Принцесса в Академии. Драконий клуб

– Огорчена? – переспросила я. – Нет, вовсе нет… Я в панике, в ужасе, в отчаянии! Я чувствую себя фениксом, чьё последнее перышко догорает, или как человек, из-под которого выдернули ковер, или как обреченный, висящий на краю пропасти, ухватившись за ничтожный кустик, и наблюдающий, как корешки один за другим выдираются из земли!

– То есть ты подавлена, расстроена, угнетена, сломлена и совершенно уничтожена? – уточнила мадам Лилит.

– Да-да!

– Хорошо.

Ещё одна рыбка выпрыгнула из воды и нырнула обратно.

– Что?!

Если прежде я не могла разгадать выражения лица стоящей напротив женщины-девочки, то теперь оно проступило совершенно отчетливо – торжество.

Я всё ещё плохо понимала, что происходит. Солнце играло бликами на куполе, сбоку темнела громада Академии, по небу бежали пушистые облачка. Может, мадам Лилит сейчас схватит меня за нос и закричит: «Шутка! Ага, попалась?»

Вместо этого она поправила косичку, закрепляя её в прическе, и сказала:

– Я уж начала думать, что господин Кроверус помер в пути. Долго же он добирался.

Ноги стали ватными. Мне понадобилось усилие, чтобы не упасть.

– Так это вы… – прошептала я, – вы его пригласили.

Она пожала плечами:

– А иначе он никогда бы не попал в Затерянное королевство. Сперва, разумеется, пришлось уладить формальности и получить разрешение на влет. Это заняло время.

Мадам Лилит поправила рюшечку на вороте и нежно коснулась мордочки змеи, которую носила, как ожерелье. Та зажмурилась от ласки хозяйки, а потом повернулась ко мне и зашипела.

Теперь сомнений не осталось: никакой это не розыгрыш! Моя последняя надежда, оплот, соломинка…нет, не исчезла, её просто никогда не существовало! Человека, которого я знала, не существовало. А Индрик… Я похолодела, вспомнив о несчастном музыканте – с Марсия станется приспособить его под подставку для шляп! Кто теперь его спасет? Кто утешит Эмилию и оградит Затерянное королевство от вседозволенности и капризов нового монарха своими мудрыми советами?

– Но почему? – выдавила я. – Что я вам такого сделала?

Глаза собеседницы зло сверкнули – впервые с начала нашего разговора.

– Что сделала? Что сделала?! – Она ткнула себе в лицо: – Вот что вы натворили! – Потом вытянула нелепые детские пальчики и пошевелила ими. – И вот. И вообще всё это, – она указала на своё кукольное тело. – Ваша вина, и ничья больше!

Я непонимающе нахмурилась. Почему «наша»?

– Таких, как вы, – поправилась она, потом сделала глубокий вдох, взяла себя в руки и приняла почти прежний невозмутимый вид. – Да-да, через секунду-другую ты и сама сообразила бы, кого я имею в виду, но мне некогда ждать, – она метнула нетерпеливый взгляд на скульптуры, – поэтому подскажу… Ты так похожа на своего отца, Ливи. Нет, не внешне, даже я понимаю, что Аурелий далеко не идеал красоты, а ты, – она наклонила голову и нехотя признала, – хорошенькая. Когда не такая опухшая. Впрочем, ты и сама это знаешь и беззастенчиво пользуешься преимуществом, заставляя окружающих плясать под твою дудку. Аурелий также беспринципно пускает в ход свои мужские чары. – На её лице проступила брезгливость, смешанная с яростью. – И ты думала, волшебный плащ сможет скрыть тебя и твоё лицемерие от меня?! Меня, которая слышит голоса стен, кому нашептывают ковры, доносят свитки и намекают тапочки?

Я стояла, хватая ртом воздух. Перед глазами всё кружилось, лица по ту сторону купола сливались в тошнотворный хоровод, искажаясь и гримасничая, словно глумились надо мной. Наверное, жители Потерии изнывали от любопытства, гадая, о чем мы говорим.

Аурелий… редко, кто называл моего отца по имени.

– То есть вы знали, кто я? С самого начала знали?

– А ты думала, что попала в Академию за свой блестящий ум и любознательность? – Мадам Лилит хмыкнула. – Я разочарована: мои уроки магической дипломатии пропали впустую. Конечно, знала. Если и оставались какие-то сомнения, то их развеяла первая же встреча с тобой. Ты определенно его дочь, хотя, как я уже сказала, внешнее сходство не слишком выражено. Но у тебя та же привычка покачиваться с пятки на носок, попав в затруднительное положение…

Я тут же перестала покачиваться.

– … а ещё ты тоже неравнодушна к мятным тефтелькам…

Оказывается, даже на тарелку нельзя положиться, если имеешь дело с мадам Лилит!

– …и глаза становятся бирюзовыми, когда ты смеешься или смотришь на того, кто тебе нравится… Такие же наглые, бесстыжие, лживые, возмутительно притягательные, неотразимые глаза! Обманчиво мягкие и ласковые, дающие призрачную надежду на рай, чтобы в следующий миг отобрать её и посмеяться над чувствами того, кто попался на крючок!

Это не укладывалось в голове и в то же время было ясно, как день: мадам Лилит когда-то любила моего отца!

Я шевельнулась и сделала шаг к ней, но змейка издала предостерегающий свист, вынуждая остановиться.

– Папино сердце…его украли вы.

Прозвучало, как утверждение. Мадам Лилит не стала отпираться. Напротив, казалось, моя догадка её порадовала. Она кивнула:

– Посчитала, что Аурелию ни к чему орган, которым он не пользуется.

– Что вы с ним сделали?

Мне хотелось схватить её за худенькие плечики и трясти до тех пор, пока виновница во всем не сознается, не раскается и не исправится. Но чешуйчатый сторож в красный ромбик зорко следил за каждым моим движением, не подпуская ближе.

– Ты правда рассчитываешь на ответ? – удивилась злодейка.

– Мой папа самый добрый человек из всех, кого я знаю! – выкрикнула я. – А вы лишили его сердца!

Мадам Лилит сбросила маску невозмутимости, давая волю гневу:

– А о моём сердце он подумал, разбивая его? А ты или хоть кто-нибудь? Думаешь, у меня нет сердца? – она стукнула кулачком в грудь, случайно прищемив при этом хвост змее.

– Думаю, у вас оно когда-то было, – тихо ответила я. – Но сейчас в моём отце больше сердца, чем в вас. – Внезапно справа что-то шевельнулось. Нет, показалось. Я тряхнула головой и молитвенно сложила руки: – Пожалуйста, мадам Лилит, можете обрушить возмездие на меня, но не наказывайте его. Сделайте его прежним!

Она вздернула подбородок и холодно улыбнулась:

– Самый добрый, говоришь? Так вот очень скоро ни у кого язык не повернется так назвать Аурелия. Ты, наверняка, уже замечала изменения. – Она неприятно усмехнулась. – Рассеянность, игнорирование, холодность, готовность пойти на некоторые…жертвы.

Мне бы и хотелось возразить, но слова застряли в горле: тему договора с драконом папа поднял пару месяцев назад. Хотя «поднял» не совсем то слово: поставил перед фактом – вот более точное. Прежде он неизменно прислушивался ко мне. Если честно, даже слишком баловал.

А ещё в этом году он забыл про мой день рождения. Пришлось сделать жирный намек, прислав самой себе цветы и велев королевскому оркестру играть под окнами поздравительную песню. Тогда я списала это на обычную, пусть и обидную, забывчивость…

– Так вот, это лишь начало, – продолжила она с удовлетворением, видя, как изменилось моё лицо. – Не знаю, как ему удавалось столько лет подавлять признаки и оставаться почти прежним. Неважно, скоро этому придёт конец. Заклятие вступит в полную силу, и тогда он не сможет припомнить не то, что твоего имени…он вообще забудет, что у него есть дочь! А если изредка и вспомнит, для него это будет значить не больше, чем замена оливок на маслины в салате. Ему вообще ни до кого не будет дела. Аурелий войдёт в историю как Бессердечный Король, во всех смыслах. Нет, за то, что он со мной сделал, ему не быть прежним… – Она оглядела себя. – Посмотри, что он натворил. Кем я стала по его милости!

– Хотите сказать, что это он наложил на вас проклятие, вернув в тело ребенка? Но папа не умеет колдовать!

– Нет, это…досадный, – она поморщилась, – побочный эффект. Проявился в процессе накладывания заклятия Сердцевырывания, на которое! – мадам Лилит вскинула палец, видя, что я собираюсь возразить, – твой замечательный папочка сам напросился.

– Но…

– Хватит. Будет так, как я сказала: он станет монстром, а ты… – она прищурилась и усмехнулась, – драконьим обедом. Слышала они сперва делают принцессам массаж, чтобы блюдо вышло помягче, а потом предлагают ванну с уксусом и миндальным маслом.