Счастье без правил

Обычно уговоры занимают недели две, если честно. Потом я собираюсь, спускаюсь в студию и сажусь на велосипед. Включаю веселую музыку и сорок минут кручу педали с ненавистью. Но все же рано или поздно наступает тот момент, когда тело начинает отзываться – я чувствую бурное движение крови по всем сосудам, лицо начинает гореть румянцем, который мне очень идет, я вижу свое отражение в зеркале напротив.

На следующий день я ставлю какой-нибудь интересный фильм и представляю, что если не буду крутить педали, то электричество закончится, а я так и не узнаю, что дальше. И это уже совсем другая мотивация! Вот так я обманываю свое тело. Но оно уже само входит во вкус. Ведь все работает только тогда, когда мы получаем от этого удовольствие. Безусловно, когда я долго ничего не делаю, начинать все заново очень мучительно – кажется, что никогда уже не смогу, у меня не получится. И это приводит к тому, что я постоянно откладываю начало действия. Это касается всего: спорта, музыки, написания вот этой книжки. Постоянно хочется соскочить – выпить кофе, поесть, почитать, посмотреть что-нибудь интересное на TED, убрать квартиру. Этот неприятный момент нужно пережить. Он, кстати, достаточно короткий. Я всегда придумываю себе ответ на вопрос «Зачем?». «Для дела, – говорю я себе, – не для красоты». (Тело ведь знает, что красота вещь очень субъективная, поэтому на такую шнягу не ведется.)

По всему телу струится пот, и я чувствую, что вместе с ним выходит моя лень, неуверенность в себе и страхи.

Ура! Заработало!

«А вот если для дела, то пожалуйста, – отвечает мне тело. – Если ты стоишь на доске, держишь парус, каждая мышца будет выполнять эту задачу: управлять ветром и доской, удержаться на ногах, невзирая на волны, брызги и течение, вернуться домой, в конце концов. Тебе нужно, чтобы не сбилось дыхание, когда ты подпрыгиваешь от избытка чувств на сцене, продолжая петь и играть на гитаре? Пожалуйста!» Вот это мотивация и здравый смысл! Человечеству нужно сильное тело для выживания. И да, нам нужен естественный физический труд, привет, граф Лев Николаевич!

И еще один вывод – не заниматься спортом и много есть, как в юности, увы, уже не получится.

Очень жаль, это была хорошая опция.

Маленькие радости моей жизни

Моя память похожа на высотный дом, в котором я с легкостью бегаю с этажа на этаж, заходя в любые комнаты – декорации, на фоне которых проходит моя жизнь. Некоторые двери иногда заперты, я долго ищу ключи, а некоторые всегда нараспашку – запахи и звуки, счастливый смех, родные лица.

Минск, 70-е годы. Воскресенье. Январь. Я сижу за кухонным столом, ем любимую рисовую кашу и смотрю в окно на замерзшую гладь озера, которое в окружении лесного массива располагается сразу же за конечной остановкой автобусов и троллейбусов, делая наш удаленный от центра микрорайон весьма дорогим и престижным. Но это выяснилось гораздо позже, уже в студенческие годы, когда мы притащили ко мне в гости одного британского студента. А сейчас я этого не знаю, но очень радуюсь возможности постоянно торчать в лесу и на озере.

С восьмого этажа все очень хорошо видно – искрящийся белый снег, проплешины прозрачного льда, под которым зимует темная озерная вода, вмерзшие сухие пучки осоки и простор, слегка присыпанный изморозью. Простор на самом деле обманчив – лед не гладкий, как на обычном катке, а будто слоновья кожа весь изрезан складочками и трещинками из-за оттаивающей и вновь замерзающей воды. Можно споткнуться и сильно навернуться. Обычно в воскресенье я ухожу туда сразу после завтрака, часов в девять. Слава богу, с утра меня не заставляют заниматься музыкой – родители жалеют соседей. Я надеваю свитер, шапку с помпоном и короткую юбку, чтобы быть похожей на настоящую фигуристку. Если удастся выскользнуть из дома раньше, чем мама успеет оценить мой прикид, то я выйду в тоненьких, прозрачных колготках. Если нет, то придется надевать шерстяные рейтузы…

Мороз все же вносил коррективы в мое представление об экипировке – ноги в колготках быстро замерзали и через полчаса становились синими. Коленки приобретали кумачовый колор и к тому же нещадно чесались. Поэтому мама и здравый смысл побеждали. Я прибегала, быстро съедала обед и возвращалась обратно на озеро. К тому времени подтягивались любители подольше поспать, и там собиралась большая компания. Мы с воодушевлением гонялись друг за другом, хохотали, неумело флиртовали, и не было ничего прекраснее этого замерзшего озера со всеми его трещинками, неровностями и неожиданными падениями. Когда загорались фонари, я возвращалась домой прямо в коньках, обутых в чехлы, топала, как лошадь, по подъезду, проклиная школу, чертовы уроки и чертову музыку. Было невозможно поверить, что время, отведенное на радость, закончилось так быстро! Впереди маячили пять долгих дней недели и еще целых пять лет школы, чтоб она сгорела!

Понимаете, сейчас я именно та девчонка, которая с таким воодушевлением бежала на каток.

Жаль только, что в компанию подростков-лонгбордистов, которые катаются в парке Горького, меня уже не возьмут.

Сейчас у меня есть все те игрушки, о которых я когда-либо мечтала – в студии находится специальный чуланчик, где они лежат на полках и ждут своего часа. Лонгборд, велосипед, коньки простые и роликовые, горные лыжи, огромный баул с горным снаряжением (я уже покорила Килиманджаро), специальная сумка, с отделением для ласт и маски. Если открыть молнию, то на самом верху лежит новый, черный с бирюзой, очень элегантный гидрокостюм и специальный жилет с регулятором. Я очень люблю нырять в самых интересных местах. А что в этой немного дурацкой сумочке? Краги, ботинки и узкие брюки с замшевой вставкой. Давно я, кстати, не ездила на конюшню. Ну а про студию, где мы репетируем и записываем музыку, я промолчу. Инструментов много не бывает, всегда хочется купить что-нибудь еще. В углу стоит мольберт.

Вам иногда бывает скучно?

Приходите. В моем мире кипит безумно интересная жизнь.

Почему я терпеть не могу опаздывать

Совсем недавно я вычитала, что времени на самом деле не существует. То есть мы его придумали, чтобы легче было жить. Потому что если улететь в космос, то не от чего будет отталкиваться, не будет дня и ночи. И мы не сможем наблюдать цикличность, которая и дает нам ощущение времени. Ну и бешеная скорость, с которой мы будем лететь, замедлит время. Так, может, нам нужно увеличить скорость нашей жизни, тогда время тоже замедлится?

Может, мы с вами заводные игрушки? Нас однажды взяли, завели, и пошел отсчет, пока пружинка не размотается до конца и не остановится с легким щелчком. Или какая-нибудь злая сила не скинет на голову кирпич и повредит механизм. Завод еще остался, но детальку выбило, и пружинка молниеносно распрямилась. Все. Играет марш Шопена.

А животные? Почему у них пружинка короче? Или длиннее, как у черепах и гренландских китов. Сейчас ученые наблюдают за китом, которому исполнилось 211 лет. А одной милой антарктической губке и вовсе – 1500 лет. Хотя, может, ей на самом деле всего лишь пятнадцать, если переводить на наши годы, и впереди у нее большое будущее?

Мой покойный кот Клаус прожил восемнадцать лет. Отрочество он провел неизвестно где, мне уже достался юношей. Жизнь его была долгой и счастливой – умер он глубоким стариком. В последние два года стал седенький и сухонький, легкий, как пушинка. Пережил всех животных в доме. Ушел тихо, с чувством собственного достоинства. Последний из могикан. Больше я не хочу иметь животных. Мы живем в разных измерениях.

Ну ведь тогда действительно времени не существует, если оно для всех разное.

Пресловутое «маньяна» у испанцев.

Завтра или послезавтра, а может, никогда.

Они правы, какая разница?

У немцев все совсем иначе, и с ними я тоже согласна. Когда первый раз попала в Германию, тогда еще Восточную, меня больше всего поразило расписание трамвая. А именно цифра – 8.24. Представляете? Не 25, а 24! Эта минута играла большую роль! Ее ценили. И трамвай приехал в 8.24!

Вроде бы что такое минута? А вы попробуйте задержать дыхание. Попробуйте минуту не дышать, вот я прямо сейчас и попробовала. Минута и десять секунд. Последние десять уже было ощутимо. Что можно сделать за минуту – сорвать страстный поцелуй, написать прощальную записку, выпить чашечку эспрессо, испытать оргазм, рассказать анекдот, да мало ли приятных вещей можно сделать за минуту? Постойте в планке!

Если честно, пунктуальность мне очень импонирует. Я хочу уменьшить состояние мировой энтропии.

Хаос треплет наши умы, и мы бездарно проводим свою жизнь.

Думаем, что пружинка еще долго будет раскручиваться.

Часы – абсолютно волшебная вещь. Особенно большие. На стене или на башне. Они говорят мне: «Ты помнишь? Ты рада, что пружина еще туго натянута? Или прислушайся, не стала ли слабее? Ты хорошо живешь, ты счастлива? Нет? Что ты сделала для того, чтобы что-то изменить? Давай, видишь, уже 8.23! В 8.24 приедет трамвай и отвезет тебя в прошлое. Ты можешь выйти на любой остановке, где напортачила. Вчера, неделю, месяц, пару лет назад. Ведь все можно исправить. Давай! Бегом!»

И становится легче, если на душе было не очень. Или еще веселее. «Такой чудесный выдался денек!»

Вот, кстати, если воспринимать время линейно, то чаще всего жизнь представляется в виде луча. Точка – это рождение, а дальше просто луч, уходящий в неизвестность. Я думаю, такое восприятие и провоцирует вялость и инертность, кажется, мы все успеем, завтра, послезавтра. А что, если все перевернуть? Точка – это буквально точка. В конце романа. Конец фильма. И ты идешь из туманного прошлого к ней, видя ее ясно и отчетливо. И начинаешь очень сильно ценить то, что тебе отпущено.

Все религии как раз об этом. Смерть – переход к новой, вечной жизни. Хорошо, я согласна. Единственное, что меня не устраивает, так это явное пренебрежение к жизни земной, жизни, которую мы проживаем здесь и сейчас. Юдоль скорби. Ее надо просто перетерпеть, как некую болезнь. Правильно лечиться, соблюдая предписания батюшки-врача. И войти в светлые врата. Из предбанника.

Странно, мне кажется, что в больших часах заключено больше времени, нежели в маленьких. Большие часы – добрые, они хранят время для тебя, а маленькие – злые, в них время бежит быстрее, и они как-то противно тебе говорят: «Ты уже опоздала!»

Я, кстати, не опаздываю. Эта привычка выработалась не сразу, а под влиянием старших уважаемых товарищей.

– Как это ты не опаздываешь? В Москве же пробки! – искренне удивляюсь я.

– А я выезжаю за два часа. И хоть пробки, хоть Путин, я всегда успеваю.

– Ну а если раньше приедешь, как дурак?

Нет, нет! Я не согласна!

Здесь так много света, красоты и любви, что иногда хочется плакать от счастья!

– Почитаю, почту посмотрю, на письма отвечу.

Я восхитилась и перестала опаздывать. Приезжаю на все съемки заранее, хотя они никогда не начинаются вовремя. Но это уже не моя проблема. Это просто люди так относятся к своей работе. Следующий трамвай в 8.24. Помните?

Если ты ценишь свою жизнь, ценишь сегодняшний день, хочешь прожить его как можно более полно и интересно, ты распланируешь его. Составишь правильную логистику. Пройдешься пешком. И не опоздаешь.

Несколько лет назад мы с моей новой подружкой прожили в одном номере пару беззаботных недель в Каннах. Оказалось, что нам вместе настолько хорошо и весело, что в Москве просто необходимо встречаться как можно чаще. Решили пойти в театр. Я купила билеты и приехала заранее, предвкушая посиделки в кафе до начала спектакля. В действительности все оказалось иначе – я сорок минут просидела одна в кофейне напротив МХАТа, мне было очень неуютно, казалось, что все пялятся. Потом я пристраивала билеты на входе, потом я волновалась, прошла она или нет, в общем, мы встретились в антракте.

«На мосту была пробка», – сказала она безмятежно. Я была так рада ее видеть, что тут же забыла свои страдания.

Во вторую нашу встречу история повторилась, и незаметно все общение как-то сошло на нет.

Be in time – вопрос расстановки приоритетов. Если задержали дела, значит, они были более важные, чем наша встреча. Пробки в Москве всегда. А дружба, как и любовь, не выносит наплевательского отношения. Безусловно, есть 5 или 10 минут, которые обозначают порог допустимого ожидания, но не более.

Мне просто жаль потраченную на ненужную суету и беспокойство жизнь, которую можно было провести совсем иначе. Жаль всех, кто не в приоритете.