Чарующая улыбка валькирии

Он не удивился тому, что его не пригласили в управление. Внештатные редко были вхожими в эти неприступные стены могущества и тайны. Это не являлось актом недоверия, скорее так еще больше сохранялось инкогнито оперативного офицера, который из всех сотрудников ГРУ общался только с двумя: с генералом Римминым и начальником своего отдела.

– Сначала о личном, – генерал приобнял Романа за плечи. – Как дед, отец с матерью?

– Хорошо. Вы же виделись недавно, отец говорил.

Генерал, соглашаясь, кивнул.

– Знаю, что тебя в Интерполе повысили в должности. И даже премировали. Интересно чем?

– Мелочь. Деньги и отпуск.

– И как отпуск провел?

– Весело. Море, пляж и ром.

– Не слишком уж ты загорел. Красотки от солнца отвлекали?

Роман сделал вид, что смутился, чем рассмешил Риммина.

– Теперь о работе. Вот бумаги по заданию. Фу, Райка! – крикнул Риммин псу, который пристроился рядом с каким-то мужиком, намереваясь его обмочить. – Позор тебе! Роман, – он мгновенно переключился на Сафонова, – мне нужна оперативность. Наш клиент, оказывается, был близким другом… – генерал не называл имя, но Роману и без того стало ясно, – поэтому нас торопят. Зацепок никаких. И это значит, что тебе придется начинать с нуля. Пройти, как говорится, путь от яйца до яблок. Как у римлян.

– Мне знакомо это выражение, – поджал губы Роман.

– Утром читал твое дело, – усмехнулся Риммин, – больше всего повеселило, что в Академии тебя прозвали Челентано.

– Меня и в школе так называли, – ответил Роман. – За любовь к итальянскому языку. И песни я пел также залихватски, как сам Адриано. Признаться, меня раздражает присущая людям склонность вешать на всех ярлыки.

– Да, – протянул Риммин, – имя подходящее. Говоришь ты также цветисто, как итальянцы. Поэтому тебя и Челентано прозвали, а могли бы Бельмондо, ты ведь по-французски не хуже изъясняешься. Но, нет! Со стороны лучше видно, кто ты есть на самом деле. А прозвище тебе, Ромка, дали не из-за любви к итальянскому, а из-за темперамента. Меня, например, в управлении «Бобром» называют. Думают, что я не знаю. Это ведь не зря, мой мальчик, – Риммин поднялся.

– Да, Валентин Павлович, – вслед за Римминым поднялся Роман, – вы можете перегрызть все, что пожелаете. Это в ваших силах.

Он вгляделся в лицо старика, которого знал с детства. Риммин был другом его отца. Именно благодаря ему Роман определился в том, чем желает заниматься. И еще ни разу не пожалел об этом. Валентин Павлович был хорошим другом и наставником. Разумеется, он никогда не помогал Роману Сафонову устраивать карьеру, потому что это противоречило его принципам, но что касается моральной поддержки или совета, то здесь он всегда был рядом. Порой Роману казалось, что генерал Риммин был ему ближе, чем отец. Он проявлял особый интерес и заботу, и вел себя с Романом намного мягче, нежели Кирилл Сафонов. Роман не обижался на отца за строгость, но иногда ему хотелось, чтобы он был менее требовательным.

Роман посмотрел на седые волосы генерала Риммина, перевел взгляд на выцветшие голубые глаза, кожу с тонкими красными прожилками и усмехнулся, заметив, что старик разглядывает его не менее пристально.

– Вылитый отец, – Риммин хлопнул Романа по плечу.

– Мама обиделась бы. Она так не считает.

– В одном вы с отцом отличаетесь: тот примерный семьянин, а ты – приличный гуляка.

– Валентин Павлович!

– Ну-ну, не обижайся. Фамильярности я позволяю себе на правах друга.

Генерал тихо свистнул, и Райка немедленно подбежал к нему. Он подхватил пса на руки, тот сразу же облизал ему лицо. Генерал сморщился.

– Невоспитанная псина, – с любовью произнес он. – В общем, Роман, работай. В средствах себя не сдерживай, мы уже перевели необходимую сумму на твой счет. В помощники бери кого пожелаешь, но помни: светиться в этом деле не стоит. Впрочем, не мне тебя учить. Мне главное, чтобы результат устроил всех.

* * *

Вечером Роман изучал дело Андрея Дагомирова. Он до сих пор удивлялся тому, насколько быстро оперативники добывали нужные сведения. В бумагах была детально изложена биография русского бизнесмена. Роману вдруг подумалось, что сам Дагомиров не смог бы настолько точно описать свою жизнь, как сделали те невидимые наблюдатели, которые собрали это досье. Роман протер глаза и лег на кровать. Он не мог понять, с чего следует начать. Генерал был прав, зацепок нет. Но это только на первый взгляд. Как ни крути, всегда есть нечто тайное, что не отражается в отчетах.

Криминалисты не обнаружили на месте крушения ничего существенного. Однако выяснили, что взрыв произошел не по техническим причинам. Самолет был новым и прошел все необходимые проверки. Романа насторожил тот факт, что накануне в «Гольфстрим» была установлена специальная авиационная модель спутникового телефона. Почему именно перед самым крушением? Конечно, это могло быть всего лишь совпадением, но Роман решил начать именно с этого. Ну и естественно, следует проверить семью Дагомирова, а именно его бывшую жену. Не исключено, что оскорбленная женщина решила избавиться от своего блудливого, пусть и бывшего, муженька и сделала это особо жестоким способом, уничтожив вместе с ним и его любовницу. Наследником огромного состояния стал их общий ребенок. Так что эта дама нисколько не проиграла в смерти мужа, наоборот, даже выиграла. Да, будет до смешного обидно и просто, если Дагомирова заказала жена.

Роман посмотрел на свою измятую постель. Хорошо, что он не женат. Сначала женщины заряжают собой пространство, а, когда чувства к ним уходят, жестоко мстят. Есть и такие, которые жизни лишают. Роман усмехнулся. Хотя, как можно оставить женщину, которая делает твою жизнь яркой, наполняет ее нежностью и любовью? Жаль, что подобные еще не встречались на его пути. Может, генерал прав и он слишком легкомысленно относится к своим партнершам, но среди них не находилось той, с которой он хотел бы связать свою жизнь. А быть рядом с кем-то только потому, что так принято в обществе, ему не хотелось. Роман не испытывал потребности в удобной подруге жизни. Его холостяцкая жизнь приносила лишь удовольствия, и менять что-либо он не собирался.

ГЛАВА 6

Леона лежала на кровати, подмяв под себя легкое одеяло. Она выглядела задумчивой и спокойной. Теперь она сильно отличалась от той ненасытной особы, которая еще несколько минут назад сгорала от страсти в руках своего мужа. Дарио дотронулся кончиками пальцев до обнаженных плеч и, легко надавливая, провел по спине. Леона недовольно пошевелилась и отодвинулась в сторону.

– Я устала, – прошептала она.

Дарио нахмурился. Впервые жена отказала ему в продолжении. Раньше она сама выводила его на второй раунд, а теперь лежит в постели, как ленивая кошка, и прячет лицо в подушку.

– Кто же тебя утомил, любовь моя? – спросил он, целуя ее в шею. – Ты так поздно вернулась домой, что я уже начал волноваться. Хорошо провела время?

Леона медленно повернулась к нему. Взгляд был спокойным, но грудь учащенно вздымалась, словно она пыталась справиться с охватившим ее раздражением. А может, с испугом? Дарио не мог понять, какие чувства она испытывает в данный момент. То, что она была взволновала, не подлежало сомнению. Но чем вызвано это волнение? Дарио пристально вгляделся в лицо жены. Вдруг он понял, что Леона не испытывает страха, лишь возмущение светится в глазах, делая ее еще более красивой. Но потом она вдруг улыбнулась, толкнула Дарио в плечо и быстро поднялась с постели.

– До чего же ты докатился, сеньор Аскари, – со смехом произнесла она и выгнула спину, заметив, как заблестели глаза Дарио при виде ее обнаженной фигуры. – Ревнуешь? Да еще к своему сыну.

– Я ни слова не сказал об Алессандро.

– И не нужно было, – Леона потянула на себя одеяло и прикрыла грудь. – Все и так понятно. Разве ты не получил доказательства того, что у нас с твоим сыном ничего нет?

Дарио вспомнил о фото, которые Чезаре принес ему вчера вечером. На них были Алессандро и его новая подруга, очень похожая на Леону. Девушка была также стройна и изящна, со светлыми волосами и нежным ртом. Но глаза у нее были темными и улыбалась она по-другому, не так мягко и в то же время игриво, как это делала Леона. Так улыбаться, как она, не умел никто. Дарио тогда с облегчением вздохнул, увидев, что его сын проводит время с другой женщиной. Однако его насторожило их физическое сходство. В голове появились мысли о том, что Алессандро старательно ищет себе замену той, которой у него не хватает смелости обладать.

– Кто рассказал тебе о фото? – спросил он и потянул на себя одеяло, в которое завернулась Леона.

– Сама видела, – Леона упала ему на грудь. – У тебя на столе, когда приносила кофе в кабинет. Лимит доверия исчерпан?

– Ты дала повод к подозрениям, – Дарио быстро повернулся, увлекая за собой Леону, и навис над ней. – Я боюсь, что ты в скором времени поменяешь своего немолодого мужа на какого-нибудь неутомимого юнца.

Он почти касался ее губ и больше всего хотел поцеловать, но сдерживался, желая услышать, что она скажет ему в ответ. Глаза ее смеялись, но внезапно Дарио почувствовал, что веселье напускное. Он отстранился, но Леона обхватила его бедра ногами и с силой притянула к себе. Она учащенно дышала, однако продолжала молчать, хотя знала, что Дарио ждет ответа. Это был странный поединок, в котором один требовал слов любви, а второй упорно молчал. Первым сдался Дарио. Он схватил Леону за шею и приподнял с подушки. С легким стоном она коснулась его губ и откинула голову назад, подставляя шею для поцелуев. В ней ощущалась какая-то ярость, даже жестокость, словно она в последний раз хотела насладиться страстью перед тем, как убить или быть убитой самой. Дарио с жаром отвечал на ее поцелуи, но думал о том, что еще никогда так не боялся умереть, как в ту минуту, когда держал Леону в своих объятиях.

– Когда ты перестала меня любить? – спросил он, покрывая мелкими поцелуями влажные щеки Леоны.

Она едва слышно вздохнула и закрыла глаза.

– Не мучай меня глупыми вопросами. Ты же знаешь, что я люблю тебя. Иначе не лежала бы рядом и давно ушла бы, потому что в браке без любви нет смысла.

– Лео, – Дарио дотронулся рукой до ее подбородка, заставляя открыть глаза.

– Что, дорогой? – в голосе послышалось легкое волнение.

– Проведи сегодняшний вечер со мной, – попросил он. – Отпусти Ильду. Я тоже отложу все дела. Давай поедем к морю, на виллу. Проведем ночь одни, только ты и я. Никакой охраны, Себастьяно и твоего пса Цербера.

– У пса есть имя, – улыбнулась Леона. – Табо – мой щит. Не стоит упрекать его в том, в чем ему нет равных. Он для меня и охрана, и друг.