Принцесса в Академии

– Как будто не знаешь, что хоббитов не существует.

Я пихнула его в бок и прикрыла рот ладошкой в притворном изумлении:

– Так мы умеем шутить?

– Лучше, чем сочинять комплименты, – ухмыльнулся он и объявил:

– Всё, пришли, главное на коврик не наступай.

– А поче…

Но тут Озриэль с обреченным видом встал на полосатый лоскут, напоминающий распятого кота, и я поняла, почему. Дверь, до этого мирно деревянная, мгновенно ожила: ручка превратилась в нос, доски поморщились, поморгали, и на нас уставились два янтарных глаза из застывшей смолы, а особо крупная щель открылась, зевнула и громогласно произнесла:

– Приветствую тебя, Озриэль Ирканийский, почетный легионер воинства ифритов, седьмой сын седьмого сына, восемьдесят третий в очереди наследник на престол, – тут дерево задумалось и поправилось, – восемьдесят второй: твой дядя Лавиний только что убил твоего троюродного брата Электико и…

Озриэль поспешно распахнул дверь, затолкал меня внутрь и снова её захлопнул. А привратник всё ещё продолжал бубнить что-то снаружи, изредка позевывая.

Мы оказались в небольшой гостиной – с диваном, столом и арочным окном в нише. Плиточный пол был застелен шкурой, в стене имелся камин в виде разинутой пасти льва, и три двери вели в следующие комнаты.

– Жаль Электико, – пробормотал Озриэль, – в детстве мы с ним часто играли.

Я попыталась перестать открывать и закрывать рот.

– Ты что, ифрит?! Нет, ты серьезно джинн??

– Ну вот, началось, – досадливо поморщился он и направился к ближайшей двери. – Кто тебя учил истории?

– Лучший из лучших! – выпалила я, подбоченясь.

Именно в таких выражениях мне когда-то представили учителя базовых наук. Перед глазами тут же пронеслась вереница пакостей, которыми я впоследствии разнообразила жизнь этого милейшего и добрейшего старичка. Над таким просто грех не подшутить. Заменила его парик на другой, на два размера меньше, добавила в чай три капли книжной микстуры, после которой он весь день говорил цитатами, подарила перо-щекотуна… Нет, были и приятные вещи, например, когда глашатаи объявили его верховным главнокомандующим. Правда тут же добавили, что его вызывают на границу для подавления мятежа великанов. К вечеру его всё-таки нашли в ящике из-под картошки в самом дальнем погребе.

Папа в тот день лишил меня ужина.

Озриэль распахнул дверь своей комнаты и пропустил меня вперед.

– Ифриты не джинны, – пояснил он, закрывая её за нами.

– А кто тогда?

– Подземные злые духи.

– Злые?

– Это официальная формулировка.

– Ты не очень-то похож на духа. Слишком…плотный.

– Потому что я сейчас не под землёй, – рассердился он. – Здесь логично принять более…человеческую форму.

– То есть в настоящий момент ты не совсем ты? Вернее, на самом деле ты выглядишь как-то по-другому?

– Давай не сейчас, а?

– Ты что, стесняешься того, что ты ифрит? – удивилась я.

– Конечно, стесняюсь! – взорвался Озриэль. – Я злой дух, который учится на факультете ранимых романтиков! Мой отец даже не в курсе – до сих уверен, что я занял достойное место в рядах доблестных защитников. Знаю, что ты сейчас обо мне думаешь, но посмотрел бы я, как ты, на моём месте, сообщила бы ему правду. Он и за меньшие проступки стирал в порошок бесплотных духов, а у меня, знаешь ли, ещё шесть старших братьев есть, долго горевать не станет.

Я и не собиралась ни в чём его винить или смеяться. Напротив, искренне сочувствовала.

– Поверь, никто не понимает тебя лучше, чем я!

Но Озриэль пропустил это мимо ушей, продолжая кипятиться:

– К тому же, никого не окружает такое количество ложных слухов, как нас! Вот скажи первое, что приходит тебе в голову при слове «ифрит»?

Я сразу представила его в тюрбане, восседающем на шелковой подушке с пиалой фиников в одной руке и кувшином щербета в другой.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – нахмурился Озриэль.

– Ты что, умеешь читать мысли? – испугалась я.

– Нет. Но тюрбан и финики – самые распространенные варианты. Я проводил опрос.

– А как насчет кольца в носу? – хихикнула я, вспомнив картинки из восточных сказок. – В анкете был этот пункт?

Он на минуту замер, а потом прыснул, заметно расслабившись:

– Неа, упустил как-то. А что, наверное, мне пойдёт кольцо, как считаешь?

– Без сомнения. Главное очень удобно: стану дергать за него всякий раз, когда будешь меня злить.

Озриэль потёр нос, как будто воображаемое кольцо натирало прямо сейчас, и пожаловался:

– Нас считают даже глупее джиннов!

– А это правда?

– Ливи, джиннов не существует! – простонал он. – Представляешь, каково это: считаться глупее тех, кого даже не существует.

Вот тут я всерьез расстроилась: моей тайной мечтой было однажды найти волшебную лампу и попросить у её раба прямые волосы. В сырую погоду я безо всякой магии превращаюсь в одуванчик.

– Повсеместное невежество в отношении нас просто ужасает, – продолжил Озриэль. – За мной весь первый семестр ходили по пятам, уговаривая залезть в бутылку. А учеба ведь только началась…

Тут он нетерпеливо отмахнулся от парящей в воздухе шелковой подушки – красной, с золотыми кисточками. Не сделай он этого, я бы решила, что она мне мерещится. Именно на такой я его себе и представляла.

– Озриэль, подушка…

Он направился к огромному платяному шкафу – моя нынешняя комната как раз бы в нём уместилась – и принялся рыться внутри.