Дочки-матери

– Ах вон оно что. А нук узнай адрес той квартирки, может я ее у этого хозяина заместо Олеськи и куплю!

Кирьян уставился на нее во все глаза.

– Узнать то я узнаю. Да только если мамка с Олеськой про то, что ты у них из-под носа квартиру хочешь увести, на меня совсем рассердятся. А как я потом к себе домой кушать ходить буду?

Люба осерчала. Брови свои соколиные грозно сдвинула, губы поджала.

– Адрес не принесешь – на порог больше не пущу. Ступай! И без адреса не приходи, хоть какой-то шерсти клок с тебя будет, овца ты паршивая!

Глава 6

Анна с дочерью Викой лежали рядышком на большом кожаном диване. На лице и мамы, и дочери, толстым слоем была нанесена угольная маска. На закрытых веках – огуречные ломтики. Женщины релаксировали, лежа в расслабленных позах, слушали таинственные мелодии древних индийских мантр и изредка тихонечко переговаривались о своем, о женском.

Папа и муж семейства, Михаил, находился в соседней комнате. Он сидел в уютном глубоком кресле, перед ним на столике дымилась чашка с горячим шоколадом. Хозяин дома перечитывал томик Булгакова, задумчиво потирал переносицу и размышлял о чем-то, с мучительным выражением лица.

И тут раздался звонок в дверь.

Звонок и грохот: кто-то торопливо колотился в дверь и исступленно жал на кнопку звонка.

– Мишенька, посмотри, кто там! – беспомощно произнесла Анна.

Михаил медленно поправил очки, поднялся с кресла и побрел в прихожую.

– Там Тамара Никитична. Наверное, случилось что-то, – произнес мужчина, поглядев в глазок.

– Не открывай! – нервно вскрикнула Вика, однако было поздно: в прихожую беспардонно вломилась соседка.

– А я вот к Анне. Поговорить, так сказать! – заявила громко Тамара.

– В столь поздний час? Анна занята, – кашлянул Михаил.

– Ничего, я тихонько рядом посижу, мешать не буду! На, Мишенька, пирог. Банановый штрудель называется, – шмякнула в руки соседа тарелку с каким-то бледным «блином» Тамара.

Подтолкнув удивляющегося Михаила в спину, Тамара оттеснила его в сторону и рванула в гостиную.

– Девочки! – замерла она, разглядывая две странные фигуры, с серыми скукоженными от маски лицами, вскочившие с дивана.

– Вообще-то поздно уже, – заметила Анна. – Мы гостей не ждали.

– Да я разве гость? Я ж своя, – улыбнулась Тамара.

Вика пронеслась мимо Тамары в ванную со скоростью света: девушка панически боялась неадекватную соседку.

– Я вот о чем поговорить намеревалась, – схватила за рукав соседку Анну Тамара. – Присядь, а то упадешь от радости.

Ничего не подозревавшая Анна внимательно посмотрела на соседку.

– У вас товар, у нас – купец. Нравится моему Витьке ваша Виктория, – с горящими от счастья глазами, призналась Тамара.

В глазах Анны показался нескрываемый ужас. Выронил из рук книгу прямо на пол, и Михаил. Что-то упало и с громким звоном разбилось в ванной.

***

Кирьян погремел крышками от кастрюль и возмущенный выглянул из кухни:

– Наши, где все? Почему ничего не сварено?!

Олеся едко ответила, улыбаясь во весь рот:

– Наши уехали в поле. Как это ничего? А греча-то? Гречневая каша, пища наша. Хлеб черный, капуста квашеная, молоко. Чем не еда? Ужинай по-царски, да помалкивай. Ешь что дают! Твоя баба тебе и такого-то на стол не поставит!

Кирьян обиженно шмыгнул носом, стукнул по столу кулачком.

– Мамке пожалуюсь. Скажу, еду от меня прячешь, кормишь ерундой. Я мужик, меня мясом кормить надо! Хотя откуда тебе знать, ты мужика настоящего только издалека видела! Мяса мне свари!

Олеся вязала младшей дочке носки. Тряхнула своими рыжими косами:

– Иди у Любки своей командуй! Недолго мне тут осталось весь этот кавардак наблюдать. Уеду скоро в райцентр жить. Теперь тебе с Любкой придется за родителями приглядывать! Любка чтоб пусть появлялась и уборку здесь делала. А то дети ее тут носятся, везде гадят, а убираться приходится мне одной! Хватит, натерпелася! Глаза б мои вас всех не видели! Уеду, наконец-то поживу по-человечески!

Кирьян забегал возмущенный по комнате, сжав кулачки.

– Уедешь значит, да?

– Уеду! – кивнула головой сестра.

– Мамка детей твоих вырастила, на ноги поставила, тебя, дуру, из самого дна ямы вытащила, почему бы теперь не уехать, да? Человеком стала, ишь как заговорила!

– Человеком стала! – снова кивнула головой Олеся.

Губы ее на мгновение задрожали. Все-таки обидно от родного младшего брата такое выслушивать. Но она давно поняла, что на его дурацкие провокации лучше не вестись, себе же хуже. С Кирьяном спорить – настроение себе только портить!

***

Люба возвращалась из своей поездки с райцентра очень довольная собою. Наконец-то она вырвалась из своего нескончаемого водоворота "дом-огород-дом". Проехалась в автобусе, водитель которого чуть ли не всю дорогу с интересом поглядывал на нее в зеркало заднего вида. Сходила в райцентре в местный салон-парикмахерскую чтобы подровнять кончики волос, в итоге оставила там кругленькую сумму, зато вышла преобразившаяся, с модным ныне «балаяжем» в локонах.

На рынок зашла, а там такое творится!

Она выбрала себе для покупки смелое платье в-обтяг. Натянула его на себя, спрятавшись за простыней в углу отдела. Простыню, как обычно, продавец вместо ширмы в руках держала, пока Люба переодевалась. Новое платье изнутри пахнуло на миг терпким амбрэ чьих-то потливых подмышек и ноткой духов, но не суть.

– Беру! – восхищенно выдохнула Люба, оглядывая в куске зеркала, услужливо предоставленного ей торговкой, свою фигуру "Моника Белуччи" в обтягивающей "лапше-меланж".

Мимо проходивший усатый прохожий прицокнул языком:

– Вах и откуда толко такой красивый дэвушка берутся!?

– Мне б такую! – вздохнул громко продавец сумок из лавки напротив.

Однако неопрятная тетка-продавщица хмыкнула небрежно: