Мамочка, помоги

Алёна всю дорогу поглядывала на Амира Риятовича. Тот сидел за рулём с очень недовольным видом.

– Это замечательно, что мы едем сейчас к твоей дочери Алёна-джан, – обмолвился он. – Родственницу твою высадим и выйдешь, нам нужно с тобой серьезно поговорить!

– О, Боже, какой серьезный тон! – вдруг высказалась с заднего сиденья Алина Иосифовна. – Ну просто суровый мужчина, как я погляжу! А разговор то – обычная любовная чепуха, которую они нам, женщинам бедным, на уши в виде «лапши» вешают!

Амир Риятович грозно нахмурил брови.

– Попросил бы вас не комментировать, женщина! Я вас везу, в непотребном, непозволительном виде. В моей, заметьте, машине! А вместо благодарности вынужден выслушивать всё это!

– Ну извините, уж что наболело, то и озвучила! – отчеканила Алина. – Меня просто тошнит уже от вашего мужского эгоистичного тона раздутого самомнения! И не смейте так разговаривать с Алёночкой! Вы, мужики, все одним миром мазаны!

– Что-о? – весь надулся Амир. – Алёна-джан! Только ради тебя я сижу и терплю эту хамку! Так бы высадил прямо на тротуар и пусть пешком идёт! Нет, ползёт! В одной туфле!

– Амир Риятович, успокойся! – попыталась успокоить мужчину Алёна. – А ты Осиповна спи! Что толку теперь на воду дуть, когда у самой молоко сбежало? И вообще! Из-за тебя Осиповна, в машине дышать нечем, все окна запотели, ещё и орёшь, обстановку нагнетаешь!

– Я в кои-то веки с горя напилась! – громко возразила пьяная пассажирка, – Или права такого не имею? Накинулись вдвоём кричать на раздавленную горем женщину!

– Да не похоже, что она горюет! – тут-же завёлся возмущаться Амир Риятович. – Наклюкалась до неприличия, еще и шубу надела, губы накрасила! А туфли – каблук? Это наталкивает на мысль, что женщина радуется уходу мужа и отмечает бурно! А теперь вот, гулять собралась!

– Успокойтесь! – затрясла руками Алёна Ивановна. А с заднего сиденья раздался истошный женский хохот.

– Ахахахаха! – хохотала Алина. Женщина даже рот свой напомаженный открыла и зажмурив глаза, радостно потрясла вдруг своей головой:

– Ух, до чего же жуткий и нудный тип этот ваш «мужчина», Алёна Ивановна! Меня словно в прорубь с ледяной водой вверх ногами окунули! Мой вам совет, милочка! Ни при каких обстоятельствах не связывайте свою жизнь с этим вздорным болтливым ничтожеством!

***

– Ты извини меня Алён, – вымолвила бледная, растрепанная Алина Иосифовна, закутанная в тёплый махровый халат. – За то, что так вышло с твоим, этим как его…

Женщины: Тамара, Алёна и Алина втроем сидели в кухне и грелись горячим чаем с кренделёчками.

Алёна Ивановна с отрешённым видом сидела и глядела в свой молчащий телефон.

– Мама, ты мужчину себе что ли завела? – недовольно заметила Тамара.

Алёна Ивановна вздохнула:

– Да вот. Ухаживал тут один за мной… А теперь видимо, передумает!

Алина Иосифовна подняла глаза на сватью:

– Ага. Передумает он. Зря что ли цветы дарил? Он с тропинки, протоптанной, уже не свернёт! Пока своего не добьётся!

Алёна Ивановна гневно хлопнула по столу рукой:

– Хватит, Осиповна, помолчи! И так уже поучаствовала в развале моих отношений, чего тебе еще надо?

Тамара удивленно поглядела на мать:

– Мама не лезь к Алине Иосифовне, ей и так плохо. Алина Иосифовна, пойдемте я вам в своей комнате постелю! Я вас так понимаю!

Девушка обняла свою свекровь, и та всхлипнула, уткнувшись лицом в плечо невестки. Так, обнявшись, две брошенки и ушли из кухни.

***

Алёна Ивановна почувствовала себя брошенной собственной дочерью. Внутри не то, чтобы ревность закопошилась, а состояние такое, недопонятости собственным ребенком.

– Так, я наверное, пойду, – высидев тщетно полчаса в ожидании, встала из-за стола Алёна.

– Уже уходишь? А ну стоять! – услышала она голос дочери, когда отпирала входную дверь.

– Томочка, – обернулась Алёна.

– Вернись в кухню, нам надо с тобой серьёзно поговорить! – скомандовала Тамара.

***

– Что ты там за мужчину себе успела завести? – требовала объяснений дочь, Тамара.

– Никого я не заводила. Он сам за мной начал ухаживать.

– Ну-ну. Столько лет в твою сторону никто не смотрел, а не успела дочь замуж выйти, как тут-же объявился кто-то, – засомневалась дочь. – Мама! Мне Алина Иосифовна рассказала о том, какой нудный и вредный этот мужик, который к тебе клинья подбивает! Вы еще толком сойтись не успели, а он уже тебе нотации смеет читать!

– Доченька! – вздохнула Алёна Ивановна. – Я попросила бы тебя не лезть в мою личную жизнь. Давай для начала в твоей все проблемы разгребём?

– Нет мама! – строго заявила Тамара. – Сегодня ты никуда не пойдешь, я тебе в гостиной спать постелю. Ты мне нужна. Ты нам с Алиной Иосифовной нужна, поэтому останься сегодня с нами!

– Но это абсурд, Тома, мне нужно идти, – принялась закипать Алёна. – Меня… ждут! Ну да, ждут! Почему я должна оправдываться и врать? Меня ждет Амир Риятович! И у нас должно быть признание, плавно переходящее к свиданию! – выпалила правду она.

– Мужчина не поезд. Если с чувствами, то подождёт! – холодно ответила Тамара. – Я прошу тебя мама, переключиться сейчас на мои проблемы. Я на эмоциях выкинула свое обручальное кольцо и свадебный фотоальбом в мусорку. Поможешь искать!

Когда часы показали половину пятого утра, а в окнах уже достаточно посветлело, Тамара разбудила мать, шепнув: пора!

Обе женщины тихо, на цыпочках, чтобы не разбудить спящую в соседней комнате Алину Иосифовну, двинулись к прихожей. Оделись в старьё, которое заранее отыскали, на головы натянули шапочки. Ведь неудобно будет, если их узнают в тот момент, когда женщины будут шарить по мусорным контейнерам.

У контейнеров Тамара скомандовала:

– Перчатки надевай!

***

Амир Риятович удивленно похлопал глазами, признав в одной из бомжих, шарящих в мусорке, свою «джан».

– О не-ет! – скривилось лицо мужчины, и он выбежал из своего автомобиля, подбежал к мусорным бакам и пронзительно свистнул.

– Ай! – вскричала, выронив мусорный пакет из рук Алёна Ивановна.

Дочь ее, Тамарка, пригнув голову и натянув на лицо шапочку, юркнула за мусорку и спряталась там.