Две тысячи дней и двенадцать минут

Или… спрятаться?

Ни с кем не здороваться,
Не прятать пытливый взгляд.
Запомнить прохожего. И он словно снят
на пленку.

Разобрать все часы
до винтиков, шестеренок.

Давай уедем? Так будет лучше.
Я здесь не могу.
Прошлое душит.

На память

Когда я уйду, от меня останутся
только истерики на бумаге;

Только песни. И то
ты обновишь плейлист.

Возможно – история переписки.
Длиной в пару сотен страниц.

Останутся в памяти разговоры.
(их даже не пытайся забыть).

А помнишь споры на избитую нами тему:
курить/не курить?

Конечно, все помнишь.
Как же память тебя подставила!

Когда разбегаются люди,
одному из них плохо, как правило.

Неужели не мне?..

Жить спеши

А ты живи, пока сигарета тлеет,
Пока чувства не осыпались пеплом.
И окурок сгоревший, измученный,
Не летит по дороге, подгоняемый ветром.

По бумаге – размытыми линиями,
Пальцами теплыми – по стеклу.
Сердце под ребрами тихо шепчется,
И глухими ударами подгоняет весну.

Ожидание

Дыхание с треском ломается,
Как непрочный ноябрьский лед.
Кто-то кого-то на станциях
Верно и преданно ждет.

А меня ожидают метели.
Зима – моя психбольница.
Снежинки тают на веках,
Остаются слезой на ресницах.

На расчерченном ветками небе
Звезд не видно за облаками.
Почему так беспросветно скучаем
По тем, кого нет рядом с нами?

Нетелефонно

Провода телефонные душат,
Узлами стягивают шею.
Гудками длинными, как выстрелом ебаш*т,
И превращают нас в безвольные мишени.

Сломано

Ты – мое ничего.
Я – твое безразличие.
Ты – мое откровенное,
Ты – мое самое личное.

Я для тебя – пустота,
Я – лишний градус в водке.
Ты тонешь в моей душе,
А всплываешь криками в глотке.

Мы оседаем пеплом
В истерзанных душах друг друга.
Мы прячемся в закоулках,
Следы заметает вьюга.

У меня без тебя беспощадная,
Грызущая, рвущая ломка.
Мы собираем себя по частям,
Находим себя по обломкам.

До весны, my dear

Я буду весной наблюдать,