И в ветре нет покоя
огню, тиши, воде.
Он кружит листья роем,
слепя взор слепоте.
И нет покоя миру,
тряпицам, косам, льну.
Он множит в кронах дыры,
грозит он бурей дну.
Его смиряют ночи
и солнца яркий лик,
лишая буйства, мощи,
сглуша?я зверий рык.
Они его покоят
улыбкой тихих лиц,
меняя дикость воя
на лёгкий, талый бриз.
Вечер
В копилку поля солнце пало,
в бутыль вулкана прям на дно,
и темь закатная настала,
объяла мир давно родной.
И всё притихло, и замкнулись
ворота, окна, ширь очей;
грудей корсеты распахнулись
при завороте всех ключей.
Моторы смолкли, телетрубки,
и рупор ртов, и шум колёс.
И заискрилось сердце грубки.
Хозяйку встретил только пёс.
И печь зардела со свечою
в великий такт огня, дрожа.
И пылью старою мучною
заполнен угол. Худь ковша.
И лес вдали и травы мокнут,
дождя встречая тихий плач.
И старый голос девы молкнет.
И на стене дырявый плащ.
Наутро тени разбегутся
по лужам, к делу поспешив.
Монета вынырнет. И блюдце
молочный сок наполнит вширь.
И снова жизнь пойдёт привычно:
от дома к лугу, с луга в дом.
Тоска лишь эхом бьётся зычно,
и в горле всё тяжёлей ком.
Преодоление
По гати топчем путь,
и след ведём вперёд,
познать чтоб мира суть,
продлить познанье, род;