История одной травмы. Кратко

Между тем, на бирже труда мне предложили пройти курсы профпереподготовки. Мама одобрила их прохождение, и я с легким сердцем начала осваивать компьютер, машинопись и основы делопроизводства. Однако, надо было срочно что-то решать с «бронежилетом» или «доспехами» (как мы их называли). Понятное дело, что подобный «дресс-код» едва ли уместен в жизни офисного планктона, а таскаться с пакетами явно не выход. И вот как-то в субботу, в очередной раз дойдя до «каления» я сказала маме, что напишу заявление в психиатрическую больницу. Сдавать маму туда у меня желания не было, но показать ей психиатра, в качестве «звоночка», к которому стоит прислушаться, дабы она оставила меня в покое с ношением «доспехов», я считала справедливым. Психиатр пообщался со мной, побывал у нас дома, где пообщался с мамой, озвучив мне через какое-то время примерно следующее заключение: «вылечить – не вылечим, но если вы хотите поместить ее в больницу – пишите согласие». Брать на себя такую ответственность в мои планы не входило, благо теперь я приобрела право забыть о ношении «бронежилета».

Еще через год, когда пол был превращен в нечто маловообразимое, утратив почти полностью свою функциональность, мама взялась за стены. Пока я была на работе, а сестра в школе, в квартире полным ходом шел процесс обрушения. Завеса цементной пыли стала явлением «привычным». Двери во все комнаты при «вечернем обходе» мама запирала снаружи сама, поэтому утром, чтобы выйти из комнаты, надо было достаточно долго стучать, чтобы мама проснулась и начала «обход утренний». Входная дверь, как и другие, полностью не открывалась, оставляя для прохода лишь узенькую щелку, грозившую тут же исчезнуть. Забитые гвоздями окна впускали свежий воздух только через щели оконных рам.

Самая пора была подумать о декоре, и в апреле 2004-го мама определила меня на поклейку обоев: «Ты справишься». Да здравствуют чудеса эквилибристики! В общем, колхозно-кустарно я с поставленной задачей справилась. Не обошлось, конечно, без маминых ЦУ, которые она выдавала мне всегда и по любому вопросу, и без «прожигания воздуха» (запах паленой бумаги вызывал такие же приступы бешенства у соседей, как и ежедневный почти стук молотка) – еще одной многолетней традиции, о которой я забыла упомянуть,

Так мы прожили до конца января 2005-го, в один из субботних вечеров которого, что-то заставило меня зафиксировать на часах время и улыбающиеся выражения лиц, которые были очень нечасты. Что-то было необычное в этом уставшем и грустном мгновении. В самом начале февраля у мамы отекли ноги, потом постепенно стало отекать тело. Мысль вызвать врача появилась только через полтора месяца, потом еще раз – в апреле. Никто из пришедших медицинских работников не встряхнул нас «криком», что надо срочно класть человека в больницу или, например, вызвать скорую, до чего мы додумались, когда она уже была не нужна. Инсульт, отек легких.

Морыда?. Южная Корея