барабанами подвале общаги. Мишка оторопел от моего появления. Он, конечно, слышал, что и как я пою. Мы дома много музицировали вместе. Но когда я запела под бас и ритм гитару, под клавишные, под ударник, – это было уже что-то совсем другое!

Выступила пару раз с ребятами на студенческих вечерах. Но мой репертуар был явно из «другой оперы». Как-то Лёва дает мне магнитофонную кассету и заявляет: «Здесь куски из рок-оперы „Иисус Христос – Суперстар“. Учи арию Марии Магдалины. Будем играть!»

Легко сказать – учи. Английский был на «школьном» уровне, то есть, никакой. Текста перед глазами нет. На слух записывала слова, а потом по словарю пыталась подобрать аналоги. Смысл текста даже и не пыталась понять глубоко. Про любовь женщины «легкого поведения» к Христу. Этого достаточно. Всё остальное передает музыка. Слушать особо – тоже не на чём. Магнитофон надо было одалживать и ждать очереди. Петь тоже негде – в комнате кроме меня ещё трое. Облюбовала скамейку в глухом углу парка КПИ и тихонько мурчала себе под нос текст со шпаргалки.

Репетиции тоже шли туго. Я не вытягивала эту арию ни по вокалу, ни по погружению в тему. Мы всё же сыграли её один раз на публику. Спела сносно. Но это не была исповедь женщины, узнавшей боль и преображение истинной любовью.

По-настоящему я спела эту арию очень много лет спустя. Уже под «минусовку» в сети. Уже после сильных потрясений на личном фронте. Вначале я просто рыдала через строчку.

I Don’t Know How To Love Him

Точно, я совсем не знаю, как его любить, действительно – не знаю. Всё кажется не так, не достаточно, невыразимо.

He’s a man he’s just a man

And I’ve had so many men before

Ну да, он просто человек, просто мужчина. Один из мужчин, не Христос, конечно. Но почему он? Почему же так больно?

I’ve been changed yes really changed

И конечно, я изменилась. Да, действительно, изменилась. Меня это чувство «перепахало» и заново засеяло. Я уже другая.

Yet if he said he loved me

I’d be lost I’d be frightened

Боже, даже если бы он сказал, что любит. Что бы я с этим делала? Не имею понятия. Наверное, испугалась бы или сбежала.

Мне казалось тогда, что в тексте каждая буква – обо мне, и каждая нота – про мою суть.

С тех пор я пою её изредка и удивляюсь новым смыслам. Будто она меняется вместе со мной – ария, длиною в жизнь. Триумф и слава любви.